– Грустная? Я? – Вскакиваю и шурую быстрым шагом к Кире. Беру микрофон и объявляю следующую минуту минутой моей славы. Выбираю из предложенного списка, на мой взгляд, самую веселую песню и начинаю от всей души голосить. И на втором куплете, кажется, я безупречно вживаюсь в роль. Включилась, так сказать, целиком и полностью. К голосу добавила танцы, скрашивающие мои неточные ноты. И в результате отрабатываю полный концерт в живую со всеми фишечками. На моём счету четыре спетые песни. В конце довольно-таки вымотанная, я передаю эстафету спетому в этот вечер дуэту и падаю на диванчик, где всячески старалась подбадривать ребят. А что дальше было для меня словно накрыто белой пеленой, из последнего, что я помню, как я оказываюсь в чьих-то руках. Глава 28. Маргарита Просыпаюсь оттого, что жутко воротит. С постели прямиком бегу в туалет. Вся вчерашняя съеденная закуска возвращается обратно на этот свет. Причём, кажись, в том же порядке в каком она принималась. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Неужели я передумала и всё-таки решила с ребятами выпить? – Незамедлительно задаюсь вопросом. Да, нет! – Здесь пресекаю попытку на себя беспричинно наговорить. Просто устала. Потому незаметно для себя и уснула в баре. Только перед Ромой стыдно. Пригласила отдохнуть, а в результате заставила его нести себя сонную до такси. Благо, что по пути очухалась и без чьей-либо помощи доковыляла домой. Провожу пальцами по запутанным волосам и осматриваю себя в зеркале — бледная как поганка. Голова не болит, но тяжесть присутствует, будто снова хочется прислониться к подушке и пару часиков подремать. Умываюсь водой, слегка похлопываю по щекам, ускоренно приводя себя в чувства. – Рит, всё в порядке? – Машуня заглядывает в ванну. Не совсем вовремя. Моя поза — припирающая себя руками к раковине для баланса уже является точным ответом. Но я имею совесть слегка приврать для красоты, да и вдруг всё же проскочит. – Да, я сейчас выйду, – говорю, а самой не верится, что самостоятельно смогу дойти. Ноги, оказывается, пока сюда бежали, истратили все свои силы, и сейчас стали как ватная масса, и скорее не они ведут меня, а я их за собой тяну по полу. Несколько минут пережидаю череду позывов на рвоту и, наконец, выползаю. В комнату пойти и прилечь на мягкую кровать — это единственное имеющееся желание, которое пропадает, когда вижу две пары глаз, караулящих из-за угла. Потому уныло волочу на кухню своё тело, поди явно не принадлежащее сегодня мне. – Доброе утро, – сажусь на свободное место и подпираю себя локтями об стол, лишь бы не свалиться. – Ты вчера под столом втихую пила, признавайся? – Толкает меня в плечо. Киру весьма забавляет ситуация, это очень слышно по заливистому смеху. Пребывая в таком состоянии, даже и не удивлюсь, что так оно всё и было. А если честно, помнится мне, пили они, а отыгрывается судьба на мне. Ладно Маша, для приличия выпивала. Но Кира-то. Почему она выглядит намного свежее меня? В чём секрет? – Лучше была пила, – успеваю сказать до накатывающегося нового рвотного приступа. Реакция моего организма поражает. Я же всего-навсего в мыслях подумала о пище. Хорошо, убедил, – по пути к керамическому другу клятвенно обещаю не упоминать о еде. – Может, ты траванулась? – Кира бросает мне в спину. Какая подруга, однако ж, догадливая. Никогда бы сама до этого не дошла. И правда, мутит и мутит — может, жопа болит?! Она такого обо мне мнения? В ванну залетаю, а не вхожу. И сразу прямиком к унитазу. Пять минут извергаюсь подобно вулкану. Я обезвожена. Ощущаю пустоту. Отчего сильнее подташнивает. Думаешь о еде плохо, не думаешь, оказывается, тоже дело неблагодарное. Двери в ванную комнату открываются, и ко мне медленно шагает, словно подкрадывается, чтобы не спугнуть, Маша. – Рит, – убирает с лица упавшую прядь волос, – может... – не успевает договорить. Я в это время щедро отдаю этому миру, кажется, последнее, что есть в моём организме. – Согласна, – киваю ей. – Не полегчает, вызову врача. Сделают промывание и заново заживу, – слабо улыбаюсь. – Это вряд ли поможет, – крепко обхватывает меня за плечи. Замечаю, как подруга, силится что-то добавить. – Рит, – нервно сглатывает, – ты, возможно, беременна, – отрезает она одним махом. – Маш. – Злостно осекаю её. – Да всё я знаю, Рит. И про токсикоз, кстати, тоже. Конечно, обычно он ближе к пятой неделе нагрянывает, но и на первых неделях это не исключено. Вот у моей двоюродной сестры Ирки проявился сразу после задержки. Ох, как она мучилась весь первый триместр. А если и у тебя... – Я не беременна. Вот это то, что исключено, – словами рву себя на части. Я даже думать себе этого не позволяю. Раньше всё бы отдала, лишь бы это счастье случилось со мной. А уж тем более от Максима. Только не сейчас, когда чувствую, что больше не выдержу. Первый раз сумела, во второй раз я сломаюсь окончательно. Тешить себя мнимой надеждой, чтобы что? – Маш, оставь меня, пожалуйста, одну, – прошу, медленно сняв со своих плеч руки. Она уйдёт, и я справлюсь. Заглушу в себе боль и снова выйду на люди с улыбкой. – Хорошо, – с принятием в голосе