Приподнявшись на локте, подперев подбородок ладонью, он изучал ее из-под полуприкрытых век. Сейчас он выглядел по-другому. Моложе. Аннабель не удержалась и провела кончиком пальца по изгибу его нижней губы. Его рот тоже выглядел по-другому, теперь его губы казались мягкими и полными. Это была настоящая близость, доступная лишь избранным, – видеть его таким. Монтгомери-мужчину, а не герцога. Как бы она хотела, чтобы он был просто мужчиной… Монтгомери поймал блуждающую по своему лицу руку Аннабель и начал играть с ее пальцами. Слишком поздно она спохватилась и не успела вырвать ладонь. Он уже не выпустил ее. – Ты всегда прячешь свои руки, – сказал он. – Почему? Аннабель вздохнула. – Они безобразные. Он осторожно разжал ее кулак. – Почему ты так думаешь? – Все в чернильных пятнах, – пробормотала она. Он поцеловал ее пальцы. – Это их нисколько не портит. – А еще у меня мозоли, – сказала Аннабель, внезапно испытав странное желание открыть Себастьяну свои недостатки. – У меня тоже, – спокойно ответил он. Аннабель бросила на него удивленный взгляд. Себастьян широко развел пальцы правой руки и указал на небольшую шишку у кончика среднего пальца. – Здесь от ручки. – А потом положил ее палец между средним и безымянным пальцами. – А здесь от вожжей. Глядя, как их пальцы ласкают друг друга и переплетаются, Аннабель вдруг снова ощутила внизу живота странное томление и тяжесть. Она действительно была жадной, особенно в том, что касалось его. – А это от чего? – Она коснулась мозоли на его ладони. – От молотка. – Молотка? – Да. Большой такой молоток для вбивания кольев в землю. – И часто вы этим занимаетесь, ваша светлость? Уголки его рта дернулись. – Частенько. Работа на земле отвлекает меня от всяких мыслей. – Тогда понятно, откуда вот это, – пробормотала она, проводя пальцами по изгибу его бицепса. Под ее пристальным взглядом мышца сразу затвердела. Аннабель улыбнулась, радуясь, что теперь имела право прикасаться к нему вот так. – Ты и правда разбила нос полицейскому? – спросил он, перевернул ее руку и стал разглядывать розовые костяшки пальцев. Улыбка исчезла с ее губ. – Правда. Она чувствовала, как томление покидает его тело. – Почему? – требовательно спросил он. – Полагаю, потому, что я не леди и мне негде было научиться давать пощечины. В детстве мне приходилось иметь дело с деревенскими мальчишками… Монтгомери наклонился над ней, его глаза были серьезны. – Что он сделал? Она уклонилась от его взгляда. – Обидел мою подругу. На лице Монтгомери появились суровые, жесткие морщины. – Ах вот как. – Я не против, если ты ликвидируешь всю лондонскую полицию, – тихо сказала Аннабель. – Но, может быть, подождем до завтра? Его хмурый взгляд смягчился, лишь когда она провела своей распутной ногой вверх по его икре. – Ах ты шалунья, – пробормотал Себастьян. Он поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на ладони, затем осторожно отпустил. – Это чудесная, умелая рука, – сказал он. – Никогда не прячь ее. Чтобы сохранить подольше его поцелуй, Аннабель сжала пальцы в кулак. Как она могла когда-то считать его холодным и суровым! Да, он мог быть и таким, но не в отношении нее. Аннабель не могла не чувствовать, насколько привлекательна в его в глазах. И желанна. И все же… Все же он совершил несколько бессердечных поступков, и это факты, а не досужие сплетни. – Монтгомери, можно тебя спросить? – Себастьян. – Что? – Зови меня Себастьян. Она колебалась. – Зачем? – Это мое имя. Она знала. Себастьян Александр Чарльз Эйвери, если уж совсем точно, а далее следует длинный ряд разных титулов, более и менее значительных. Аннабель запомнила их, когда впервые изучала его биографию в «Летописи аристократии». Она также была совершенно уверена, что только его самые близкие друзья и, возможно, жена когда-либо называли человека его положения по имени. – Боюсь, для этого я недостаточно хорошо тебя знаю, – сказала она. Ироническая улыбка изогнула его губы. – Я только что был внутри тебя. И через четверть часа намерен это повторить. Аннабель почувствовала, как лицо заливается краской. – Это совсем другое… – Вряд ли, – сказал он. – Доставь мне удовольствие. А потом спрашивай что угодно. Аннабель вздохнула. – Себастьян. Он опустил ресницы и издал звук, подозрительно похожий на мурлыканье. – Себастьян, – хрипло сказала она, просто чтобы посмотреть, что он будет делать. Его глаза приоткрылись. – Ну, теперь ты доволен? – Аннабель хихикнула, она, которая никогда не хихикала. Монтгомери медленно улыбнулся в ответ, сощурив глаза и показав ровные белые зубы. О боже, улыбающийся Себастьян был просто неотразим. – Из-за чего ты развелся с женой? Глава 25 Оказывается, в спальне были часы. Теперь Аннабель слышала, как громко и отчетливо они отсчитывали еще одну минуту повисшей в воздухе неловкой тишины. Себастьян лежал рядом с ней, неподвижный, как камень. Видимо, тот факт, что Аннабель делит с ним постель, не давал ей права на чрезмерное любопытство.