– Это слово обладает каким-то магическим действием на старшее поколение. Что будет его просто убрать. Литературы как таковой вообще не существует, есть интересные люди, мысли…, – задумчиво потянула Саша, зажмурилась от удовольствия и отпила восхитительный молочный фрэш. – А как же человеческие отношения, – уцепилась мама за весьма скользкий аргумент. – Человеческие отношения были и до классики, – парировала Саша и подумала, что фраза звучит странно, двояко как-то звучит. – Тогда перебирай ягоды, – с улыбкой в голосе сказала мама и поставила на стол трехлитровую красную миску с клубникой, – заодно голова отдохнет. Саша с легкостью отодвинула огроменную книгу, положила на ноги полотенце и начала отрываться от ягод плодоножки. Ягоды крупные, сочные, аромат идет соблазнительный. Не удержавшись, девушка съела несколько ягод. Мама как раз выключила воду, засыпала малину сахаром и принялась строгать обычный летний салат из помидор и огурчиков и кучи всякой зелени непременно с горчичной заправкой. Потому что такая заправка самая полезная, а любое полезное, не обязательно вкусное, найдет себе место на маминой кухне. По привычке закипел чайник. Мама заварила растворимый кофе, посмотрела на него с сомнением и всё же решила пить. Если нет свежих новостей или просто маму одолевают требующие внимания мысли и говорить не хочется, кто-нибудь из двух хозяек включает колонку с музыкой. Сегодня это была мама с прекрасным выбором – летний джаз. Им хорошо так. Идеальный маленький мирок двух красивых девчонок: одна постарше, другая помладше. Перед подъездом резко затормозила семерка соседа Мишки. Удивительно, где он такую нашел. Нашел, перебрал в свой двадцать один год и зарабатывает на извозе. Приглашал Сашу покататься по-дружески, все-таки с рождения по-соседски живут и когда-то учились в одном классе. Давно уже приглашал. Не хочется быть пессимисткой, но метро выглядит надежней. – Купил, – донесся бас Мишкиного отца, – доставай здесь посмотрим. Хлопнули машинные двери, бумажный нож разрезал картон, зашуршала бумага. – Люблю драконов, – не оборачиваясь, каким-то чужим, нервным голосом сказала мама, – надо снова слетать в кулькит. – Что, – шепотом протянула Саша и только теперь всё вспомнила. У мамы неестественно резко ходило правое плечо вверх-вниз, вверх-вниз, словно она не огурец резала, а засохший хлеб. – Откуда ты знаешь, – шепнула Саша и почувствовала, как от ужаса свело горло, так что она даже кричать не может. Вместо ягод в ее руках были человеческие пальцы, вместо плодоножек, в отдельной миске лежали ногти. Белый сарафан в крови. И на плите варится «варенье» из перетертой плоти. И она проснулась. Упала на пол с невысокого дивана, огляделась и закричала, но горло все еще оставалось будто парализованным. Саша в ужасе растерла горло, выпила полстакана воды и когда в дверь постучались, то смогла хриплым голосом прохрипеть «да, открой дверь». На пороге в очаровании спокойствия и уверенности появился улыбающийся Грис, за которым плыла серебристая доска с тарелкой свежего супа, сладковатых сочных зеленых палочек и мелко рубленных жареных червяков. За окном поздние сумерки, а значит, спала она совсем недолго. Просто села на этот диванчик и неожиданно быстро уснула. Словно выключилась. – Боги мои. Что с случилось? – спросил Грис, сел рядом с Сашей и, посмотрев в ее напуганные глаза, обнял, окунулся в ее волосы и повторил на ушко: – Говори, говори же… Это был не просто сон. О, Саша любительница посмотреть сны, то есть сны ей снятся регулярно часто. И кошмары тоже бывают, но вот таких, захватывающих, странных, после которых наступает частичный сонный паралич, никогда не было. Это странный сон! Странный! Странный! Саша пыталась подобрать более точное определение, найти зацепку, к странному послевкусию ото сна, но не могла. Что конкретно было странно во сне? – Мне приснился кошмар, – прошептала Саша и освободилась из объятий, – я очень испугалась. Кровь, отрубленные пальцы. фуппп, бррр, – вздрогнула Саша и улыбнулась, – а вестникам снятся кошмары? Грис