И чего он звонит мне в такое время? Час ночи его видимо совсем не смущает. Родион с трудом взялся рассчитывать в уме, сколько часов ему самому удастся поспать. Около шести часов до очередного звонка будильника. За это время он вряд ли сможет выспаться после такой бурной ночи и будет однозначно разбит, а ему нужно выглядеть совсем иначе. К нему вдруг подкатила очередная волна сожалений. Надо быть достойнее всего этого. Телефон затихает, а он продолжает идти. Через небольшой магазинчик на углу он повернул в закуток, чтобы срезать дорогу до дома. Он даже и не думал сейчас отвечать ему. Из вредности или может даже из уважения к самому себе. В последнее время все их звонки были похожи на типичные разговоры с матерью, и он желал как можно дольше сохранить остатки своих нервов. Что ему вообще понадобилось? Весьма нестандартное поведение для примерного семьянина. Насколько он знал, Андрею вставать на работу еще раньше, чем ему, так почему бы не выспаться перед началом трудового дня? Его жена вообще в курсе? Внутренний голос подсказывает, что не исключено, что она сама его об этом и попросила, и теперь недовольно сидит и поливает самого Родиона за то, что он не отвечает на столь важные звонки посреди ночи от своего, несомненно, любимого и дорогого придатка семьи. Только нервирует меня зря. Он же знает, что я, скорее всего, не отвечу, и все равно звонит. Здравый морщится и мотает головой, пытаясь отмахнуться от пробудившейся совести, а что если действительно что-то случилось, и вздрагивает от отрезвляющей боли в скуле. НЕТ! Не понимаю его и даже не собираюсь отвечать на его дурацкий звонок с очередной просьбой, и выслушивать жалобы, словно в этом мире ни у кого больше нет проблем, кроме него. За этими мыслями он не сразу замечает, что в его сторону идет небольшая компания молодых людей, явно не трезвая, впрочем, как и он сам. По раздробленной асфальтной дорожке идти непросто, особенно когда ничего особо не видно и можно навернуться на глазах у прохожих и упасть в лужу. Во всех смыслах. Трое парней и две девушки. Не хотелось бы повторно судьбу испытывать. За недавно начавшиеся новые сутки с Родиона было явно довольно. Один из парней с растрепанными волосами и в кожаной куртке выкрикивает на всю улицу ругательства, а остальные громко над этим смеются. Именно у таких типов обычно в кармане куртки спрятан складной нож. И почему я живу в таком районе, где подобные криминальные личности не редкость? Боже, ну какой криминал? Может и не криминал, но они явно туда стремятся, – голос в голове раздвоился и начал заявлять права собственности на свои высказывания. Именно такие люди и могли бы написать мне то глупое письмо. Вполне было бы в их духе. С некоторых пор Родиону каждый раз становится некомфортно рядом с молодежью. Странно о таком думать в свои двадцать три, тебе не кажется? Он, конечно же, не старик, но все больше ощущал пропасть между собой и все еще подростками, неспешно идущими ему навстречу. И он не был уверен, что перенесет это столкновение. Не то чтобы Здравый сильно завидовал их беззаботной юности, где все еще впереди, просто его очень сильно выбивали из колеи эти улыбающиеся лица. Сейчас они были очень искренни. В них читались открытость и свобода. Хочешь громко смеяться, ты это делаешь, совсем не обращая внимания на то, как это могут воспринять другие люди, проходящие мимо. Сейчас они смотрят на жизнь с некоторым вызовом, мол, ну и что ты мне на это сделаешь. Такие живые эмоции. Вот, что не давало покоя Родиону. Когда он так в последний раз выражал свои эмоции? Если ему было хорошо, то приходилось усиливать это, выражая на лице превосходство ко всему миру, чтобы все видели, что у него жизнь лучше, чем у них. А если было плохо, то это было непроницаемое лицо, без единой эмоции, чтобы никто и думать не смел, что у него, Родиона Здравого, могло что-то пойти не так. Сильно вжав голову в плечи, и не смотря в их сторону, он стал переходить на другую сторону улицы, так резко, что его начало опять вести, а лямка вновь сползать. Его начинает слегка потряхивать от раздражения и беспокойства. Кто вообще разгуливает в такое время? Еще я не прятался от всякой шпаны малолетней, которым наверняка завтра еще в школу идти. Куда только родители смотрят? Наверное, туда же, куда и их родители смотрели лет двадцать назад. Здравый повернул за угол и наткнулся на Хонду какого-то болвана. Он уже не в первый раз паркует свою тачку прямо напротив спуска для колясок. Родион посильнее пнул автомобиль, и как только сработала сигнализация, удовлетворенный