– Зачем? – Мне всегда хотелось знать. Расскажи мне все о клубнике. – Его тихий, соблазняющий шепот просто смерть для меня. Мысленно я почти там, под большим зонтом с оторванным краем полотняного купола, разговариваю с туристами, а их дети уже бегут вперед, клацая ведерками. Знакомый, чуждый этому дому стрекот цикад наполняет воздух. Там никогда не бывает тихо. – Ну что ж. Альпийская, которую называют также «Миньонет», растет во Франции в диком виде на склонах холмов, ягоды у нее крупные, с твой ноготь большого пальца. Для своего размера они удивительно ароматные. – Расскажи еще. Я приоткрываю глаза. – Клубника – это не шутки. Говоря на эту тему, я могу положить на лопатки любого. – И это так привлекательно в тебе. Слово «привлекательно» неоновым огоньком вспыхивает в моей полутемной спальне. Я настолько взволнована, что начинаю трещать без умолку. – Ладно. Хорошо. Раноцветущая. Она растет очень быстро. В один день ты идешь на закате мимо зеленых грядок, на следующее утро – они в цвету. Маленькие красные бутончики становятся ярче. К обеду расцветают, как рождественские огни. Джош вздыхает и на секунду прикрывает глаза. Он вымотался. – Какую ты любишь больше всего? – «Рэд гонтлет». Она росла на ближайших к кухне грядках, и мне было лень идти дальше. Каждое утро на завтрак у меня был большой розовый смузи. Джош сидит молча, и глаза у него какие-то совсем незнакомые. Задумчивые, одинокие и такие красивые, что мне приходится закрыть свои. – Клянусь, я все еще чувствую застрявшие между зубов семечки. «Чадлер» – любимый сорт моего отца. Он говорит, что благодаря ему заплатил за мое обучение в колледже. – Какой он, твой отец? Его зовут Найджел, да? – Ты же читал блог. Он так много работал, чтобы отправить меня учиться. Даже не могу сказать, чего ему это стоило. В тот день, когда я уезжала в колледж, он плакал на заднем крыльце. Он сказал… – Я замолкаю. Горло сдавливает, и продолжать говорить невозможно. – Что он сказал? От прямого ответа я уклоняюсь: – Я давно не вспоминала об этом. Дома не была уже одиннадцать месяцев. Пропустила Рождество, потому что Хелен уезжала во Францию навестить родных и я оставалась за нее. – Я тоже не ездил домой. – О да. Родители прислали мне огромную посылку. Я ела печенье, разворачивала подарки на полу в гостиной и смотрела рекламу по телику. А ты что делал? – Почти то же самое. Что он сказал тебе тогда? Твой отец, на заднем крыльце. – Он вцепился в эту тему, как собака в кость. Я не могу передать ему весь разговор, а то начну плакать. И мне будет не остановиться. Отец, локти на коленях, слезы оставляют светлые полоски на его загорелом, запыленном лице. Я сокращаю разговор до продезинфицированной оболочки: – Что его утрата – выигрыш для мира. А моя мама, она не переставала хвастаться, всем рассказывала, что ее дочь уезжает в колледж… Она выводит новые сорта клубники, они все называются «Люси». – Судя по блогу, «Люси» номер двенадцать оказался достаточно хорошим результатом. Расскажи еще. – Не понимаю, что тебя так увлекает в этом блоге. Мама была журналистом в газете, но ей пришлось бросить профессию. – Ради чего? – Ради моего отца. Она готовила статью о воздействии сильных дождей на сельское хозяйство и поэтому пошла в местный фруктовый сад. Отца она нашла на дереве. Он мечтал открыть клубничную ферму и не мог сделать это в одиночку. – Ты считаешь, она приняла неверное решение? – Отец всегда говорит: «Она сняла меня». Как яблоко, прямо с дерева. Я люблю их, но иногда думаю, что это печальная история. – Ты могла бы спросить ее об этом. Возможно, она ни о чем не жалеет. Они до сих пор вместе, и благодаря этому ты здесь. – Отец всегда называет другие имена, которые начинаются с «Джей», но никогда не произносит твое настоящее имя. – Что? – Джош выглядит встревоженным. – Ты рассказала обо мне своему отцу? – Он злится на тебя за то, что ты такой неприятный тип. Джулиан, Джаспер и Джон. Однажды он назвал