― Чтобы писать со знанием жизни о своих героях, автору следует лепить их из личного опыта. Только так персонажи выйдут из-под клавиатуры настоящими, убедительно чувствующими, ― Астролягова несло, к нему прислушивался даже кельнер. ― Платонов писал о железнодорожниках, потому что сам работал на паровозе. Крымов написал «Танкер «Дербент», потому что был инженером на судоверфях Каспия. Фёдор Гладков живописал быт и приключения рабочего посёлка, о которых интересно читать, потому что автор сам оттуда. ― Вы хотите, чтобы я написал производственный триллер? На Строева посмотрели как на говорящую рыбу, которая запрыгнула в руки, не дожидаясь, когда её подсекут. ― Триллер или детектив, что вам больше нравится, ― вбил начальственную скрепу Игорь; у скобы было два зуба, но, выбирая любой, автор выбирал одно и то же. Участь писателя была предопределена, когда он садился за стол с издателями. ― О зарождении стахановского движения и передовиках производства процентных пунктов на Нью-Йоркской фондовой бирже, ― Дима нетерпеливо возил бокал из стороны в сторону, ноздри его раздувались. Строев покосился на него, как на альтернативно мыслящего активиста, чья опасность недооценена, но тут же постарался напустить на лицо выражение полного равнодушия. ― Я не знаток биржи, ― признал он, начиная тост, ― но предлагаю выпить за повышение ставки. Нам это необходимо. ― Не про биржу, но принцип верен, ― примирительно сказал Игорь, извлекая пользу из бреда. ― Пишите о том, что хорошо знаете, ― подчеркнул Астролягов. ― Как Гладков о производстве цемента. ― С его ранней метафоричностью? ― уточнил Иван Строев, чем поверг редакторов в неловкое молчание. ― Главное, чтобы в центре повествования находился профессионал, который в критических условиях решает стоящие перед ним производственные задачи, ― выдал как на съезде писателей-соцреалистов Алексей. ― Возможно, с риском для жизни! ― Своей или окружающих? ― Строев записывал. ― Можно и так, и эдак, а лучше вместе. ― В месте, ― автор прилежно выводил ручкой. ― Примат описания не личных отношений, а трудовых, ― на полном серьёзе дополнил Игорь. ― Примат, ― зачарованно проговорил Строев. ― Личная жизнь у героев тоже есть, ― заторопился Астролягов. ― У героев нашего, ― выделил он, ― производственного детектива есть быт, семья, родители. Он ― живой, со своими достоинствами и недостатками. ― На четыре достоинства один недостаток, ― отчеканил Дима, и это было так непохоже на него, словно по «Мюнхенской пивной» пролетел незримый дух литературного коуча, вселился, испустил его устами постулат, но был тут же изгнан обратно в бездну, из которой вышел. ― О чём-то подобном я где-то читал, ― заметил Строев, прервавшись и тем доказывая, что гуру веет, где хочет. ― А у антигероя ― на четыре недостатка одно достоинство, ― Григорий говорил без тени насмешки и тем лишь усиливал подозрение среди тех, кто хорошо его знал. ― Он может убивать людей, есть детей, насиловать стариков и эксплуатировать женщин, но при этом быть защитником окружающей среды. ― А где достоинство? ― Или он делает всё это и перевыполняет производственный план, ― переобулся в прыжке Григорий. ― Но злодей не может выполнять план, ― возразил Игорь. ― Выполнение плана ― прерогатива героя. ― Злодей может маскироваться под передовика, если он шпион, ― сказал Алексей. ― До поры до времени он выполняет план. ― И обладает присущими антигерою недостатками, ― вставил Дима. Строев давно перестал записывать, но сейчас отложил ручку. ― Я думаю, что для этой серии лучше обойтись без формализма, ― воспользовался правом составителя Алексей. ― Пишите, о ком знаете. О том, что лучше знаете. Детектив или триллер, главное, чтобы книга была. Но помните, он сначала производственный, а только потом триллер. Он про работу, цех и контору, отель и аэропорт. Герой сперва функция и только потом человек с частной жизнью, если она у рабочей особи вообще есть. В романах Артура Хейли далеко не всегда такая мелочь присутствует, но он классик, все его любят, как Даниила Гранина когда-то любили. Зависит от мастерства писателя, а у вас человечина в тексте точно будет, я в вас уверен, ― ночь, потраченная на чтение «Нарезного и холодного» в авральном режиме, ради которого поссорился с Аллой, отложилась в памяти как подвиг. Поэтому следующие пять минут Астролягов говорил о достоинствах романа с тёплыми чувствами к своей заслуге. Строев принимал на собственный счёт и внимал с растущим расположением к заботливому редактору. Не было ничего удивительного, когда он наполнил бокал и поднял тост: ― За вас, уважаемый Алексей Александрович, ― Строев откуда-то знал его отчество. ― Что бы ни случилось с вашим предшественником, издательству это пошло на пользу. 