Из-за его спины появился Ник Далёв и зашёл в кабинет, как к себе домой. — Четыреста листов для нас многовато, — с опаской объяснил ведущий редактор. — Но у меня рассказы! — автор взмахнул рукописью. — Их можно печатать по одному. Тут до сотрудников начало доходить, что визитёр имел в виду нечто другое. — Сколько это будет в авторских листах? — спросил Игорь. — Четыреста девять, — автор развязал тесёмки и раскрыл папку. — Каждый лист пронумерован. Здесь как на печатной машинке, только на принтере. Я даже шрифт подобрал похожий… — Спасибо, но мы не публикуем рассказы, — категоричным тоном ответствовал Тантлевский. — Вы кто? — обиделся автор. — Ведущий редактор отдела детективной и фантастической литературы. — А почему не печатаете? — Плохо продаются. — Но у меня хорошие рассказы! Разговор зашёл в штопор, но тут вмешался Ник Далёв. — Если рассказы хорошие, их можно отдать в газету. Периодика охотно печатает любую малую форму, лишь бы по тематике и размеру подходила. Автор развернулся к нему. — Главное — тематика. Размер поправят, — обнадёжил Далёв. Автор доверчиво раскрыл папку. — Вы читаете? — с надеждой в голосе обратился он к самому конструктивному из никчёмной издательской братии. — Я сам пишу, — ловко съехал Далёв. — Здесь издают только крупную форму, а рассказы лучше предложить в прессу. — В прессу? — уточнил автор. — Идите в прессу, идите в прессу! — зашумело в редакции. Выяснив у Далёва названия и адреса таблоидов, куда можно пристроить детективы, автор с большой охотой направился туда, куда его послали. — Ты просто ангел-спаситель, — от всего сердца сказал Астролягов, пожимая руку. — Я чувствовал, что должен это сделать, но не могу объяснить, почему, — Ник прошёлся по кабинету, здороваясь с каждым. Алексей наблюдал, как он приветствует Диму будто старого знакомого, а тот добродушно бурчит что-то в ответ и объясняет. — На всё воля божья, — поблагодарил Тантлевский, когда до него дошла очередь. — Часто у вас это бывает? — с подозрительностью поинтересовался Григорий, когда Ник протянул ему руку. — Когда вы не можете объяснить, но чувствуете, что обязаны? — Случается, — признал Ник. — Я журналист и ощущаю долг перед обществом. Хорошие новости — это всегда хорошо, а плохие — не всегда плохо. То же самое с поступками, хорошими и плохими. Астролягов вынужден был признать, что Далёв прав. Он седалищем чувствовал правоту его утверждений. Убийство Плоткина стало трагедией для его семьи и печалью для авторов и коллег, но Алексей от этого только выиграл. Выиграл и Ник Далёв, которого покойный Веня отклонял. А теперь старый приятель здесь и собирается заключать договоры. — Вон, глянь форму, — Астролягов протянул ему распечатку. — Если всё в порядке, будем заполнять. Паспорт, СНИЛС, ИНН принёс? — Даже реквизиты банковской карты взял, — заверил Далёв, пробегая глазами договор. — Нормальный контракт. Давай заполнять и подписывать, пока босс с печатью домой не ушёл. Он неприятно быстро осваивался на чужой территории. — Четыреста девять листов! — Игорь всё не мог уняться. — Шестнадцать миллионов триста шестьдесят тысяч знаков. Этот дебил хоть понимает, какого объёма будет книжка? — Забей, — сказал Григорий. — Пусть идёт в прессу со своими рассказами. — Идите в прессу, — захохотал Ник Далёв, разваливаясь на стуле. — Пока пресса не пришла к вам! — Его и там пошлют, — бесцветным голосом прокомментировал Ринат. — Неудачников никто не любит, кроме сочувствующих им неудачников, да и то сопереживают только на словах, а за спиной ликуют. Дима издал бородой странный звук — то ли засопел, то ли тихо засмеялся: — Автор малой формы — всю жизнь щенок. В каждом издательстве маститые романисты оттесняют его от кормушки. — Не жалко, — Григорий был жесткосерден. Ник Далёв оглядывал братию с интересом этнографа-полевика. — Лишь голимая периодика может бросить бедняге скудный кусочек, — заметил он. Ринат Литвинов, оставаясь на позиции непримиримого пессимиста, задумчиво сказал: — Так автор малой формы и тычется от порога к порогу, жалобно скулит в соцсетях и пописывает на форумах людям в ботинки. Он знал сетераторов как никто другой в этой комнате и был в их отношении