– Мне нужны гарантии, – заговорила вдруг Вера, – безопасность Али. Пусть Барновский раскошелится на ее будущее. А я хочу остаться тут. Под охраной. – Все решаемо, Вера Геннадьевна, – согласно кивнул Белый и протянул ей свой телефон. - Так где нам найти Геннадия Альбертовича? – Старый маразматик прячется вот здесь, – негромко произнесла Вера и вбила координаты в телефон Белого. – Когда увидишь его, передай... Вера замолчала. Что передать? Что сказать человеку, которого она ненавидит всю свою сознательную жизнь? С того дня, как ее мать вышла замуж за этого монстра. И любит. Какой-то больной любовью. Это он сделал ее такой. Зависимой. Слабой. Неуравновешенной. Он! – Что передать, Вера Геннадьевна? – тихо уточнил Белый. – Пусть горит в аду! – на выдохе прошипела Вера. Белый кивнул. Захаровой показалось, что мужчина выполнит обещание. Ей даже казалось, что Федя Белый, ужасный и жутки тип, станет последним человеком, которого увидит Геннадий Альбертович Захаров. Но это уже неважно. Уже когда гость выходил из комнаты, Вера вдруг подумала о бывшем муже. Белый сказал, что она не любила его никогда. Возможно. Но ведь столько лет прожито с ним. Было ведь и что-то хорошее между ними? И для Али он много сделал, несмотря на все. – Ты сказал, что Слава занят. Как у него... Он... Как он? – с трудом, но все же решилась спросить Вера. – Он в больнице. Захаров приказал отравить Полину. Вера оглянулась. Надо же, как интересно. Отравить шлюшку Барновского? Папочка совсем не мелочится, играет ва-банк. – Она жива? – Пока да. Ситуация сложная. И если вопрос решится не в пользу..., – Вера заметила, что Белый замешкался, и голос дрогнул у этого ужасного человека, – Короче, если я не закрою вопрос с Захаровым, боюсь, закрывать будет нечего, как только Слава доберется до него. – Удачи, – равнодушно пожелала Вера и отвернулась. Дверь с тихим щелчком захлопнулась. Захарова выдохнула. Сразу появился кислород в легких, как только чертов Белый исчез. А Вера прикрыла глаза. Да, так тебе и надо, папочка. Ты предал меня и мои чувства, а потому подыхай максимально медленно. Захарова усмехнулась. А бурная фантазия подкинула сцену. Будто наяву она видела, как удивленный и, пожалуй, шокированный отчим встречает незваных гостей. Вера знала, что об убежище Захарова никто не в курсе, только она. Как-то случайно «папочка» проболтался, посчитав Верку слишком тупой. Сейчас Вера понимала, что Захаров никогда не воспринимал ее всерьез. Сначала она была его личным секретом. Потом стала игрушкой. А после – обузой, от которой не избавиться. Было время, когда Вера даже считала, будто отчим любит ее. По-настоящему любит. Или хотела верить в эту больную любовь. Вера негромко рассмеялась. Все правильно она сделала. Теперь пришла очередь Захарова получать по всем его героическим заслугам. Вера знала, отчим не ждёт гостей. Ведь Захаров пребывает в полной уверенности, что и Вера его не сдаст. Что ж, сюрприз! Наверное, даже двойной. Первый – Вера выжила после того, как ее списали со счетов. Второй – подсказала, где искать. – Ненавижу тебя, тварь! – прошептала Вера, закрывая глаза, а по щекам покатились крупные слезы. Глава 16 – Страшный ты человек, Белый, – криво усмехнулся Слава, кивая на неприметную папку с документами в руках помощника и друга. – Так, подстраховка, – Федя потер бритый затылок ладонью, – с волками, как говориться, жить. Ладно, не буду задерживать, Слава. Не до мелочей тебе. Барновский оглянулся на стеклянную стену за его спиной. Да, Федя прав. За те пять минут, что они негромко общались в коридоре, Слава сто раз проверил, как там Полина. И голова отказывалась думать и воспринимать информацию, не касавшуюся Полины. Наверное, потому Барновский даже не удивился, когда Белый коротко изложил ему об очередных «подвигах» Захарова, в том числе об отцовстве. А ведь у бывшего шефа не было других наследников. Только Альбина с Верой. Ладно, с этим Слава разберется позже. Пожав руку Белому, кивнув охране, дежурившей у входа в палату, мужчина вернулся на свое уже привычное место. Сейчас все показатели были стабильными. Небольшие отклонения, которые выявили врачи, не должны были повлиять на общее состояние Поленьки. Но что-то происходило. И Славе это совсем не нравилось. Оставалось только ждать. А ждать, как выяснилось, Барновский совсем разучился. Галстук, как и пиджак благополучно валялись в кресле в углу комнаты. Рубашка расстегнута. Впрочем, Славе сейчас не до шмоток. Все внимание сосредоточено на тонкой безвольной ладони, которую мужчина сжимал в своей руке. И на бледном личике. Барновский не сводил с него глаз. Казалось, если он отвернется, все покатится к черту. Бред, наверное. Детский