Хотя в толпе людей, пребывающих в панике, вряд ли кто-то попросту даже обратил бы на неё внимание. Ноги ведут её и не останавливаются под порывом обезумевшего ветра. Теперь она не ищет брата, не ищет дороги домой – просто идёт, пленённая интересом или ещё чем-то ещё. Просто идти казалось ей лучшим, чем сидеть без движения. Во-первых, из-за холода; во-вторых, из-за ситуации, свихнувшегося отца и перепуганных людей. Анна в полнейшей растерянности. Она точно не собиралась пересекать мост, но в её мозгу что-то щёлкнуло, когда она заметила знакомое (наконец-то) лицо. Это был парень среднего роста, но ей он казался высоким; его волосы были чёрными, как смоль, висели так, что в профиль не было видно глаз; куртка его была такой же тонкой, сиреневой. Он стоял, повернувшись к реке лицом, сложив ладони около рта с непонятной целью. – Хэй! Хэй! Она бежала навстречу парню и привлекала к себе внимание. Тот повернулся, и его глаза расширились, когда он удостоверился, оглядевшись по сторонам и не найдя более людей, что обращались именно к нему. – Девочка? Он убирает ладони от лица, обнажая красные губы с сигаретой между зубами. В одной из рук – зажигалка, в виде черепа. Её образ ясно ловит Анна, что скользила глазами по всему перед ней представшему. Но это не пугало и не восхищало её. Она это проигнорировала. – Ты одноклассник Саши! – выдохнула она и, как бы убеждая себя, указательным пальцем тыкнула в его сторону, хоть и знала, что это неприлично. – Я его сестра, Анна. Мы вместе пели на площади. Помнишь меня? И она улыбнулась таким образом, словно подросток и в самом деле должен был сиюминутно это вспомнить. Впрочем, где-то с минуту он и пребывал в размышлениях, затянувшись и выдохнув дым в сторону реки, после чего вновь переметнул свой взгляд на девочку и узнал. – Конечно! – по расширенным в размерах глазам и зрачкам было видно, что он действительно узнал. – Сашина сестра! А как не помнить? Он вдруг улыбнулся, но немного странно, как показалось Анне. Не по-доброму. Не так ласково, как ей всегда улыбался брат, и не так, как смеялись её одноклассники, когда им было весело. Скорее насмехались. Над ней? Почему? Девочка старалась сделать вид, будто не замечает столь странной ауры, исходящей от этой улыбки. – Ты не видел моего брата? Он… – она замялась, подбирая нужные слова для продолжения фразы. – Он вышел из дома в тот момент, когда в папу вселился демон. Да, в папу вселился демон, но я не могу найти ни его, ни Сашу! Девочка жаловалась. Парень внезапно изменился в лице, теперь на нём читалась тревога. Он вновь вдохнул табачный дым и вновь выдохнул его в сторону от Ани. – Если в твоего отца вселился демон, то искать его точно не стоит, – иронично заметил он, но младшая не оценила шутки. – Мне нужно найти его и Сашу! Пожалуйста, помоги мне! Только теперь она ощутила от своих же слов внезапный прилив бодрости и осознание. Мысли о том, что брат сейчас неизвестно где и может быть в опасности. Это пугало её сильнее, чем предупреждения Саши о том, что с незнакомцами разговаривать рискованно. Но ведь этот парень и не незнакомец! Она видела его рядом с Сашей и ещё двумя какими-то мальчишками, видела, как они разговаривали, направляясь к школьным воротам. Стало быть, это друзья её родного братишки! А друзьям принято помогать, верно? Было видно, что парень замешкал. Интересно, на что он так прореагировал? На просьбу о помощи? На новость о том, что в районе новая жертва? На то, что близкий друг в опасности? Или на всё сразу? Анна готова дать ему время собраться с мыслями, но совсем немного. – Пожалуйста! В её голосе слышна мольба, как будто она вот-вот падёт на колени и начнёт кланяться этому парню. По серым равнодушным глазам можно было решить, что