наиболее бессердечен. Астролягов сосредоточился на заполнении формы паспортными и банковскими данными Николая Петровича Далёва. Занятие требовало внимательности, поэтому он не участвовал в разговоре, лишь краем уха ловил горестные рассуждения, что бывают авторы одарённые, но по ряду обстоятельств непризнанные, хотя и публикуемые. А бывают публикуемые только под псевдонимом. Вот они-то и есть настоящие писатели-призраки, а вовсе не то, что служит политкорректной заменой неэтичному в США термину «литературный негр». «Лит-нигга пишет пацанские боевики за других известных трэшевых авторов, — подумал Астролягов. — Как вайт-нигга является белокожим позёром, который одевается словно негр из гетто и подражает отвратительным манерам чернокожих пацанов из трущоб. Даже негры их презирают, — Астролягов нахмурился и непроизвольно вздохнул, мысль продолжала развиваться: — Известные авторы бульварного чтива для трущоб тоже презирают своих литнегров, благодаря которым богатеют и прирастают читателями и почитателями». — Как там? — забеспокоился Ник Далёв. — Реквизиты крутятся, контракты мутятся, браза, — Астролягов взял себя в руки и принялся сверять написанное с документами. — Я сейчас два договора оформлю, чтобы сразу распечатать и подписать. — Давай, пока шеф на месте. — Недолго осталось, — хотел утешить его Астролягов, но день был таков, что Бог обратил внимание на редакторов «Напалма» и горазд был потешиться над их намерениями. — Здравствуйте, мальчики! «Этого не может быть! — расстроился Алексей, но Аллу Владимировну уже шумно приветствовали. — То тюлень позвонит, то олень, а теперь ещё газели разом стадом все запели. Сейчас танцевать начнут, как в индийском кино. Уже начали…» Ему было нужно пять минут, чтобы закончить формальности, но этим временем он сегодня не располагал. — Мальчики! Как я рада вас видеть. Ой, надо же, всех застала! «Вот и танцы, — с обречённостью подумал Астролягов. — Сейчас будут обжиманцы». Алла Владимировна внесла в комнату бурное оживление, совершенно не склоняющее к сверке циферок и прочей кропотливой деятельности. Она вошла — праздничная, румяная, пахнущая свежим дождём и блестящая бижутерией. В руках была сумка и подарочный пакет. На свет появилась большая коробка конфет — «для художника, нарисовавшего такой милый эскиз». «Уже и обложка готова?» — Алексей был неприятно поражён закулисной активностью и оперативностью. Обнаружить, что ты не являешься неотъемлемым звеном производственной цепи, что коллеги прекрасно обходятся без тебя и не скрывают этого, было обидно. Игорь без его ведома заказал оформление для новой книги Климовича, художник нарисовал и прислал Тантлевскому, а тот переправил Алле Владимировне. В этом обмене данными у него за спиной присутствовал элемент непонятной игры. Астролягов не считал, что играют против него, но гадал, какую информацию от него утаивают. С какой целью? Спросить он не осмеливался, чтобы не открывать карты и не опозориться в случае ошибки. Он решил затаиться до поры до времени и разобраться самостоятельно. Следом за коробкой конфет появилась бутылку коньяка, предназначенная для редакторов. Пока Дима доставал из шкафа за своей спиной стопки (оказывается, в нижнем отделении книжного шкафа располагался редакционный бар), Алла Владимировна перешла к делу. Она принесла от нотариуса доверенность, чтобы заключить договор на новый роман. Ник Далёв подмигнул. Астролягов подумал, какие ещё сюрпризы готовит ему издательство, а они не замедлили появиться. — Я… сейчас, — затравленно пообещал он приятелю, на что Ник Далёв вальяжно кинул: — Не спеши. Успеется. И действительно, договор для Климовича был практически готов, требовалось переставить в прошлом контракте даты и сменить цифру в названии. — Какое по счёту дело у тебя? — осведомился Ник. — Дело номер тринадцать, — с гордостью ответила Алла Владимировна. — Лёшенька, ты забивай, а коммерческое название потом придумаем. — Есть, — Астролягов послушно удалил в «Деле N12» двойку и поставил тройку. Между тем, Ник Далёв и Алла Владимировна негромко, чтобы не мешать издательскому клерку, вели светскую беседу. — Как Сергей поживает? — учтиво осведомлялся Далёв.