Остальные участники потихоньку поднимаются по лестнице и других лифтах, и я не произношу больше ни слова, пока они не уходят. — Хочешь, покажу тебе, что ты сделала не так? Ее карие глаза сверкают, и она прикусывает губу. — Я не сделала ничего неправильного, — говорит она. — Я попала в тебя. В плане, в твои глаза. Я идеально попала в цвет твоих глаз. Изучая ее лицо, не могу решить, издевается она надо мной или нет. — Кухня в твоем распоряжении, если хочешь попрактиковаться завтра. Она выдохнула. — Вау. Честно говоря, я устала и не хочу снова смотреть на духовку до завтра. — О! Значит, ты готова ко дню хлеба? Она качает головой. — Вовсе нет! Приготовление хлеба — самое худшее. Без обид, я просто не понимаю, в чем суть. Помимо аромата… Я больше не могу этого выносить. Я отпускаю дверь лифта и вхожу внутрь, возвышаясь над Хлоей, прижимая ее к стене. Я обхватываю ее маленькое, веселое личико и прижимаюсь губами к ее губам. Сначала осторожно. Когда ее тело вздрагивает от удивления и она ахает напротив моего рта, волна желания захлестывает меня и я сжимаю ее волосы в кулак. Хлоя испускает сексуальный, шумный маленький вздох. Я углубляю поцелуй и ее вздохи переходят в хныканье, которое затем превращается в голодный стон, вызывающей в моем извращенном мозгу всевозможные извращения. Я отстраняюсь, потому что знаю, к чему это приведет. Это приведет к тому, что языки проникнут в рот, а руки будут ласкать обнаженную плоть. Я уже наполовину задыхаюсь от вожделения. — Почему ты остановился? — спрашивает Хлоя, задыхаясь так же, как и я, и улыбаясь моему разочарованию. Я был уверен, что она собирается влепить мне пощечину за то, что сначала не спросил о поцелуе. — Ох, малышка Хлоя. Ты не готова к тому, что произойдет, если я не остановлюсь. Ее розовый язычок высовывается наружу, и она придумывает губы. — Если бы ты только знал. Видишь ли, — говорит она, делая паузу, чтобы подавить свою нервозность, — я берегла себя для тебя. Мое эго вот-вот взлетит до небес, но это не может быть тем, что она имеет в виду. — Ты хочешь сказать, что хотела встретиться со мной. Попасть на шоу. Копила деньги на поездку? Она качает головой и понимающе смотрит на меня снизу вверх. — У меня есть секрет, и я расскажу его тебе прямо сейчас. Подойди ближе. Сглатывая, с колотящимся сердцем, я низко наклоняюсь, чтобы ей не пришлось вставать на цыпочки и тянуться до моего уха. От ее дыхания по коже, словно лестной пожар, распространяются мурашки, а кровь приливает к моему члену. — С тобой был мой первый поцелуй, Филипп. Я отшатываюсь назад. — Сколько тебе лет? Она моргает, глядя на меня. — Двадцать три. Это важно? Я уже вижу заголовок в «Daily Mail». — Мне сорок восемь. Хлоя улыбается. — И? Я улыбаюсь и провожу пальцами сквозь прядь волос, позволяя им рассыпаться по моей руке, вызывая в воображении картину этой великолепной гривы, раскинувшейся по моей подушке. А еще лучше — взмокшей от пота после энергичного секса, ломающего кровать. — И тебя не волнует, что я достаточно взрослый и гожусь тебе в отцы? Она опускает взгляд, затем хлопает своими длинными, соблазнительными ресницами, глядя на меня. — Ты старше моего отца. Мои родители поженились молодыми. — Господи. Она слишком пренебрежительно пожимает плечами. Мне стоит быть осторожным. — Послушай, — говорит она. — Ничто и никогда не могло встать у меня на пути. Возможно, я единственный стенд-ап-комик-девственница во всех Соединенных Штатах. Неужели ты думаешь, что я чего-то боюсь? И посмотри, где мы сейчас. Я изучаю ее лицо. Такое открытое, такое уязвимое. Это не может быть правдой. — Если ты стендапер, то почему о тебе нет никакой информации в интернете? Ее глаза загораются. — Ты гуглил меня! — Да. — Я выступаю под псевдонимом. Индустрия кишит подонками. Кроме того, я на удивление не так уж успешна. Я ничего не знаю об условиях работы комиков где бы то ни было, но мысль о том, что кто-то хоть с каким-то намеком смотрит на Хлою, заставляет голову взрываться. Я должен поцеловать ее снова, чтобы успокоить свое сердце, которое выскачет из груди. Полные губы Хлои погружают меня в блаженство. И все же не могу не признать тот факт, что такое совершенное, невинное юное создание, как Хлоя, должно быть поцеловано хорошим мальчиком ее возраста. Уважительный молодой человек с таким же солнечным мировоззрением, которого мир не раздражает на каждом шагу. Кто-то, кто не хочет обладать ею и держать в кармане. Мне не следовало бы так радоваться, узнав, что я первый, кто когда-либо целовал эти губки, но безумно рад узнать, что я также и последний. Потому что теперь, когда она здесь, я никогда не позволю ей уйти от меня. Я притягиваю ее ближе к себе и продолжаю целовать ее мягкие губы, одновременно тяну тесемку фартука у нее на пояснице. Она отстраняется, чтобы сбросить фартук и тут же притягивает меня обратно, чтобы углубить поцелуй. Не могу насытиться. Я хочу ее. Я хочу ее всю — больше ее ванильного и цитрусового аромата в легких и ее вкуса на моих губах. Я прижимаю ее к себе так близко, как только могут прижаться два существа, как раз в тот момент, когда ее сочный язычок дразнит мою нижнюю губу. Я абсолютно обречен. Но в тот момент, когда отрываюсь от ее губ и провожу по ее губам языком, двери лифта открываются, и резкий голос эхом разносится по коридору. Хлоя замирает, когда приближаются шаги. — Филипп? Вот ты где! Нам нужно обсудить эту маленькую психованную пироженку… о, прошу прощения! — Я поворачиваюсь, чтобы показать режиссеру Джейми, что «маленькая психованная пироженка» прямо здесь. — Следи за языком, — говорю я. Джейми цокает на меня. — Протекция? Это является основанием для дисквалификации. — Я открываю рот, чтобы поставить его на место, но Хлоя опережает меня. Она отталкивается от стенки лифта, чтобы встретиться лицом к лицу с Джейми. — Так и есть. Ты должен сделать это. Немедленно дисквалифицируй меня и придумай причину моего ухода. Я бы никогда не хотела запятнать репутацию этой уважаемой программы. Джейми втягивает свои пресловутые когти. — Я просто думаю, что это неприлично и… и несправедливое преимущество. Хлоя щебечет: — Я ужасный пекарь и проиграю, несмотря ни на что. Я не могу удержаться и фыркаю: — Мне неприятно это говорить, но так и есть. Джейми переводит взгляд с Хлои на меня и видит, что ему не выиграть этот раунд. Он уходит, оставляя меня — наконец-то — наедине с моим восхитительным маленьким американским бисквитом. Или печенькой. — Итак, на чем мы остановились? Глава 7