Больше ему не удалось вручить ни одной листовки. – Александр, сколько тебе лет? – Саша собирается ответить, когда вовремя понимает саркастичный характер вопроса. – Всем плевать, кто это начал. Суду было бы плевать, кто это начал. Закончилось бы всё тем, что я был бы вынужден заплатить раза в четыре больше, чтобы не оказаться за решёткой. Парень открывает рот, желая что-то сказать, но затихает. Разумеется, глубоко внутри он ощущает свою вину, с которой, однако, отчаянно сражается гнев. Внутри всё закипало от такой несправедливости. Конечно, отец тут не виноват; конечно, не ударь Саша Фёдора – никто ни о чём бы и не узнал. Но ведь он постоял за свою семью. Разве не этому учат всех порядочных мужчин с мальчишеского возраста? – Я не хотел этого делать, – заговорил вновь отец, – но я должен. С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Что?.. Саша надеется, что просто ослышался. Слепо надеется. Отец никогда его не наказывал. Никогда не повышал голос. Не было повода. – Будешь приходить домой сразу после уроков и делать домашние задания. Никаких «прогулок». – Но пап..! – Иди к себе, Александр! Теперь отец даже повысил тон. Его голос стал громче, и это оказалось до того непривычным, что раздирало слух. Его голос всегда был монотонным – ни громче, ни тише, а если отец хотел с Сашей о чём-то серьёзно поговорить, он всегда окликал сына его полным именем – «Александр». Боже, отец в самом деле злится на него. Саша и сам злится. Не только на себя, не только на Фёдора. Он просто злится. Какого чёрта? – Это нечестно! Я наказан из-за того, что он обозвал мою семью?! Да я столько делаю, я… Я… – на глазах подростка выступили слёзы, отчего отец даже опешил. Это не его взрослый привыкший к самостоятельный сын. Это хрупкий ребёнок, вполне логично и обоснованно нуждающийся во внимании семьи, которого не получает. – Тебе до меня нет никакого дела! Он столько задирал меня, в классе у меня даже нет друзей, о чём ты, конечно, не знаешь! И ты бы не узнал, что я устроился на подработку, если бы не это! – он указал на собственный глаз, посиневший и немного распухший. – А теперь ты наказываешь меня и не хочешь даже слушать! Тебе на меня наплевать! Разумеется, это было не так; Павел Семёнович протягивает руку и хочет заявить, что это не так, однако не успевает. Громкий хлопок дверью. Саша закрылся в своей комнате, теперь уже в свою очередь не желая слушать отца. Дрожащая рука опускается на потный лоб, а с губ срывается тяжкий вздох. – Что я наделал… Вина колит грудь, но тогда, когда уже становится слишком поздно. Мужчина поднимается с кресла, выходит из комнаты, следует к комнате сына, но по пути останавливается возле другой. Гостиная, в ней – диван, а на диване – худая и маленькая фигура женщины. Её большие глаза уставились на Павла Семёновича, так что заставило его изменить первоначально задуманный маршрут и свернуть в комнату. – Анджела… Он подошёл к кровати, уставившись на жену одновременно сочувствием и лёгким испугом. Присел на край мебели, чтобы было удобнее разговаривать с Анджелой. – Что случилось, дорогой? – вопрошает она слабым тихим голосом. – Я слышала голос Саши… У него всё хорошо? – Да, дорогая, не беспокойся. У него просто был тяжёлый день. «Я ужасный отец, – проносилось в это время в его мыслях, –самый ужасный, который только может быть.» Наверное, он смотрит в одну случайно выбранную точку слишком долго, ведь чувствует прикосновение к своей руке. Анджела. Такая худая, бледная… Мужчина попросту не может смотреть на неё – сердце каждый раз неприязненно сжималось от жалости. Но она улыбалась. Улыбалась, глядя в уставшие глаза мужа и поглаживая его вялое запястье. – Тебе бы тоже не помешал отдых. Поспи немного. Обещаю, я буду в порядке. Павел Семёнович улыбается в ответ. Криво, неискренне. Потому что вид жены заявляет ему об обратном. Она снова обещает, что всё будет в порядке. А он снова кивает головой, ложно заверив в том, что позволит себе отдохнуть. – Наверное, мне действительно лучше пойти к себе. Но если что-то понадобится – я приду сразу же, как только позовёшь. Хорошо? Согласие со стороны. Павел Семёнович целует возлюбленную в широкий вспотевший лоб. Перед тем, как переступить порог комнаты и выйти в коридор – ещё раз оборачивается, как следует оглядев Анжелу с ног до головы и обратно, таким образом и впрямь желая удостовериться, что всё в порядке. Женщина уже отвернулась к стенке. Снова спит. Конечно, ей необходим сон. Много сна. А Павлу Семёновичу он не так нужен. «Может, ты и хороший муж, но отец ты всё ещё ужасный». Он усаживается в кресло, вновь повернувшись к горящему экрану, но руки не тянутся к клавиатуре. Он просто зависает, как эти идиотские программы в его ноутбуке, которые стесняя друг друга уже не могут нормально работать из-за их слишком большого количества. Мужчину терзают вина и беспокойство. Что больше – это