тебя Джебедия, и я чуть не описалась от смеха. Тебе придется подлизываться к моему отцу, это точно. Джош выглядит таким взволнованным, что я решаю дать ему передышку и сменить тему. – Когда я скучаю по дому, то могу почувствовать запах теплой клубники. И мне этого хватает с лихвой. – Я наблюдаю, как Джош пытается выкарабкаться из этой мешанины бессмысленных фраз. – Ты там играла на грядках? Когда была маленькой? – Ты видел фотографии в блоге. Ясно же, что играла. Я отворачиваюсь. Вот я. Коленки измазаны розовым ягодным соком, копна растрепанных волос, глаза голубее неба. Маленькая дикарка с фермы. – Не смущайся. – Джош нежно прикасается кончиками пальцев к моему подбородку и поворачивает мое лицо к себе. – Ты в коротком комбинезоне. У тебя такой вид, будто ты целые дни проводила на улице. Вся грязная и дикая. Улыбка у тебя все такая же. – Ты никогда не видишь мою улыбку. – Могу поспорить, у тебя был домик на дереве. – Был. Я практически жила в нем. Глаза Джоша разгораются, такого выражения я в них еще не видела. На секунду прикрываю свои, чтобы дать им отдохнуть. Он щупает мне лоб – проверяет температуру, а когда убирает ладонь, я скулю. Он берет меня за руку: – Я никогда не считал твое происхождение низким. – О конечно. Ха-ха! Клубничная Печенька! – Мне было интересно, где ты родилась и выросла. «Скай даймонд строуберис» – это лучшее место, какое только можно вообразить. Мне всегда хотелось побывать там. Я даже проложил путь по картам «Гугл». Забронировал билет на самолет и арендовал машину. – Ты любишь клубнику? – Я не знаю, что еще сказать. – Я люблю клубнику. Так сильно, ты просто не представляешь. – В его голосе столько тепла, что я ощущаю прилив эмоций. Не могу открыть глаз. Он увидит, что в них стоят слезы. – Ну что ж, ферма ждет тебя. Заплати даме под зонтиком и возьми ведерко. Сошлись на меня, чтобы тебе дали скидку, но только учти: тебя подвергнут допросу, как у меня дела. Как у меня дела взаправду. Не одиноко ли мне? Нормально ли я питаюсь? Почему я никак не могу найти времени и приехать? Я вижу перед собой заявки на работу, как они лежат рядышком в бежевой папке, и вдруг ощущаю страшную усталость и головокружение. Мне хочется погрузиться в сон, уйти в это прелестное темное пространство, куда за мной не последуют тревоги и беспокойства. Начинаю ощущать медленное кружение. – Что ей сказать? – Мне так страшно. Скоро все это закончится, так или иначе. Я вишу на волоске. И не представляю, принесет ли когда-нибудь доход инвестиция, сделанная в меня родителями. Иногда мне так одиноко, что хочется плакать. Я потеряла лучшую подругу. Провожу все время с огромным, устрашающим мужчиной, который хочет меня убить, а теперь он, вероятно, мой единственный друг, хотя ему самому этого не хочется. И это разбивает мне сердце. Его губы прижимаются к моей щеке. Поцелуй. Чудо. Теплое дыхание Джоша обдает мою кожу. Кончики его пальцев проскальзывают в мои ладони, и мои пальцы сплетаются с его пальцами. – Печенька. Нет. Я пробираюсь сквозь бесконечные извилистые ходы и крепче сжимаю его руки. – У меня так кружится голова… – Да, но мне нужно закончить этот разговор. – Мне нужно тебя кое о чем спросить, – через некоторое время прорывается через дымчатую мглу голос Джоша. – Это нечестно – спрашивать сейчас, но я спрошу. Если я придумаю способ, как нам выбраться из этой запутанной ситуации, ты хотела бы, чтобы я его применил? Я продолжаю цепляться за него, как будто он – единственное, что может удержать меня от падения с этой планеты. – Какой способ? – Какой получится. Ты хотела бы, чтобы я это сделал? Если он останется моим другом до конца дней, этого будет достаточно. Это будет настолько восхитительно, что весь негатив улетучится. Хватит одной улыбки. – Это часть сна, где ты улыбаешься, Джош. Он с досадой вздыхает. Спокойно держит мои руки, а я, уплывая по орбите в сон, шепчу сквозь дремотный туман: – Конечно хотела бы. Глава 11