понимающе кивнул, ободряюще погладил ее по плечу и сказал: – Горыянцы такое место, тут и богам кошмары снятся. Перекусим? – Давай, – кивнула Саша и подумала: – мама была странной. Вместо мамы был кто-то другой, другая сущность, залезшая в Сашины сны. Умная, осознанная сущность свершила это вполне намеренно. Могла свершить и свершила. Саша не решилась говорить об этом, да и как о таком скажешь? Что бы она сама сказала, услышав про умную, залезшую во сны сущность? Сказала бы, что это просто кошмар. Не бери в голову. Ложись спать и хорошо выспись, и все сущности испарятся. Ха-ха, еще у виска покрутят. Грис ел с аппетитом и пытался поднять Саше настроение и кормить с ложечки. Оглушающий сон. Есть не хочется, говорить особо тоже. Грис протянул бутылек с риспийским чаем, который тут же был выпит. Вкус чая незнакомый, с легкой сладостью меда и эффект более слабый и медленный. – Ты выглядишь уставшей. Если хочешь, сегодня пропустим, – предложил Грис, откусив сладковатую палочку. – Нет. Давай поговорим. О чем ты хочешь послушать? – О странах. О языках. Расскажи больше. Саша начала рассказывать. О странах и языках можно говорить бесконечно долго, нескончаемая тема и слова подбирались легко. Только сейчас было не как в прошлый раз. Появилось напряжение, исчезла легкость общения. Может из-за усталости, может из-за сна, может из-за чего-то другого, из-за недосказанности, которая должна быть сказана, из-за неясности, которая должна быть разъяснена и Грис тоже чувствовал изменения, ловил Сашин взгляд и как бы спрашивал: что это? – Ммм. Человеческие языки строятся либо на звуковой основе, либо на знаковой. В первом случае из звуков строятся слова, которые записываются буквами, во втором случае знак, символ сам по себе имеет определенный смысл. А произношение меняется. Произношение может меняться, да. В Библии говорится, что раньше всё человечество говорило на одном языке, но потом люди решили превзойти богов и построить башню до небес. Тогда бог решил помешать этой стройке, смешал языки и люди начали говорить на разных языках, не смогли договориться и не достроили Вавилонскую башню. Так на Земле появилось множество языков. На деле многие группы людей жили изолированно, вполне естественно, что в разных точках мирах формировались собственные языки. Есть мертвые языки. На них уже не говорят. Медики всего мира используют один такой язык. Называется латынь. История хранит много крылатых выражений на латыни. Quod licet Jovi, non licet bovi. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Quod tibi fiĕri non vis, altĕri non fecĕris. Не делай другому то, чего не хочешь самому себе. Sapienti sat. Для понимающего достаточно. Silent leges inter arma. Среди оружия законы молчат. Ну и наконец: Scientia est potentia. Знание – сила. Другие мертвые языки канули в лету, то есть совершенно забыты, – Саша сделала паузу и промочила горло. Грис слушал внимательно, не перебивал и словно и ждал этой паузы, чтобы спросить: – А почему Богу не нравился энтузиазм людей при постройке башни? – Так я и думала, – подумала Саша. С объяснением Библии будут проблемы и ответила: – Точно не могу утверждать, я Библию только раз читала на истории мировых религий. В людях воспылала гордыня, они решили поравняться силами с Богом, – подбирая каждое слово, тихо говорила Саша и могла поклясться, что читает мысли Гриса. До того это было очевидно. – Ты, на Земле, общалась с этим Богом? Может он как-то еще комментировал своё решение…А? – Как объяснить то …видишь ли Грис, если это и была историческая личность, то она давно перестала вмешиваться в дела людей и часть человечества вообще перестала в него верить. Они не верят, что Бог вообще был. Считают это выдумками. – Аааа, – то ли понимая, то ли не понимая протянул Грис и спросил: – А зачем верить? Что значит верить? – Раньше, в древности люди приносили Богу жертвы: мясо, хлеб, фрукты и прочее. Другие люди посвящали жизнь служению Богу ради обещанного спасения после смерти. Грис многозначительно улыбнулся, выдохнул и сказал: – Так сразу и