парень совсем и не против. Он вынимает сигарету изо рта, уставившись на девчонку с некоторым, кажется, осуждением. – Мне что, по-твоему, жить надоело? – его голос звучит на неожиданность раздражённо, так что Анна поддаётся назад, судорожно пытаясь понять, что сказала не так. – Уходи отсюда! – последние слова прозвучали угрожающе, и напугали девочку внезапной резкостью своего тона, так, что она споткнулась о собственные ноги и упала на спину. От этого парня передёрнуло. Всё-таки, он не настолько равнодушен, как могло показаться. Но он не станет выказывать собственного стыда, вновь закурив дорогую сигарету, от запаха которой девочка морщится. И зачем это только? Вот Саша, наверно, даже имея уйму денег, не стал бы заниматься ничем подобным. Но зато братик, видимо, совсем не умеет выбирать друзей. Разве они не должны быть готовы кинуться в огонь и воду за близким человеком? Так ведь пишут в книжках, показывают в мультиках, и Анна привыкла воспринимать дружбу именно так. Этот парень – не друг вовсе. – Ты трус! – кидает она обвинение, поднимаясь с земли и слишком уж смешно нахмурив брови. Парни ухмылки сдержать не смог. Только девочка очутилась на ногах, ощутив опору, но… Ветер. Она покачнулась, словно стебель травинки, и начала заваливаться обратно, когда спина (больно!) ударилась обо что-то твёрдое. Тихонько заскулив, Анна обернулась и увидела за собой… Реку. Её голова закружилась, она отчаянно вцепилась пальцами за ограждение, дабы не сорваться. Резинки с волос содрало ветром, они растрепались, пали на глаза, мешая видеть и соблюдать координацию. Зато никто не мог увидеть и ужаса, отразившегося в них в то самое мгновенье. – Ладно, идём со мной, – она слышит раздражённый голос парня, чувствует, как ладонь её сжали холодные пальцы, поддаётся тянущему, но ничего не видит из-за своих же волос. Когда бежать «вслепую» становится неудобно она решает раздвинуть волосы и – очередная идиотская идея, – обернуться. Вдалеке виден силуэт человека, и он в воздухе. Анна видела плохо, но что-то в этом возвышенном (хотя отца она зачастую видела сутулым, сидящим за столом до глубокой ночи) силуэте ей казалось знакомым. – Пошевеливайся! – не грубо, но властно прикрикнул вновь парень, с трудом на бегу дыша, и в этот раз Пчёлкина его послушалась. Глава 12 Глаза Анны разбегаются во всевозможные стороны, отчего ей кажется, будто прямо сейчас она свалится в восторженный обморок. Ей даже больше, чем в городе, начинает ощущаться чувство потерянности и собственного ничтожества. – Это твоя… Квартира? – последнее слово она произносит с особенной удивлённостью, с затруднённым дыханием, словно выучила его только что и не знала никогда прежде. Фёдор (так, оказывается, звучит имя этого паренька) всё ещё копошится с обувью, развязывая шнурки и снимая со ступней кроссовки, почему и не торопится с ответом. – Ну да, – отвечает он просто, будто говоря о чём-то совершенно привычном, когда кроссовки уже занимают на гардеробной полочке их законное место. – Здесь я живу. Живёт? Да тут одна гардеробная в половину больше Аниной комнаты! Девочка наспех раздевается и выбегает в коридор, осматриваясь вокруг – лимонного цвета стены с узорами будто бы из настоящего золота (на самом деле всего лишь схожий цвет обоев); много предметов интерьера (ваза с цветами, большой аквариум с маленькими, шаловливо пихающими друг друга в бока рыбками, большая вешалка, похожая на ту, которую Аня один раз видела в кафе, во время их единственного семейного выхода в честь четырнадцатого дня рождения Саши); а запах, какой запах! Пахнет… Анна даже не может сказать, чем это конкретно пахнет. Наверное, какими-то прелестными цветами или изготовленными из них духами – в обширном воображении Анны сразу