меняется с каждой секундой. Он сходит с ума. Саша. Анжела. Сын. Жена. Он муж. Он отец. Работа. Кофе. Много кофе и много работы. Но он работает недостаточно. Нужно больше. Желание сделать больше сводит его с ума. Он пытается что-то печатать, но не может. Он хотел пойти к Саше, отменить наказание, объяснить, что ни в коем случае не хотел кричать, но он не может. Он хотел сказать ему о том, как сильно горд им и как сильно любит его, Анну, их мать и по совместительству свою жену Анжелу. Но он не смог. Столько мыслей – и все депрессивные. Это целиком и полностью его вина. Его и никого другого. Он действительно сходит с ума – ему кажется, будто он видит на стене тень. Тень монстра с рогами и крыльями. Глава 11 Неделя минула как-то совсем незаметно. Казалось, ещё вчера вечером только завершался вторник, а утром оказывается, что сегодня уже понедельник – начало новой недели, – что приводит в полнейший шок. С другой стороны – а есть ли в том какая-то разница? Понедельник или вторник, а работа всё та же, тот же кофе, та же куртка, те же знакомые улицы. Однако и нельзя сказать, что эта неделя прошла абсолютно даром. За это время мне даже удалось выяснить несколько любопытных фактов, касающихся характеров и жизни моих новых коллег. Валерий Смирнов – парень, практически всё детство проживший в Омске, переехавший в Петербург вместе со своей семьёй по воле родителей за пару лет до своего восемнадцатилетия. Однако о Питере он знает, наверно, даже больше, чем многие из местных. И уж точно больше, чем знаю я. Человек он, в общем-то, неплохой – умный, образованный, начитанный. Разговаривать с ним можно практически на любые темы. Собеседник из него интересный, но, что весьма забавно, в этом и его главный минус: если Валера начнёт говорить – разговор будет долгим. Если речь случайным образом зайдёт о технике – всё, тушите свет. С детства этот чудак интересуется компьютерами и всем, что с ними связано, начиная от компьютерных игр и заканчивая новейшими программами. В детстве мечтал стать программистом и сейчас всё свободное время проводит возле монитора за играми или очередной своей разработкой. Интересно: знакомы ли они с Виком? У заядлых игроков же бывают эти… Знакомства по сети? Виктор тоже (по словам Эрики) является большим поклонником видеоигр. Возможно, в этой страсти они могли бы потягаться, как и в страсти душнить. Посмотрела бы я на такой бой. Наверное, это была бы самая захватывающая и самая длительная битва за всю мою жизнь. Мария Садович. Коллега и подруга Эрики. Работает медсестрой в той же больнице, что и она. Девушка очень приятная, открытая и общительная, любит корейские дорамы и корейскую музыку (и вообще всё, что каким-либо образом связано с Кореей). В особенности, конечно же, «BTS» – сейчас они пользуются просто сумасшедшей популярностью. Многие девочки и девушки сходят с ума от корейских мальчиков и их песен. Я слушала парочку и, скажу честно, мне даже понравилось. Но Мария – самая настоящая фанатка. Ах, да: почему же, собственно, я до сих пор называю её Марией, если мы общаемся вот уже практически неделю, и я знаю про неё такие тонкости, как влечение к корейской pop-музыке? Просто ей куда больше нравится «Мария», нежели «Маша». На данный момент живёт она в своей квартире, предоставленной заботливой Организацией, но копит деньги на новую. У неё есть жених. Какой-то студент… Я не знаю точно. Зовут его Иваном, и именно с ним Мария так старательно откладывает на совместную квартиру. С виду он ничего – высокий, кариеглазый брюнет, разве что с небольшой щетиной. Откуда знаю? Да он ведь сам каждый вечер приходит, чтобы встретить Марию с дежурства! Тут общежитие не так далеко, в котором он проживает. И потому ровно в полшестого Мари поступает звонок от её возлюбленного, после чего он приходит на то место, где мы в это время находимся. И всё. Обнимашки-целовашки. Не скажу, что мне это противно, но как-то… Бестактно, что ли. На глазах других зачем это делать? Ладно ещё, если б один раз или два, но делать это столько раз, сколько делает этот парень, даже странно. Стоит им встретиться, как он буквально начинает к ней липнуть, целовать, обнимать, а она смеётся, хотя и кажется, будто ей самой немного неловко. – Может, уже пойдём? Я невольно отворачиваю голову тогда, когда Иван вновь затягивает к себе Марию и начинает осыпать её дождём из поцелуев. Просто река интереснее. Намного. – Да, пожалуй, стоит… – она, наверно, мягко от него отстраняется, и я могу услышать её приближающиеся шаги. – Сколько времени? Я достаю телефон из кармана куртки и включаю, когда на экране блокировки загорается привычная заставка со щенком породы джек-рассел-терьер, которую я не выбирала специально и на которую наткнулась совершенно случайным образом в интернете. Сейчас не семь и даже не полшестого, но Ивану приспичило прийти раньше обыденного – сразу после занятий в