не разобраться. Но Аорону бы точно не понравилась идея с башней. Надо спросить: случаем не он там развлекался. Не смотри так, это шутка. Шутка. Ты можешь написать Библию по памяти? – Я не смогу. Книга далеко не маленькая. Саша резко замолчала и опустила глаза, и молчание подкормило натянутость. – Тебя что-то расстроило… и ты стала бояться нас, – тихо сказал Грис. Саша закрыла глаза и потерла лоб: – Ты понимаешь мои чувства. Это хорошо. Людям нормально бояться вас. – Но тебе не нравится это состояние, – верно заметил Грис. – Мне бы хотелось, чтобы страха не было. Возможно, атомная бомба как-то уравняет наше положение. – Если тебе будет спокойней, можешь сделать. Я даю согласие, – кивнул Грис и Саша рассмеялась. – Я ценю твою откровенность и скажу: мы тоже побаиваемся людей. Они бывают агрессивны без причин, ко всем, к слабым и беззащитным, к своим братьям и любимым. Вот так значит, – насупилась Саша и парировала: – Здесь ты прав. Человечество развязывало ужасные войны без всяких мориспен, но я знаю точно: никто не заслужил такой ужасной жизни, как люди Горыянцы. Если есть ад, то он здесь. Наш ад, человеческий и ты не можешь понять глубины этой беззащитности! – выпалила Саша и выдохнула, чтобы перевести дух, – прости. Я устала. Давай закончим на сегодня. – Саша…, – ласково позвал Грис. – Мне нужно время. Прости. Я накричала не за что. От рук Гриса потекло белое электричество и вошло в Сашины ноги. Она ойкнула и тут же почувствовала теплую, накрывающую толстым одеялом волну спокойствия и расслабления. Беспокойные мысли отступили куда-то на второй план, а потом на третий. – Ты сегодня много отдала, а восполнить нечем. Поспи, с утра и камень легче, милая сэвилья, – сказал Грис и проходя мимо будто невзначай задел Сашину шею, коснулся чувственного участка, так что по коже побежали сладкие мурашки. – Спасибо драгэти. Что бы я делала в этом мире без твоей поддержки, – сказала Саша и задала вопрос, который вылез как будто из неоткуда, как будто сидел тихо и вдруг понял, что пришла возможность пролезть вперед других вопросов, – драгэти Аорон Уэарз ведь знает откуда я? Грис развернулся на каблуках у входа и отчеканил: – Да. Аорон знает всё, что знаю я. Я знаю всё, что знает он. По-другому и быть не может. Мой приказ – его приказ. Его слово – моё слово. Давай договоримся: больше не спрашивай о нем. – Как скажешь, – растерянно ответила Саша в спину уходящему Грису и велела двери закрыться. Она приняла душ, сбросила одежду, решив, что непременно нужно сшить сорочку и запасной комплект одежды и в одном нижнем белье свернулась в клубочек, как маленький котенок и выспалась, как в кино. Передача, правда, была сомнительной тематики. Какое-то время отчим смотрел Дэвида Айка через день. Тут хочешь – не хочешь пересмотришь все выпуски передач о рептилоидах. Ну да, сходство с мориспен есть, но это разные миры. Это раз. Во-вторых, рептилоиды вроде как существуют в нематериальном мире. Подсознание упорно переваривало свалившуюся информацию всеми возможными способами и продолжало транслировать прямиком в сон все передачи, сны – загадочная штука выдали всё это добро с рекламой кошачьего корма, прокладок, сока и жевательной резинки. Саша понимала, что это сон, хотела «поставить» что-то другое или просто провалиться в «темноту». Бесполезно. Кто-то более важный в ее голове настаивал на просмотре. Под раннее-раннее утро сон стал невыносимо скучным. Саша решила проснуться, что и сделала, перекусила остывшими червяками, засунула поднос в отверстие в стене. Отверстие закрыто каменной перегородкой и когда поднос попадает в отверстие и заслонка закрывается, поднос едет вниз, на кухню. Устройство походило на кухонный лифт. Рассвет еще не превратился в утро. Дозорные на первом уровне жгли костры. Приятный запах тепла смешивался с запахом прогретой и не остывшей за ночь земли и камня, горьковатым запахом свежей листвы и мха. В небе на привычном месте сияла два крупных спутника Горыянцы в обрамлении пояса мелких спутников. Тихо. Только ветер нежно поглаживает верхушки