– Мне не холодно, я иду быстро. – Мы и не ожидали, что вы уйдете так далеко. Должно быть, вы устали, – уговаривал конюх. – Мне приказано доставить вас в дом герцога. Он не слушал ее, такие никогда не слушают. Аннабель широко улыбнулась, и посланник захлопал глазами, как все мужчины в ответ на ее улыбку. – Мак-Магон, но ведь у вас только одна лошадь. Его лицо просияло. – Не беспокойтесь, мисс, на лошади поедете вы. – Но нам потребуется два часа, чтобы добраться до дома, а до Хоторна осталось совсем чуть-чуть. Мак-Магон задумался, нахмурившись еще сильнее, вероятно, сообразив, что не сможет силой усадить ее на лошадь, если она не согласится. – Его светлость будет очень недоволен, – наконец произнес он. Его светлость? Зачем это он послал за ней, если сам же и выгнал? Видимо, хочет показать свою власть, настоять на своем. Да он просто тиран, к тому же законченный самодур! – Передайте его светлости, что я отказалась. У потрясенного Мак-Магона отвисла челюсть. – И что я упряма как осел, – добавила она, – и вообще настоящая мегера. Конюх медленно покачал головой. – Вряд ли я с-смогу сказать ему такое, мисс. – Уверяю вас, он ни капельки не удивится. – Послушайте, мисс… – Всего доброго, Мак-Магон. Она не повернулась к нему спиной, демонстрируя хорошие, да что там, безупречные манеры. Мак-Магон по-прежнему выглядел несчастным. Неужели герцог выместит досаду на нем? Аннабель сжала губы. Ну конечно, парень беспокоился за себя. Бормоча что-то себе под нос, Мак-Магон наконец надел фуражку, вскочил в седло, развернул лошадь и вскоре превратился в темную точку вдалеке на фоне белого пейзажа. Аннабель пустилась в путь еще быстрее, подгоняемая каким-то неутомимым упорством. Герцог хотел вернуть ее, а он привык получать желаемое. Ей нужно действовать быстрее. Кроме того, Аннабель вспотела так, что сорочка прилипла к спине, а между тем лицо заиндевело от мороза. Ей нужно поскорее оказаться в теплом доме. Не прошло и получаса, как за спиной снова послышался стук копыт. Аннабель оглянулась, ожидая увидеть большую коричневую лошадь. Но та оказалась ослепительно белой. Черт бы его побрал! Всадник быстро приближался, его горделивую осанку нельзя было спутать ни с чьей другой. Монтгомери. Вторая лошадь, без всадника, скакала за ним по пятам. Аннабель резко повернулась к нему лицом, внезапно все мысли вылетели из головы, лицо застыло. Монтгомери сам приехал за ней… Он налетел, как вихрь, и Аннабель внезапно оказалась в окружении топочущих лошадей, от которых валил пар. Герцог маневрировал ими, преграждая ей путь. Как будто она собиралась сбежать. Аннабель присела в реверансе, а Монтгомери смотрел на нее сверху вниз из седла. Наверное, именно так выглядели его предки на поле битвы: властные рыцари на боевых конях, они отдавали приказы, заставляющие солдат поднимать мечи и мчаться навстречу гибели и славе. Можно не сомневаться, и для нее встреча с этим человеком с каменным лицом станет гибельной… – Добрый день, мисс Арчер. – Его тон был обманчиво приветливым. – Так чего же вы всем этим надеялись добиться? Он повертел указательным пальцем в воздухе над белой равниной. – Всего лишь выполняю ваши приказания, сэр. Дорога вполне годится для путешествий, поэтому я и покинула ваш дом. – Вам следовало бы догадаться, что речь шла о путешествии в карете, а не пешком. – Я бы не осмелилась строить догадки в отношении ваших приказов, ваша светлость. Его челюсти сжались. – Значит, если бы я дал понять более ясно, что пешее путешествие исключено, вы бы остались? Теперь Аннабель оставалось только молчать или откровенно лгать. Они оба знали, что она все равно сбежала бы. Монтгомери кивнул, снова этот быстрый кивок, а затем ловко соскочил с седла. С хлыстом в руке он двинулся на нее. Снег зловеще хрустел под его сапогами. Аннабель еле держалась на ногах. Теперь они были под открытым