всплывает образ садика со множеством розовых кустов и вишнёвых деревьев, о котором она мечтает и который обязательно посадит в будущем, на заднем дворе своего личного дома, когда станет взрослой. – Не разбей ничего! – в голосе парня мелькает волнение, и, уловив его слухом, Анна в самом деле останавливается. И останавливается как нельзя вовремя: перед ней в половине метра охает и едва не подпрыгивает на месте высокого роста женщина в перевязанном фартуке. Анна робко извиняется и спешит прошвырнуть той за спину, не желая (или даже опасаясь) столкнуться с ней взглядом. Она проходит немного вперёд и зашагивает в комнату, которой оказывается кухня. Между прочим, очень большая кухня, с длинным столом, окружённом семью стульями, в самой её середине, с небольшого размера плазмой над высоким холодильником. Столько магнитиков, сколько было на этом холодильнике, Анна прежде видела только в сувенирном магазине напротив своего дома. Плита и раковина проходили вдоль стены; было также множество ящиков, посудомоечная и стиральная машины (опять-таки, в два раза больше маленькой стиральной машинки в её квартире). Ещё здесь располагалось большое окно на улицу, но сейчас снаружи так серо и жутко, что на него девочка не обращает никакого внимания. Её гораздо больше привлекает стеклянная ваза с фруктами, стоящая ровно в середине овального стола. Бананы. Яблоки. Виноград. Даже киви… Анна невольно облизывает и кусает губы. Выглядит так аппетитно! Пчёлкина хоть и пытается, но никак не может вспомнить, когда в последний раз ей доводилось пробовать банан, не говоря уже о киви. Она борется с первобытным инстинктом у себя в голове, но для маленькой девочки это очень, очень сложно. Анна хватает банан, снимает кожуру с фрукта и откусывает от него. – …Будут родители? – она слышит голос Фёдора, до неё доносятся обрывки фраз. Воровать и подслушивать. Отлично скатилась за один день или даже за половину. С другой стороны, парень не очень-то и старался оставаться неуслышанным, судя по тому, что говорил достаточно громко. – Уехали, – голос более тонкий, очевидно, принадлежащий той женщине. – Обещали быть вечером. Сладость и свежесть фрукта доводят до мурашек, от удовольствия Анна даже прикрывает глаза. Как же вкусно, ну как же вкусно… Это единственное, что её сейчас волнует. Волнует больше, чем разговор, пока она не слышит промелькнувшие в нём слова «девочка» и «привёл». Тогда Анна перестаёт жевать, моментально напрягает слух. – Какая-то девчонка. Потерялась. А там демон, сама понимаешь. Фёдор вздыхает одновременно с облегчением и с тревогой. – Только не говори родителям, – добавил он уже более звучно и громко. – Хорошо, пока они не вернутся, – ответила женщина, – я им сейчас позвоню. Раз демон тут где-то недалеко, они, скорее всего, задержатся. Услышав приближающиеся шаги, Анна закидывает в рот остатки банана и в испуге решает избавиться от главной улики – кожуры. Но с этим возникают проблемы: где, чёрт возьми, в этой гигантской кухне находится мусорный бак? Анна оглядывается по сторонам. Тут слишком много полочек, под раковиной дверки – целых три… Девочка не находит решения лучше, чем взять да выкинуть злосчастную улику в окно. Судорожно хватается она за ручку оконной рамы дрожащей рукой, открывает, впуская в комнату немного свежего воздуха, и вот уже выбрасывает кожуру, как вдруг… Звук разбитого стекла, а затем и резко ускорившиеся шаги. – Ну я же просил! – взвыл Фёдор в отчаянии, точно молился Богу. Анна мгновенно отпрянула от окна. – Прости, я… Я всё уберу… Её голос стал похожим на писк мыши, застрявшей в мышеловке по весьма неудачному стечению обстоятельств. Она опускает глаза в пол, мгновенно заливаясь краской. Ну вот. Сейчас её точно выставят на