сад. Но Славе так казалось. В кармане ожил телефон. Барновский ни с кем не хотел говорить, пусть даже сам Господь Бог окажется на том конце связи. – Все, Поленька, пора, слышишь? – пробормотал Слава, обхватил нежную ладонь пальцами, жадно приник к коже губами и уже туда, вдыхая аромат любимой: – Возвращайся ко мне. Я же никак без тебя. Совсем. Не могу, знаешь же. Дышать не могу. Славе было плевать, слышит ли его кто-то посторонний. Главное, чтобы услышала Полина. Его девочка. Его женщина. Его жена. – Какого хрена, Слава?! – громоподобный голос Влада Архипова пронесся по комнате. Но Барновский даже не дернулся. Разве недовольно нахмурился. Вдруг Поле нужен покой? С другой стороны, если она Славу не слышит, может быть, среагирует на голос отца. – Влад, не кипятись, – Слава расслышал и голос Арии Борисовны, и вот уже родители Полины оказались за спиной Барновского. – Слава, мы сразу же приехали, как только Федор нам позвонил. Что случилось? Что говорят врачи? Голос мамы Полинки дрожал и звенел слезами. Слава медленно поднялся на ноги и повернулся к чете Архиповых Виноват. Не уберег. Все по его вине. Зря он не настоял на том, чтобы Поля ждала его дома, под крылом Влада. А теперь что? Теперь в душе у Славы кромешный ад и хаос. И почему-то он не мог посмотреть с глаза родителям Полины. Не оправдал он их ожиданий. Подвел. А ведь Влад – тот человек, на которого Слава всегда полагался. Под ребрами запекло и заныло. Умом Барновский понимал, что не имеет права на слабость. Полина вот-вот очнется, а он что? В кардиологическое отделение загремел? Нет, не пойдет. – Пока не ясно. Ждем спеца из заграничной клиники, – с трудом произнес Слава. Руки Полины он не выпустил из своей. Сейчас только эти тонкие и хрупкие пальцы служили единственной его связью с реальностью. Все прочее казалось мелким и неважным. – Ты мне внятно можешь объяснить, млять! – выругался Архипов. – Запросто! – невольно оскалился Барновский. – До моей женщины добрался мой злейший враг. По моей вине она лежит здесь. – Никто не виноват. Ясно?! Успокойтесь оба! – велела Ария Борисовна и присела по другую сторону от постели Полины. – Если хотите выяснять отношения, спуститесь на парковку клиники. А здесь закройте, пожалуйста, рты! Слава зарылся пятерней в волосы. Дернул с силой, пытаясь хоть так привести себя в чувства. Архипов хмурился. Слава вернулся на свое место. И вдруг раздался негромкий голос мамы Полины: – Слава, – очень тихо произнесла она, – что говорят врачи насчет беременности? Ее можно сохранить? Вот и попал Славик в свое персональное пекло. Еще час назад у него была иллюзия о том, что как только Поленька очнется, все наладится, вернется в норму, они официально поженятся. И обвенчаются. Слава очень хотел, чтобы Полина стала его женой и перед богом тоже. И в определенный срок они с Поленькой станут родителями. Такое развитие событий казалось Славе вполне логичным, более того – желанным и ожидаемым. Но нет, все будет совсем не так. Слава поднял голову, с трудом оторвал лицо от тонкой ладони. Должно быть, по его взгляду Ария Борисовна все поняла. Женщина всхлипнула. Отвернулась. Влад был рядом, обнял жену, прижал ее голову к себе. Слава вновь прикрыл глаза, судорожно выдохнул. Потом у него будет время, чтобы горевать над такой катастрофической потерей. Потом он перескажет слова врачей о том, что препараты, которые пришлось вколоть Полине, несовместимы с беременностью. Потом он возьмет всю вину на себя. А сейчас он всеми силами цеплялся за мысль: Полина очнется с минуты на минуту. Это самое важное. Самое главное – здоровье его девочки. И будто услышав его мысли, тонкая ладошка дрогнула в его пальцах. Слава дернулся, замер, прикипел взглядом к бледному личику. – Слава? Я была беременна? – голос был едва слышен, сиплый и очень тихий. Слава скорее догадывался о ее словах, нежели слышал. – Поленька..., – пробормотал Барновский. Так. Нужно позвать врача. Пусть осмотрит. И убедиться, что опасности нет, а все органы функционируют нормально. Нужно... Слава и сам не понимал, что нужно сделать. Он впал в ступор, утопая в пронзительном взоре любимой. Он оказался парализован ее глазами. Видел в них упрек, шок, панику, непонимание, боль.... Слишком много всего для одной маленькой бесконечно любимой им девочки. *** Полину выписали почти сразу. Целая свита частных врачей присматривала за ней в стенах дома. Отец и Слава целыми днями пропадали по своим делам. А Поля с утра и до вечера находилась с мамой. Странно, но слез у Архиповой не было. Да, было жаль себя, было жаль так и неродившуюся жизнь, было невыносимо больно от мысли, что Поля даже не успела ощутить в себе эту самую крохотную жизнь.