деревьев и да кое-как до верхних жилых уровней доносятся шаги дозорных. Саша встала на доску и отправилась в швейную мастерскую, намереваясь освободиться пораньше и навестить Халу. Она должна отдать найденный на месте убийства Мураши загадочный предмет и тогда два варианта развития событий. Либо выяснится, что предмет не связан с убийством и Хала ошиблась, либо появится новый подозреваемый, а драгэти получается, казнили невинного человека и об этом придется как-то сказать. Задачка. – А ведь кто-то летит за мной, – подумала девушка и еще раз обернулась. Внизу, над первым уровнем кто-то передвигался на доске и двигался в одном с Сашей направлении. Фигура определенно мужская. Подлетая к швейной мастерской, не осталось сомнений. Этот некто следит за ней. Почему тайно? Зачем прячется и просто не подлетит и не поздоровается? Быстро соскочив с дочки, Саша забежала в швейную мастерскую. Светились только столы. В предрассветной тишине было слышно, как кто-то тоже спрыгнул с доски и направился в сторону входа в мастерскую. Оглядевшись в поисках оружия, Саша схватила со стола с золотом плетку с позолоченной рукоятью и кинжал в ножнах и, стараясь ступать как можно тише, спряталась за закроечным столом. Кинжал, зараза, заклинило. Он упрямо не хотел вылезать из ножен. Может это вообще имитация. В проеме входа показалась освещенная слабеющими лунами мужская фигура. Пытаться найти ножницы вполне годные для самообороны поздно. В просторном зале гулко отзывались мужские, уверенные шаги. Незнакомец шел уверенно, вразвалочку. Саша спиной вжалась в теплый, каменный стол, в горле пересохло, руки вздрагивали мелкой дрожью. Мужчина что-то недовольно пробурчал себе под нас, удалось расслышать только собственное имя, на которое он сделал особо недовольное ударение. А! Значит, точно следил за ней! Незнакомец прошелся до середины стола с золотом, остановился и огляделся. Саша проглотила ком в горле и выглянула посмотреть и, надо же было такому случиться, плетка упала с колен и предательски стукнула по каменному полу. Звук получился негромкий, но преследователь его услышал, насторожился, послышался звук металла: он достал из ножен меч или большой кинжал. Одна надежда – бежать! Саша уговаривала себя бежать прямо сейчас, встать и бежать, но это было так страшно и ноги ватные не слушаются, и может в темноте он пройдет мимо. Незнакомец закашлялся и было слышно, что идет прямо к закроечному столу. Шаг, еще шаг. Саша еще раз попыталась достать кинжал из ножен и это в очередной раз не получилось, поэтому когда скоро появился сапог преследователя она ударила рукоятью по колену наотмашь. Рукоять тяжелая. По залу пронесся пронзительный вопль и знакомый голос, превозмогая боль, провыл: – Да будет свет! В зале зажегся верхний свет и сделанные под каменные ветви светильники. – Ты что делаешь, ненормальная!? Нельзя так людей пугать, – заявил печально знакомый дозорный, которого в темноте легко было не узнать. – Ты преследовал меня, – парировала Саша. – Драгэти приказал охранять Сашу. Ты всегда бьешь меня! Чокнутая девка, сейчас колено будет болеть, – простонал «любимый» Сашин дозорный и, прихрамывая, направился к выходу. – Слушай, прости. Я просто испугалась. Нелепо вышло, да? – попробовала разрядить обстановку шуткой девушка и услышала в ответ: – Не подходи ко мне. Я на террасе, ты – здесь. Ты дерешься. Скажу. Вестники отправляют буйных вниз. Там тебе самое место. Сильно прихрамывая, дозорный вышел на террасу. Утро теплое, Саша даже плащ не одела, так и тянет прогуляться. Вот пусть выгуливает своё побитое колено. – Нельзя так пугать людей! А я что не человек что ли? Он меня тоже напугал. Говорю же «прости». Ну что теперь вечность обижаться, – приговаривала Саша, доставая ткани и приступая к работе с чувством неловкости, – собственно, почему мне должно быть стыдно? Я не в швейцарской банковской ячейке, чтобы чувствовать себя в безопасности. Полетел, главное, потихоньку, – убеждала себя Саша, раскраивая легкое платье на теплую погоду, – спрыгнул, ходил тут, бубнил. Надо было