университете. – Шестнадцать тридцать шесть, – говорю я и снова прячу телефон в карман. Всё-таки, я стою у самого ограждения моста и не могу быть уверена, что меня никто не заденет или что сам телефон не сможет выскользнуть у меня из рук. – Можно было бы уже сходить пообедать, – предлагает Мария, и мой урчащий живот высказывает полное согласие лучше всяких слов. – Не буду вас задерживать, – добродушно говорит Иван, –зайду ещё вечером, милая, – он притягивает к себе Марию и целует её (куда конкретно – не вижу, ведь моё внимание вновь привлекает река). – По-моему идея отличная! Я и не сразу соображаю, что Макс находится так близко от меня, почему даже вздрагиваю, услышав его голос. Ещё позже соображаю, что он облокачивается на ограждение, стоя на цыпочках у самого краю, словно собирался сделать переворот. – С ума сошёл?! – чуть ли не кричу ему я. – Грохнешься же! – Не грохнусь. Однако я всё равно хватаю его за рукав и оттаскиваю назад, заставляя встать по-человечески. Не то, чтобы он был особо доволен уровнем моего доверия, но мне, по крайней мере, так будет куда спокойней. Да и долго мы стоять на месте не остаёмся. – Можно зайти в «Макдональдс», – говорю я, когда мы начинаем неторопливо двигаться по мосту в противоположную сторону от уходящего Ивана. – Столовые здесь достаточно дорогие. – Можно, – Мария пожимает плечами, равнодушно хмыкая. – Только его ещё надо найти. – Тут есть, не так уж и далеко, – говорит Макс, словно является знатоком всех Питерских улиц. – Мы с Ладой там пару раз бывали. Он двухэтажный, ты представляешь? Там есть второй этаж, куда еду приносят официанты! Между ними завязывается увлекательная беседа. Хотя, вряд ли это можно было бы назвать беседой – скорее, Макс больше рассказывал Марии и Валере про необычное здание «Макдональдса» не так далеко от нас, а те просто шли, молчали и слушали. Ни я, ни он на самом деле не были обезумевшими фанатами фаст-фуда, но время дежурств иногда это казалось наболее удобным и экономным вариантом… О чём родственникам мы, конечно, не рассказываем. Особенно маме и дяде не стоит об этом знать. В том числе и сейчас, когда мы находимся в центре города, где каждый второй продавец жадно потирает руки, желая содрать с тебя как можно больше. Но ведь и еда эта вкусная, зараза. От мыслей о скором обеде у меня едва не начинают течь слюнки, когда мобильный телефон в моём кармане внезапно начинает издавать вибрацию и отрывок из «I Got Love», стоящей у меня на рингтоне. Приятная на слух мелодия, однако вызывает лёгкое покалывание в груди. Макс, Валера и Мария, идущие чуть впереди, тоже замолкают и обращают на меня встревоженные взгляды. Я достаю телефон, смотрю на экран. Сердце пропускает пару ударов. – Т-тамара Львовна? Меня саму удивило, как мой голос глупо содрогнулся в начале разговора. Трое тоже напряглись ещё больше и заметней. Но я должна собраться, должна дослушать её до конца, дослушать и принять к сведению полученную информацию. – Нам в другую сторону… Это первое, что я говорю, после чего называю точный адрес. Благо, отсюда не столь далеко, но и не настолько близко, чтобы продолжать стоять и пялиться друг на друга в изумлении, держать возле уха телефон с уже сброшенным звонком. – Мы должны бежать! – делится удивительным фактом Валера, и мы на самом деле подрываемся с места. А ведь ещё неизвестно, куда мог деться этот демон… Ясное дело – далеко он уйти не мог, если, конечно, не настолько глуп, чтобы сразу израсходовать большое количество маны. Он точно где-то в этом районе. Но ведь и не будет же он сидеть там, где его нашли минуты три назад; не будет дожидаться нашего прихода! А если всё-таки и будет, то явно не без дела… – Вы что-нибудь видите? – задаёт вопрос Мария. Мы бежим, судорожно оглядываясь по сторонам и каждый раз ожидая увидеть демона именно со своей стороны. – Нет, – отвечаю я, поскольку действительно не замечаю ничего, кроме встревоженных лиц людей, некоторые из которых неслись нам навстречу, некоторые – бежали точно бы вместе с нами. Однако становится заметно и нечто другое. Что-то… С воздухом. Он становится тяжёлым, тревожным, холодным. Тут ветер хуже, чем там, где мы были до этого, хотя по всем законам природы со стороны Невы дуть должно сильнее. Небо сохранило тот же тёмно-синеватый оттенок, возможно, близкий к серому, однако совсем даже не пасмурный. Это явный знак. – В той стороне, – Макс едва не подпрыгивает, указывая в сторону, где высокие красочные здания стоят длинным красивым рядом, – ветер дует сильнее. Может, там..? – Это возможно, если человек обладает стихией Воздуха, – говорит Валера с протяжной задумчивостью, словно думает над сложной задачкой по информатике, а не говорит то, что абсолютно очевидно и нам. Этот парень любит воображать, будто умнее всех, а из магии он, наверно, знает всю теорию, которая только написана в учебниках. Причём за все классы.