результатом пошел дальше. Наконец он проходит в небольшой закуток между многоэтажкой и магазином одежды, чуть не запнувшись в выемку для стока воды, оказывается в своем дворе. Проходит мимо начавших обсыпаться больших кустов и клумб и пристально смотрит на детскую площадку: ему показалось, там что-то скрипнуло. Паранойя после такой прогулки усилилась. Он не мог вздохнуть. Здесь тоже, как всегда темно. От страха Здравый не смог сразу сориентироваться на месте, хотя за несколько лет ему уже все было знакомо, но это не помешало пропустить нужную дверь. Чертыхнувшись, ему пришлось развернуться и забежать в подъезд. Лицо сильно обдало жаром, и жар этот почувствовал даже желудок. Как бы снова не чертова изжога. По возможности быстро влетая на четвертый этаж, по пути пару раз споткнувшись о ступеньки, он оказывается перед дверью своей квартиры. Ключи дрожат в руках, но справившись с замком и оказавшись дома, Родион запирается. И только сейчас, оказавшись в родных стенах, которым он безоговорочно доверял, садится на небольшой табурет рядом с дверью и прислушивается, нет ли посторонних звуков в коридоре, чувствуя, как после такого забега враз протрезвел. Неприятная дрожь в коленках еще не прошла, но теперь появилась тошнота. Я сейчас просто, как настоящий дурак, испугался какого-то глупого сообщения и понесся домой с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал. Отдышавшись, он разувается и медленно заходит в свою спальню, включив свет. Морщится, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Но это мелочи, зато теперь Родион определенно чувствовал себя в безопасности. Привычная обстановка: небольшая односпальная кровать, тумбочка, рабочий стол и шкаф. Все без изменений. Он аккуратно достает из тумбочки старый альбом с выцветшими краями, садится на пол и вытаскивает из кармана так и не снятого пальто небольшую пуговицу. На месте. Он пролистал потертый коричневый альбом до свободных страниц и заботливо вложил эту пуговицу в прозрачный кармашек, подписав. Эта пуговица теперь была одной из немногих, которые хранились здесь. Владелец данной пуговицы, Олег Витницкий, или, как называла его девушка Лера (как он понимал, уже бывшая девушка), просто Олежка. Высокий, ничего не скажешь. Интересно, поэтому на него все западают? Ему исполнилось вчера двадцать два года. Обычная дата. Всего на год младше самого Родиона. Всегда думал, что получить по лицу от того, кто младше тебя очень неприятно. Что всегда бесило в нем Родиона, так это то, что он курит. И курит очень часто на пару с Сережей, который переживает развод с женой, вместо того, чтобы нормально работать. Если принюхаться, чего он делать не собирался, то даже эта пуговица, наверное, пропахла сигаретным дымом. И он не знал точно, почему его это так раздражает. От того, что сам Родион бросил курить, а тот мог себе позволить такую радость, или же от того, что Олег часто уходил на импровизированные перекуры, и больше работы приходилось делать Здравому? Определенно оба варианта. Он вновь воровато оглядывается, словно его кто-то может застать за преступлением, и убирает альбом обратно на свое место. И только теперь он может нормально переодеться. Родион только сейчас почувствовал, как весь вспотел под этой одеждой. Он пошел обратно в прихожую и, сняв дорогое пальто, повесил его на вешалку и убрал в шкаф. Он был уверен, что не один из его коллег даже не придает особого значения тому, в чем он ходит. Но он не для них старается. В невеселых мыслях Родион помылся и лег в кровать, отчетливо ощущая, как под ним продавился матрас, и спина напряглась в неприятных судорогах. Полежав так пару минут, пережидая боль во всем теле, он перевернулся на бок и задел больную щеку. В ванной он обработал ссадину, но от этого не легче. То, что он увидел в зеркале на своем лице, будет трудно скрыть. *** Проснулся он от холодного ветра и настойчивого звонка телефона. Приходится потратить секунд тридцать, чтобы понять, что это не будильник. Здравый поднимает голову, и шею простреливает резкой болью, руки и плечи затекли, словно он всю ночь проспал на гвоздях. Воспоминания возвращаются в сознание достаточно обрывочно и совсем не к месту. Небольшая потасовка и кулак, летящий прямо в сторону его лица. На секунду ему даже показалось, что это всего лишь сон, но тогда это было бы слишком хорошо. Не было бы этих позорных секунд в тот момент и сейчас при пробуждении. Он слегка дотрагивается до своего лица и охает от боли. С утра все травмы всегда болят больше, чем накануне. Звук, наконец, прекращается, и