небом, а не в его библиотеке, совсем в ином положении, почти на равных, но герцог по-прежнему выглядел столь же грозным и неприступным в тяжелом темно-синем пальто с двойными рядами сверкающих серебряных пуговиц. Ему даже не было нужды удерживать свою лошадь. Она послушно стояла на месте. Бедное животное, без сомнения, давно уже приучено к покорности. Монтгомери остановился всего в футе от Аннабель, его глаза сверкали от раздражения. – Я бы никогда не приказал женщине идти пешком куда бы то ни было, – сказал он, – так что садитесь, пожалуйста, на лошадь. – Он указал хлыстом на свободную лошадь. Аннабель взглянула на животное. Лошадь была размером с небольшой дом и отнюдь не выглядела спокойной. Даже если бы герцог приехал за ней на роскошной упряжке из четырех лошадей, она не вернулась бы с ним. – До Хоторна совсем недалеко, я доберусь за час, ваша светлость. – Не доберетесь, – сказал он, – скоро стемнеет, а вы замерзнете и простудитесь. – Тон его был столь уверенным, будто герцог не просто предвидел, но и управлял природными явлениями. – Вдобавок вы рискуете потерять несколько пальцев на ногах, – добавил он для пущей убедительности. При упоминании пальцев Аннабель тут же сжала их внутри ботинок. Вот досада! А ведь он прав. Она почти не чувствовала пальцев. – Я ценю вашу заботу… – Я не могу допустить, чтобы в моих владениях пострадала женщина, – сказал герцог. – Забота здесь ни при чем. Разумеется, ни при чем. – Я вовсе не собираюсь действовать себе во вред, просто хочу добраться до Хоторна. Монтгомери бросил на нее пронизывающий ледяной взгляд. – Гордость для вас превыше собственной безопасности, мисс. Что ж, с этим не поспоришь. Аннабель стиснула зубы, пытаясь сдержать неведомое ранее желание зарычать. – Немедленно садитесь на лошадь, – приказал Монтгомери. – Предпочитаю этого не делать, ваша светлость. Уж слишком она большая. Он ударил хлыстом по сапогу. Похоже, с бо́льшим удовольствием он шлепнул бы по чему-то другому… – В Хоторне есть гостиница, в которой я могу остановиться, – быстро сказала Аннабель, – и… – И потом по всей округе разнесутся слухи, будто я выгоняю своих гостей на мороз? – рявкнул Монтгомери. – Это исключено! На вас даже нет подходящего пальто. Она посмотрела на себя. – Пальто как пальто… – Вот только оно совершенно не подходит для восьмимильной прогулки по морозу, – парировал он. – «Что за нелепая женщина!» – так и слышалось в его интонациях. Разумеется, вслух такого он никогда не произнесет, да этого и не требовалось – столь явно звучало презрение в его невыносимо светском тоне. Аннабель разглядывала его широкоплечую фигуру, значительно превосходящую ее по весу и силе, и думала, как он поступит, если она все же попытается уйти. – Ну что ж, – произнес Монтгомери, а затем сделал нечто неожиданное – снял шляпу. – Конечно, обстановка не располагает, – сказал он, – но раз уж мы оказались здесь… Он сунул шляпу под мышку и встретился с ней взглядом. – Мисс, приношу свои извинения за то, что во время нашей последней встречи я вел себя неподобающе и был слишком высокомерен. Пожалуйста, окажите мне честь и останьтесь в Клермонте до окончания завтрашней вечеринки. Ветер стих, и здесь, на холме в Уилтшире, воцарилась удивительная тишина. Глядя на герцога, который продолжал церемонно держать шляпу под мышкой, Аннабель слышала лишь собственное дыхание и глухие удары своего сердца. От мороза изо ртов у них обоих вырывались клубы пара. Никогда мужчины не извинялись перед ней. И теперь, когда один наконец извинился, Аннабель вдруг поняла, что не знает, как отвечать ему. Монтгомери нетерпеливо приподнял бровь. Что ж. В конце концов, он герцог и вряд ли вообще привык извиняться перед кем-то. Возможно даже, сегодня сделал это впервые в жизни. – Почему? – тихо спросила она. – Почему вы приглашаете в свой дом такую женщину, как я?