улицу, и будут совершенно правы. Фёдор в очередной раз вздыхает, запускает руки в свои волосы, убирая со лба нависшую по бокам чёлку. Аня ждёт его реакции. – Антонина, убери потом осколки! – кричит он в коридор, и Анна, отследив его взгляд, замечает, как кивает женщина. – И матери ничего не говори… Может, она не заметит. Анна всё ещё пристыженно мнётся, словно от чужой помощи ей становилось только более тяжко. Ей стыдно. «Саша был бы недоволен», – думается ей в тот самый момент. Он умел держать себя в руках, даже будучи голодным, даже будучи очень уставшим. Глядя в пол, она видит, как Фёдор переставляет ноги, подходя к столу, а затем и его протянутую руку с красным яблоком, после чего поднимает наконец глаза к его лицу – спокойное, вроде бы равнодушное, не выражающее ничего плохого. – Не бойся, мытое. Если хочешь, есть ещё котлеты. – и, прежде, чем успела ответить сама Пчёлкина, прочёл голод в её глазах. – Антонина! – вновь позвал он, заставив вздрогнуть бедную женщину. – Накорми её… Как там тебя? Аня? Получив одобрительнй кивок, он помахал женщине, на что та поспешила скрыться. Анна приняла из рук подростка яблоко, откусила и снова подняла на Фёдора глаза, уже чуть более осмелев и окрепнув голосом. – Антонина – это твоя старшая сестра? – спросила она с искренним присущим детям её возраста любопытством и принялась активно разгрызать фрукт. Парень помотал головой. – Домработница. Мама не любит готовить, поэтому мы наняли Антонину. В этот самый момент знаменитая Антонина вошла на кухню с совком и шваброй в руках. Она начинает убирать осколки вазы, и Аня тянется в сторону, чуточку сгорбившись, словно всё ещё боялась женщины. Почему-то рядом с Антониной находиться она действительно не могла без чувства тревоги. – А папа что? – Что папа? – не понял Фёдор. – Ну, у нас в семье готовит папа. Я не знаю, любила ли мама готовить, но сейчас она не может. Болеет потому что. Поэтому нам готовит папа, а иногда и Саша варит пельмени. – Антонина не только готовит. Она ещё делает уборку. – А у нас дома мы с Сашей делаем уборку, – заметила она с улыбкой, словно говорила о чём-то невероятно весёлом, после чего огляделась вокруг себя и слегка поморщилась. – Хотя, такой огромный дом убирать сложнее и дольше. – Да. Поэтому у нас специально для этого Антонина. – И она одна со всем справляется? – девочка удивлённо вытаращила на него свои и без того большие, а теперь и вовсе ставшие похожими на блюдца, голубые глаза. – Мы ведь платим ей за это деньги. Фёдор и сам не заметил, как начал улыбаться. Произошло само собой, он совсем не контролировал этот процесс. Уж очень забавным виделось ему лицо маленькой Анечки, которая, казалось, сейчас готова была поверить любому его слову, даже если парень начнёт говорить очевидную неправду. Она внимательно слушала, то улыбалась, то ещё больше таращилась в шоке. Она была похожа на запуганного щенка, который впервые с улицы попал в тёплый и уютный дом. Хотя размеры квартиры Калитина и людей с вменяемым достатком могли озадачить, в глазах этой девочки читался ненасытный восторг, удивление, схожее с недоверием. Она восхищалась, однако во всём выражении её лица либо же не было ни капли зависти, либо же её было совсем мало, совсем незаметное количество. И от этого подросток внезапно ощутил странное чувство. Стыд? Сострадание? Что это? Смотреть на то, с какой жадностью малышка поедала яблоко, каких в его доме очень-очень много, было в какой-то степени даже невыносимо. – Садись за стол. Антонина положит тебе есть, – с тяжестью наконец указал он, и заметив, как Анна собирается что-то сказать и скорее всего поблагодарить, поднял ладони в отрицательном жесте. – Не надо пустых слов. Я этого не люблю. ****************************