говорит мне подруга. Встаёт и у дверей ненадолго задерживается. – Всё же сдай анализы, Рит, – и закрывает за собой дверь. Глава 29. Маргарита Вчера с грустью на глазах проводила своих девчонок. Не хотелось расставаться, но пришлось. Следующая встреча, не думаю, что будет так скоро. С нашими графиками остаётся лишь мечтать об этом. Да и моя прихоть — встречаться на моей территории тоже играет здесь немаловажную роль, поскольку в родной город я не скоро планирую возвращаться. Москва стала нашим местом сбора. После совета Маши, вопрос о моей беременности в течение прошлого дня не поднимался. На оставшиеся часы мы немного погуляли в парке, посидели в кафе, на большее я не была горазд. Вялость, лёгкое головокружение, волнами накатывающаяся тошнота — не покидали меня целый день. Вечером, проводив их в аэропорт, я расцеловала обеих на прощание и на такси вернулась в тихую квартиру, которую с подругами такой было трудно назвать. Укуталась в одеяло и моментально заснула. Проснулась сегодня я, как ни странно, в плохом настроении. Хотя моё утро не сопровождалось никакой тошнотой, головной болью, усталостью. Зато лёгкая раздражительность проявлялась во всём: домашние тапочки оказались на пять сантиметров правее отведённого им места; холодильник шумит громче обычного, в связи с чем в интернет-магазине присмотрела себе новый, с обязательной характеристикой — бесшумный. С филе курицы ещё хуже обстояли дела. С ней я распрощалась сразу же как начала закипать водичка. Запах в квартире стоял такой, что бедная курица очутилась в мусорке, не успев даже довариться. Потому завтракала я утром одним бутербродом со сливочным маслом, тремя словами послав здоровую пищу куда подальше. До обеда раскидалась с организационными вопросами фонда и побежала наводить шумиху в балетной школе. Три проведённых под моим руководством урока, и я была свободна от работы. Но радоваться было некогда. Потихоньку ко мне возвращалось болезненное состояние, с прибавлением новых ощущений. А мне ещё было бы желательно заскочить к Роме — обычный плановый осмотр. Никаких изменений программы в ближайшие месяцы не предполагалось, однако общие рекомендации стараемся повторять еженедельно. Как говорится, повторение — мать учения. Предварительно сообщив ему о своём прибытии, за сорок минут добираюсь до реабилитационного центра, где Рома осуществляет приёмы, и дожидаюсь окончания очереди. И когда из его кабинета выходит последний пациент, я захожу и с пересечением порога сразу ощущаю царящую внутри напряжённую атмосферу. Рома здоровается с холодом. Просит присесть, а сам снимает с себя медицинский халат, закатывает рукава на рубашке и, продолжая сохранять молчание, открывает окно и включает чайник. Пять минут длятся будто вечность. – Чай, кофе? – Наконец, он нарушает тишину. И только с его вопросом вспоминаю, что за весь день, кроме несчастного бутерброда, я так ни к чему и не притронулась, ни единая крошка не побывала во рту. Видать, из-за плохого самочувствия у меня напрочь пропал аппетит. – Только воду, – маскирую под лёгкой улыбкой словленную растерянность от приёма. Может, конечно, и у него с утра день не задался, всякое бывает. Однако, когда Рома не садится в своё кресло, а медленно начинает расхаживать в кабинете, лишь повышая градус напряжения, я не выдерживаю. – Да что случилось? – От непонимания плечи взлетают верх. Он останавливается и упирается в меня своим многозначительным взглядом. В глазах будто блуждают сотни вопросов, на которые ответить могу лишь я. Смотрит и ничего не говорит. – Ром, ты меня пугаешь, – в параллель посещает мысль выйти из кабинета. Ну совсем, кажись, я не вовремя заглянула. И едва-едва меня не настигло желание приступить к реализации и не сгинуть отсюда, как можно побыстрее, Рома заговорил. Уперевшись ладонями об стол, он стоит с опущенной головой и учащённо дышит. – Как ты думаешь, у нас бы с тобой получилось? – И теперь его глаза направлены только на меня. – Ну если бы не появился твой Максим. Вот оказывается, что такое вопрос в лоб. Прям в лобешник так прилетело, что кажется от меня отрикошетило в стену. – Ром… – Оттягиваю момент, который ему не придётся по душе. Потому что нет у меня для него положительного ответа. И третьих лиц здесь не нужно приплетать. – Просто ответь, да или нет, – его голос становится твёрдым, напористым, требовательным. Отчего принимаю позу, мол, с какого перепугу я должна сидеть и повиноваться его прихотям. Хочет ответа, пусть его ищет в другом месте. – Я не буду отвечать, да и при чём тут Максим в конце концов? – Встаю и иду к выходу. Сегодня на удивление осмотр прошёл довольно быстро. Все рекомендации врача обязательно учту, например, не подпускать их к личной жизни настолько близко. – При чём тут Максим? – в ушах отдаётся его язвительный тон. Оборачиваюсь и замечаю, как в глазах Ромы плещется злость. – Ты меня три раза его именем назвала, пока я нёс тебя до такси. Таким сладким шёпотом говорила, что аж блевать захотелось. А мне ему ответить. Здесь и сейчас. Равнозначно: резко, дерзко и с вызовом. Однако всё выходит из-под моего контроля.