17. ДЕВИЗНЫЙ КУРС И ТРУДОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ― У вас пули не летают, а сразу попадают, ― терпеливо, без давления объяснял Григорий. ― Без временных лагов на дальней дистанции. Волшебным образом минуя все преграды или преодолевая их без потери убойной силы и смены траектории. Вы из огнестрельного оружия стреляли? ― Я считаю, что человек с высшим образованием способен описать такую банальную вещь, как перестрелка, ― напыжился автор. ― Конечно, способен, ― немедленно согласился Григорий. ― Главное, чтобы он эту способность проявлял в своём творчестве. Ещё лучше, если он будет использовать в остросюжетной фантастике глаголы активного действия. Герой боевика должен бегать, прыгать, рвать, кусать, а не смотреть, слушать, обедать и говорить. Читатели ждут, что он будет много двигаться. ― Я вас услышал, ― надулся автор. ― Хорошо, тогда используйте обретённое знание в дальнейшем творчестве. У вас впереди огромный простор для роста. ― Спасибо, ― автор едва не плакал. ― Я вам пришлю правку в течение месяца, ― Григорий встал и протянул ему руку. ― Ждём от вас новых романов! ― И вам удачи, ― прошипел автор. Когда он удалился, исполненный мрачного гнева и больших надежд, Астролягов с удивлением посмотрел на коллегу. ― Ну, а что? ― спросил Григорий. ― Известный человек. В серию сточкера писал. У него там вышел «Зов Жмеринки» и «Работяги Апокалипсиса». ― Это мы работяги Апокалипсиса, ― поделился своими тревогами Алексей. Григорий выдавил кислую улыбку. ― Начинаешь ощущать? Общение с известным постапокалипсистом выпило много сил. ― Он кто вообще? ― спросил Астролягов. ― Дурак. ― А по профессии? ― Дурак. ― Кто по образованию, даже боюсь узнать. ― У него два образования и оба высших. По полученным специальностям не работает. ― Я считаю, что человек с высшим образованием способен описать перестрелку, ― надменно задрав голову, прогнусавил Астролягов, изображая гения: ― У меня два высших образования и я могу описать две перестрелки. ― Есть в этом своя шибздячья правда, ― признал Григорий. ― Будешь его издавать? ― Косяки порежу и допишу, чтобы закрыть дыры, а он одобрит, куда денется? ― Григорий пожал плечами, и этот жест бессилия добавил обоюдной печали противоборствующим сторонам. ― Но он же мудень! ― Но у меня же план, ― Григорий показал пальцем на лозунг «От качества ― к тиражам!», висящий за спиной. ― Собственнику не важно, как пишут авторы. Важно, способен ли редактор потянуть гружёный воз. Деньги должны капать, а редактор пусть крутится, как хочет, хоть сам пишет, если не может найти годных творцов. А не справится, так выкинут за ворота без выходного пособия и положительной характеристики. Пусть сдохнет с голоду, и смерть ляжет грехом на его бездарную душу. ― Такого редактора никому не жалко, ― охотно согласился Астролягов. ― Вот и мы авторов не должны жалеть, но обязаны холить и лелеять, обучать и морально поддерживать, чтобы они вовремя сдавали молоко и шерсть. Астролягов обдумал эту мысль и сделал неизбежный вывод: ― Иначе доить придётся самого себя и будет это не молоко. ― Или под нож, ― с издевательской жёсткостью сказал Григорий. * * * Две книги в неделю давались Астролягову не без труда, но утешало, что месячник авралов скоро закончится и, в соответствии с издательским планом, он будет готовить по штуке. Алексей перезнакомился со всеми художниками, привык работать с татуированным дизайнером. Даже большеголовая девушка, похожая на злобного пингвинёнка, стала вести себя дружелюбнее. Однако непрошенные рукописи продолжали течь, их надо было осваивать и что-нибудь отвечать заждавшимся творцам. «Хочу предложить вашему издательству книгу. Она готова на 95 %. Позвоните мне по телефону, это важно», ― писал самотёчный автор.