Вот как. Признание было слишком серьезным, чтобы услышать его буквально на пороге. Аннабель чувствовала, как время остановилось, ее дыхание стало прерывистым. – Лучше бы ты этого не говорил. Потому что никогда, никогда ей не стать никем другим, она навсегда останется простушкой мисс Аннабель Арчер. И теперь окончательно убедилась, как дорого ей приходится за это расплачиваться. Его глаза поблескивали, словно хрусталь. – И еще последний совет – отмените марш. Это принесет вам одни неприятности. Аннабель холодно улыбнулась. – Дело не в том, чтобы держаться подальше от неприятностей, ваша светлость, а в том, чтобы решить, на какой стороне истории вы хотите быть. Глава 21 Дженкинс получил письмо от археологов с раскопок в Мессении. С трудом разобравшись в длинных, запутанных абзацах, Аннабель поняла, какое немыслимое количество книг и инструментов профессор должен взять с собой в поездку. Последующие полчаса она разыскивала на полках необходимые книги и оборудование, то поднимаясь, то спускаясь со стремянки. А ее мысли в это время унеслись на несколько тысяч миль к югу. Весна пришла в Грецию рано. Сейчас над морем безоблачное небо, в воздухе скоро разольются ароматы розмарина и тимьяна. На крыльях песни, любовь моя, В долину Ганга я унесу тебя, Где ждет нас дивный рай… – Вам нравится Мендельсон, мисс Арчер? Стоя одной ногой на нижней ступеньке стремянки, Аннабель оглянулась через плечо. Дженкинс вопросительно смотрел на нее из-за своего стола, кончик его пера застыл на бумаге. – Извините, профессор. Я и не заметила, что пою слишком громко. Дженкинс увидел растекающуюся чернильную кляксу на своей рукописи и тихонько выругался. – Не извиняйтесь, – сказал он. – Мне это нисколько не мешает. Весьма странно. Щелкающий звук вязальных спиц всегда приводил профессора в бешенство. И, несомненно, пение Аннабель должно было мешать. – Так вам нравится Мендельсон? – снова спросил он. – Нравится. Он удовлетворенно кивнул. – Немцы – весьма основательный народ, любят порядок и точность. А знаете ли вы, что точность необходима не только хорошему инженеру, но и хорошему композитору? – Не знаю, но вполне может быть. Хотя каким образом точность может породить магию, было выше ее понимания. Дженкинс снова уткнулся в свои бумаги. – В пятницу мы с профессором Кэмпбеллом и его дочерью идем на концерт в Королевский Альберт-холл, – сказал он. – Какой-то дуэт будет исполнять романсы Мендельсона. Аннабель с трудом подавила тяжелый вздох. – Должно быть, концерт будет замечательный. – Вы, кажется, дружны с дочерью Кэмпбелла? – спросил Дженкинс, не переставая писать. – Да, сэр. Продолжения не последовало. Разговор угас. Дженкинс частенько погружался в бесконечные глубины собственного внутреннего мира, будто забывая о ее существовании. На следующее утро в почтовом ящике Аннабель обнаружила небольшой конверт. Мисс Арчер! Не окажете ли мне честь, приняв приглашение на концерт Божественного дуэта в Королевском Альберт-холле в ближайшую пятницу? В случае согласия я организую вашу поездку в Лондон совместно с леди Катрионой. К. Дженкинс Аннабель задумчиво провела большим пальцем по карточке. Она совсем не походила на ту, другую, атласно-гладкую, с позолоченными буквами. Но после возвращения из Клермонта она так редко виделась с Катрионой. А еще интересно было бы посмотреть на Кристофера Дженкинса вне естественной среды обитания. Да и сама она, как сказала бы Хэтти, вполне заслужила некоторое развлечение. За десять лет пребывания в должности главы Скотленд-Ярда сэру Эдварду Брайсону приходилось сталкиваться с самыми мрачными безднами человеческой души, поэтому он считал себя человеком закаленным. И все же под немигающий взглядом герцога Монтгомери он вертелся как уж на сковородке, изо всех сил пытаясь оправдаться. – Мы пока не обнаружили его, ваша светлость, но, уверен, отыщем со дня на день, район поисков уже сузился до Средней Англии. Себастьян прекрасно понимал, что одним своим видом заставляет главу полиции чувствовать себя неловко. Причем добивался подобного эффекта вполне намеренно. За поиски он платил сто фунтов в неделю, но до сих пор даже не знал, жив ли его брат. Похищен ли, утонул ли в трясине, получил ли дубинкой по белокурой голове или был ограблен. Чтобы унять гнев, герцог вздохнул поглубже. – На чем же основана ваша уверенность, Брайсон? – Из портов на южном побережье нам сообщают, что там он не появлялся, – торопливо объяснил Брайсон, – на севере все основные дороги и гостиницы тоже под нашим контролем… Себастьян поднял руку. – Все это мне известно, но как вы можете, глядя мне в глаза, с полной уверенностью утверждать, что знаете хотя бы приблизительное местонахождение человека? В такой огромной стране, как Британия, возможности скрыться практически безграничны. Худое лицо Брайсона напряглось. – При всем уважении, ваша светлость, хочу заметить, что, даже если молодой джентльмен всячески маскируется, своим поведением, манерой говорить он все равно выделяется из толпы. К тому же знатные беглецы и в дороге стремятся к комфорту и останавливаются в дорогих гостиницах. Им ведь не придет в голову отправиться в лес, соорудить своими руками шалаш и питаться дарами природы. Себастьян наклонился вперед в своем кресле. – Значит, ваше расследование основано на предположении, что мой брат – безмозглый молокосос. Брайсон нахмурился. – Оно основано на опыте. Возможности могут быть бесконечными, а вот познания ограниченными. Люди почти никогда не рассматривают варианты за пределами своих знаний и опыта. После ухода Эдварда Брайсона Себастьян еще долго сидел в задумчивости за своим столом. Наконец он направился в свою гардеробную, где Рэмси приготовил для него вечерний костюм. Исчезнувший брат. Неуступчивая, строптивая возлюбленная. Деспотичная королева, контролирующая каждый его шаг. Любая из этих трех проблем может довести человека до пьянства. А поскольку Себастьян не был заядлым пьяницей и находился сейчас в Лондоне, он решил выйти в свет. Час спустя он сел в карету, которая ожидала его у черного хода, чтобы отвезти в Королевский концертный зал. С его последнего посещения в зале ничего не изменилось: внизу, справа от ложи герцога, сцена, четыре хрустальные люстры, вечно пыльные красные бархатные портьеры. И все же сегодня все было по-другому, потому что через три ложи от него, ближе к сцене, сидела Аннабель… Облокотившись на бортик, она обводила зал серьезным, удивленным взглядом. И, когда ее глаза наконец встретились с его, девушка испуганно замерла, словно лань под ружейным дулом. Себастьян даже не кивнул ей, иначе на следующий день о приветствии написали бы во всех газетах. Однако продолжал смотреть на нее. Почему она здесь? Неожиданное появление Аннабель сегодня вечером казалось столь же нереальным, как две луны на небе. Себастьяна охватила тоска. Неужели так будет всегда – отвергнутый ею, он попытается жить дальше, а их редкие неожиданные встречи будут действовать на него, подобно приступам экзотической лихорадки? Кэролайн, леди Лингхэм, коснулась его руки кончиком веера.