— Но это же абсурд! — Абсурд. — Так почему вы не берёте? — Потому что закон такой. Поправки в закон о средствах массовой информации и в Кодекс об административных правонарушениях внесли ещё в апреле тринадцатого года, а отдельный Закон приняли через год. Мы — издательство законопослушное, мы законам подчиняемся и Кодекс чтим. — Бред какой-то. — Закон таков, но это закон, — в свою очередь развёл руками Игорь. — Вы пишѝте, а мы не опубликуем. — Зачем отрезать мачо яйца, если своих нет… — вопрос прозвучал настолько жалко, что и не понять было, ещё вопрошает автор или уже принимает неизбежное. — Давайте, сделаем приятное правительству — подсластим ему без чая, — стал примирять ведущий редактор писателя с властью. — Используйте экспрессивные выражения вместо обсценной лексики, так вы добьётесь большей выразительности и не огрубите текст. — Больше драматизьму, — вставил Григорий. — Плебсу это нравится. — Но, когда драма и накал страстей, тогда герои неизбежно конфликтуют, спорят, бранятся, могут не сдержаться и ругнуться матом. — Пусть лучше бьют друг друга, чем матом ругаются, — предложил творец хорошо продающегося нуара. — Где вы видели в киноклассике, чтобы герои Алена Делона или Хэмфри Богарта матерились? А ведь фильмы с ними отличные. — То есть вы считаете, что лучше руки распускать, чем решить проблему словесно? — оторопел писатель. — Речь идёт о художественном произведении, которое мастер создаёт в рамках закона, — здраво рассудил Григорий. — В жизни-то я никого пальцем не трону, не то, что матом оскорбить. Автор вспомнил что-то о себе и сконфузился. — Но ведь я пишу реализм, — возразил он. — У меня тоже реализм, но это художественный реализм, — стараясь не улыбаться, пояснил Григорий. — Главное качество художественного реализма заключается в его непохожести на бытовой реализм. За это читатели любят книги. Поэтому люди бегут от прозы жизни к художественной прозе. — Но ведь, герои столько не выдержат, чисто по-человечески, никакого здоровья не хватит решать все вопросы не языком, а руками, — не унимался автор. — Если постоянно драться — кулаки собьёшь. — Не любите вы ударные инструменты — молотки, рашпили, — ухмыльнулся Григорий. — Люблю, у меня есть микроскоп. — Он хорош только гвозди забивать. — По лысине можно стукнуть! — с воодушевлением принялся доказывать автор полезность инструмента. — А если другого выхода нет, то и гвозди выпрямлять сгодится. Нужная в хозяйстве вещь — микроскоп. И все в редакции согласились, что, полезнее микроскопа, игрушку трудно сыскать, кроме Григория, который из спортивного интереса никогда не сдавался. — Большинство проблем в жизни можно решить разрезанием, — заявил он, с характерным клацаньем замка раскрывая «Спайдерку Полис», этих ножиков у него водилось, как у дурака махорки — Там, где нельзя решить разрезанием, помогает льняное масло. «Большинство проблем в жизни… — озадачился Астролягов, и тут же пришла следующая мысль: — Все лгут!» * * * Интернет позволяет узнать, у кого насколько много времени. Астролягов подолгу заседал теперь в сети, отслеживая блоги подозреваемых и стараясь нарыть информации в комментариях на окололитературных форумах. Алла обижалась за невнимание, а Григорий польстил вопросом: — Как поживает наш грузинский князь Карадзинский? Он явно меньше сидел в мировой паутине, чтобы осведомляться об известных фактах из жизни знаменитости у ея бывшего редактора. Астролягов надулся от важности и доложил во всеуслышание: — Он эмигрировал, не вынеся ужасов Этой Страны, где его затравили прикормленные совковым государством историки из закоснелой академической среды. Редакторы навострили ушки, и тогда Алексей поведал жареные факты, которых за апрель и май набралось в изобилии. Черкезишвили объявил в Живом Журнале, что уезжает навсегда. У него будет свой замок во Франции, который купит на гонорары от бестселлеров. И он с женой действительно эмигрировал. Через месяц замок превратился в шато в Альпах. Чуть позже маркиз Арманьяк застенчиво поведал, что до покупки недвижимости во Франции снимает в Черногории домик почти на берегу моря, но какая разница, если там везде рай? И, главное, нет давящей атмосферы тоталитаризма. Он так часто начал писать об этом, будто старался себя в чём-то разубедить. — Ехал бы лучше на Кавказ, — высказался Григорий, ознакомившись с записями в уютненьком дневничке a_r_maniak.livejournal.com. — Приник бы к корням. В его возрасте пора привыкать к земле. — Виноградную косточку в тёплую землю зарыл бы, — злорадно подсказал Игорь. — Писателю в изгнании никакой источник дохода лишним не будет, — признал Алексей. — Странно, что его ранние вещи, на которые у нас договор закончился, «Глагольные скрепы» не переиздают. — На них были хорошие отзывы в прессе, — припомнил Дима, но Григорий заметил с присущей ему практичностью: — Отзывы — для лохов, сводки отдела сбыта — выбор мастеров. Для переиздания нужно знать, сколько продали в прошлый раз. Откуда у «Глагольных скреп» данные по реализации, если наша бухгалтерия перед ними не отчитывается? — Или Матвеев права не отдаёт, — предположил ведущий редактор. — Как Черкизон к шефу, так и шеф к нему. — Или Нуцалханов, — тоном знатока добавил Григорий. — Гайдар будет мстить предателю до последнего дыхания. — Чьего? — спросил Астролягов. — Это мы узнаем, только когда по реке времени проплывёт труп последнего врага, — сказал Григорий и рассмеялся сухим трескучим смехом. Тантлевский с большой охотой покивал. — С Гайдаром лучше не спорить, — поддержал он. — На фирме он возглавляет не только отдел продаж, но и отдел пропаж, и решает вопросы. Астролягов деланно засмеялся. — А что у нас пропало-то? — спросил он. — Вроде бы всё на месте. Или воруют со склада тиражи? — Это было бы неплохо, — серьёзно сказал Игорь. — Если бы украли все тиражи, мы напечатали бы ещё нужных книжек, а ненужные не печатали, чем существенно разгрузили складские площади. — А вот если бы пропали все МТА… — мечтательно произнёс Григорий. Дима даже вздохнул. Завздыхали и другие редакторы, столь близка была тема. — Молодых талантливых авторов надо убивать, — с неизведанным доселе чувством признался Астролягов. — Таланты надо хоронить, пока они маленькие. — Вот ты и поработал как следует в нашем издательстве, — заключил Тантлевский. * * * — Почему Григорий как волк-одиночка? — невзначай обронил Астролягов, когда они с Игорем шли домой. — Либо на работе, либо книжки пишет, на всех рычит. Что с ним случилось? — Григорий — вдовец, — Игорь замолчал, стал смотреть под ноги. — Они разбились на машине. Григорий уцелел, а жена — нет. — Я не знал, — пробормотал Астролягов. — А мы помалкиваем, на фирме это табуированная тема. Григорий до сих пор сильно переживает. Он сидел за рулём и съехал с дороги, а жена была не пристёгнута. Очень себя за это винит. — Давно случилось? — В двухтысячном. — Шестнадцать лет прошло. — Такой человек. — Я бы забыл, — ляпнул Астролягов. — Кто поверит? — Игорь пожал плечами. — Я бы радовался, если бы жена за меня так переживала. Но тут пока не попадёшь на тот свет, не узнаешь наверняка, кто любит, а кто так себе. И почему…