Родион облегченно вздыхает, чувствуя, как изо рта выходит неприятный запах. Я уже говорил, как сильно жалею, что пошел с ними в этот злосчастный бар? Видимо, жалость и сочувствие к самому себе проснулись раньше меня. Видимо. Тянется к телефону на прикроватной тумбочке и задевает что-то. Это что-то падает на пол, и голова протестующее начинает ныть на этот звон. Время 6:17. Это уже даже не смешно. Я проспал всего пять часов. Телефон в его руке опять начал звонить, и перед тем, как Родион выронил его из рук на пострадавшую часть лица, он увидел знакомое имя. Вскрикнув и схватившись за лицо, он поднял телефон, и резко сев на кровати, ответил на звонок. – Да? – Родион задался вопросом, а ложится ли когда-нибудь спать его брат? Не похоже. – Посидишь сегодня с Ирой? Она приболела, – неожиданный укол совести, оставшийся с ночи, он быстро отмел. Родион на такую просьбу закатил бы глаза, да голова болит. Он всего-то позвонил своему старшему брату, зачем тратить время на приветствия и вопросы о его здоровье? Ничего удивительного. Многие их разговоры были именно такими. – Я не могу сегодня, – только сейчас он понял, что его мочевой пузырь переполнен и болит. Обернувшись к окну, Родион увидел, что в такой холод окно стояло на проветривании. – Почему? – Раздражение в голосе Андрея ничем нельзя скрыть, но и сам Родион был не в лучшем расположении духа. Он знает, что тот собирается на работу и уже опаздывает. Знает, что не выспался, как и он, между прочим, пытаясь дозвониться до него всю ночь, одновременно слушая упреки своей жены Ксюши и плач больной дочери. Говорит очень быстро и таким тоном, будто Родион его подчиненный и просто должен ему по факту. Будто бы он уже согласился. Но к счастью или нет у Родиона и так достаточно начальства, которое приказывает. И такое он терпеть не будет. И это не была война двух братьев. Нет. Он знает, что его жена где-то поблизости и нервно прислушивается к разговору. Родион точно знает, что это именно она попросила его позвонить, потому что сама бы не решилась. На другой стороне линии на фоне что-то гремит, и он взъерошивает свои волосы, чтобы хоть чем-то занять свои руки. – Ты же знаешь, что я сегодня тоже работаю, как и каждый нормальный человек, который хочет иногда кушать. – Не ерничай, тоже мне работа. Попроси отгул. Ах так? Его брат, так же, как и их мать, не воспринимал его работу на данный момент, от чего Родион и сам был не в восторге от нее. – Твоя жена, насколько я помню, не работает, а ты мне не даешь выспаться. У нее что, нет времени на своего ребенка? – Родион пытался говорить как можно громче, чтобы Ксюша наверняка его услышала. – Давай только без этого. Она сегодня не может, у нее дела. Ты можешь потом выспаться, тебя только на сегодня попросили. Она, между прочим, твоя племянница! – А она, между прочим, ее дочь. Чувствуешь разницу? – в тон ему ответил Родион и порывисто вздохнул, – лучше разберись со своей женой. Что у нее могут быть за дела, когда ребенок болеет? Он пошел на кухню, по пути разминая все тело. Проверил воду в чайнике и нажал на кнопку. – Не лезь в ее дела! Я всю ночь не мог уснуть, пытался до тебя дозвониться, – голос Андрея колебался с резкого до более спокойного. Очевидно, он пытался контролировать себя, чтобы добиться своего миром, как это обычно случалось, но не в этот раз. Родиону все казалось, что брат говорит с ним так, словно он был причастен к появлению болезни его дочери. Он просто хочет, чтобы я как можно скорее согласился и все. Ничего ему от меня больше не нужно. – Может, ты не мог дозвониться до меня, потому что я спал? – ну, ладно, тогда он еще не спал, но Андрею об этом знать было не обязательно. Родион открыл окно в кухне, и кожа тут же покрылась мурашками. Было раннее утро, а небо уже темное от надвигающихся туч. На сегодняшний день снова обещали дождь. Руки невольно потянулись к пачке сигарет, которая обычно лежала на подоконнике, но он ведь бросил. Почти. Поэтому искать там было нечего. Помнится, два года назад он тоже с отверженным усердием бросал курить. И держался целых пять месяцев! И на этот раз рассчитывал продержаться как можно дольше. – Не язви. Мне сейчас некогда по душам говорить и разбираться еще с твоими претензиями. Так ты сможешь? – Ты же знаешь, что нет. И что это сейчас такое было? Мои претензии? Сейчас в эту самую минуту ему нестерпимо захотелось закурить. – Слушай, ты просишь от меня невозможного! – Да для тебя всегда все невозможно и учеба и работа. Все, за что не возьмись, через жопу! Даже обычные просьбы и те…