сразу включить свет и позвать по имени…рукава сделаю цельнокройные. – Ты говоришь сама с собой, – послышался голос Аорона Уэарза. Саша вздрогнула, вдохнула, глубоко выдохнула и ответила: – За дефицитом умных собеседников приходится, – и только тогда подняла глаза. Аорон стоял напротив, на противоположном конце стола и можно было поклясться, она не так увлеклась платьем, чтобы не заметить, как он вошел. Но клясться Саша не стала, потому что теперь возможно всё. – Драгэти, – девушка склонила голову, как делают все люди Горыянцы, а иногда и риспийцы, – тебе не спится? Аорон не посчитал нужным ответить на вопрос. С полок упал тюк белой ткани, размотался, десяток невидимых рук раскроили по невидимым выкройкам детские юбки, блузки, штанишки, невидимые механизмы за один вдох прошили все эти изделия и уложили на стол аккуратной стопкой. Саша успела только восхищенно выдохнуть, как упал второй тюк, и также быстро кроилась одежда для взрослых. Каменные выкройки не понадобились. Наоборот, Аорон наложил поверх Сашиных выкроек новых, своих. – Поразительная эффективность, – как можно более спокойно, стараясь сдерживать понятный восторг, сказала Саша и вспомнила Гарри Поттера. Эти драгэти словно родились с вшитой в руку волшебной палочкой. Аорон спокойно повел бровью, с достоинством скромности признавая свои заслуги сел на высокий стул, который буквально вырос глазах из пола. Точно такой же «барный» стул появился возле Саши. Драгэти желал поговорить. Саша отложила работу, забралась на стул и подумала, что ей надо бы держаться подальше от обоих «волшебников», поскольку, несмотря на появившееся чувство осторожности, она продолжает воспринимать их как обычных людей, при этом имея минимальные представления об их нравах, характере, вспыльчивости, убеждениях. Словно прочитав ее мысли, Аорон сказал: – Не бойся меня. Вчера ты могла подумать, что я ненавижу людей. Это не так. На самом деле люди мне безразличны. – Оооо, – протянула Саша, подыскивая слова для ответа. Неприятно слышать подобное о людях, да еще сказанное нейтральным тоном, так что никаких сомнений не остается. Вроде как разговор собачника и кошатника. Я вот больше собак люблю: собаки верные, умные, понимают тебя, а к кошкам отношусь равнодушно. Нет, я не против их, не причиню вреда, мне просто совершенно безразлично, если они испустят последний вздох у шашлычника. – Спасибо за честность, – ответила Саша. – Я хочу больше знать о том месте, откуда ты родом, – сказал Аорон и отчего-то посмотрел на вход, где никого не было и никого не предвиделось. – О Голубой Д… – Не надо! – резко перебил Аорон и добавил, – никогда больше так не делай. – Ну кто здесь может подслушивать? Люди? – удивилась Саша. Аорон выдержал паузу, как будто ждал, что Саша сама додумается и, не дождавшись, сказал: – Здешние люди приросли к страданиям и своим мучителям. Ты понимаешь, как это ужасно, а они росли с мыслью: великая честь быть поданными к столу мориспен. В этом их великая миссия, а жизнь такая, что многие были только рады уйти. Перед смертью их напаивали каи. Они чувствовали счастье. Их жизнь прошла не даром, они свершили великое дело, а мы без спроса пришли и лишили их смысла жизни. Свобода многих страшит, они не знают, что с ней делать. Понимаешь? Вместе со свободой появились страхи. Жизнь за пределами клетки пугает, и если появятся мориспен, будь уверена, большинство сдадутся без сопротивления. Вернутся в свои уютные клетки. – Это очень грустно, – взяв небольшую паузу на обдумывание, ответила Саша, – наверное, так оно и есть. Слишком калечащими были условия их жизни, но если ничего не делать, когда можешь сделать, если проявить равнодушие, то значит быть как они, как эти люди. А ты…зачем ты помогаешь? – На этой гребаной планете из развлечений только война. И братья рассуждают, как ты, – вдруг с ноткой дружелюбности ответил Аорон. За компанию, – подумала Саша и как представитель земного человечества сочла этот довод вполне достаточным. Вестники различаются между собой, не так сильно, как люди и всё же различаются.