Не отвечаю. Какой прок? Этот вечер я отмечу как еще один неудачный опыт. Бросаю взгляд вдоль улицы и вижу в конце квартала свою машину. Она терпеливо ждет. Мимо проезжает такси, притормаживает и, когда я качаю головой, отваливает. С этого начинается слежка? Я поднимаю взгляд и вижу мушку, которая кружит в свете фонаря. Сегодня я в полной мере понимаю это создание. Один раз прошлась мимо его дома – и со мной кончено. Поворачиваю голову туда, где находятся почтовые ящики. Может, мне захочется оставить ему записку со смертельной угрозой. Или грязную анонимку, завернутую в трусы размером с морской сигнальный флажок. Я удлиняю шаги, чтобы миновать входную дверь. Краем глаза замечаю чистый холл и тут вижу идущего впереди человека. Мужчина, высокий, тело с красивыми пропорциями, руки в карманах, в движениях ощущается раздражение и взволнованность. Тот же силуэт я видела в первый день работы в «Б и Г». Эти формы я знаю лучше, чем собственную тень. Разумеется, кто еще, кроме Джошуа, мог оказаться на этой новой планете, куда я прибыла. Он оглядывается через плечо. Нет сомнений, он услышал мои безумно громкие шаги, а потом понял, что я остановилась. Затем присматривается. Словно уточняет показания для журнала наблюдений. – Занимаюсь слежкой! – кричу я. Получается не так, как хотелось. Не легко и весело, а как предупреждение. Я сейчас злобная стерва. Поднимаю руки вверх, чтобы показать: оружия у меня нет. Сердце бешено стучит. – Я тоже, – отвечает он. Мимо, как акула, проплывает еще одно такси. – Куда ты на самом деле идешь? – разносится мой голос по пустой улице. – Я только что сказал тебе. Вышел заниматься слежкой. – Что, пешком? – Я подхожу ближе на шесть шагов. – Ты собирался прогуляться? – Я собирался пробежаться посреди улицы, как Терминатор. Из меня вырывается смешок. Улыбаясь ему, я нарушаю одно из своих правил, но, кажется, не могу остановиться. – Ты-то вообще на каблуках. – Он указывает на мои туфли. – Так я на несколько дюймов выше, удобнее копаться в твоем мусоре. – Нашла что-нибудь интересное? – Он подходит ближе и останавливается. Теперь между нами всего шагов десять. Я почти ощущаю запах его кожи. – Ничего выдающегося, как я и предполагала. Овощные очистки, кофейная гуща, памперсы для взрослых. Он закидывает голову назад и смеется в небо, сквозь облака видны мелкие звезды. Его смех восхитителен, он еще лучше, чем тот, что я сохранила в памяти. Каждый атом моего тела трепещет, мне нужно больше. Пространство между нами вибрирует от энергетических токов. – Ты умеешь улыбаться. – Это все, что я способна произнести. Его улыбка стоит тысячи улыбок других людей. Мне нужна фотография. Пусть вся эта странная планета прекратит кружиться, чтобы я могла остановить мгновение и запечатлеть его в вечности. Какая катастрофа! – Что тут скажешь? Сегодня вечером ты весел. Улыбка сходит с его лица, когда я делаю шаг назад. – Значит, чтобы обнаружить тебя здесь, мне всего лишь нужно было дать тебе свой адрес? Наверное, следовало сделать это в первый день знакомства. – Чтобы ты мог переехать меня на своей машине? Я тихо подхожу ближе, пока мы не встречаемся под фонарем. Сегодня я смотрела на Джоша больше восьми часов, но вне офиса он выглядит совершенно по-новому и как-то непривычно. Волосы у него блестящие и влажные, на скулах горит румянец. На нем застиранная синяя хлопковая футболка, наверное, она мягче, чем пеленки для младенца, и, вероятно, прохладный воздух пощипывает его голые руки. Эти старые джинсы любят его тело, и пуговица подмигивает мне, как римская монета. Шнурки на кроссовках завязаны слабо. Смотреть на него – абсолютное удовольствие. – Свидание прошло не слишком удачно, – догадывается он. К его чести, он не усмехается. Темно-синие глаза глядят на меня терпеливо. Он позволяет мне просто стоять и думать о своем. Как мне выпутаться из этой ситуации? Меня снова начинает охватывать смущение, шутливое настроение растворяется и исчезает. – Оно прошло нормально. – Я смотрю на часы. – Но не великолепно, если ты оказалась у моего дома. Или ты здесь для того, чтобы сообщить мне хорошие новости? – О, заткнись! Я хотела… Я не знаю. Посмотреть, где ты живешь. Как я могла удержаться? Я рассчитывала когда-нибудь подложить дохлую рыбу в твой почтовый ящик. Ты видел, где я живу. Это нечестно и дает тебе преимущество. Его не сбить с темы. – Ты поцеловала его, как мы договаривались? Я смотрю на фонарь: – Да. – И?.. Пока я медлю в нерешительности, он кладет руки на бедра и смотрит вдоль улицы, очевидно исчерпав все свои ресурсы. – Само свидание прошло нормально, – начинаю я, но он подступает ближе и берет в ладони мое лицо. От напряжения между нами искрит, как от статического электричества. – Нормально. Нормально, отлично и мило. Тебе нужно больше, чем нормально. Скажи мне правду. – Нормально – это именно то, что мне нужно. Мне нужно нечто нормальное и легкое. – Я вижу в его глазах разочарование. – Тебе не это нужно. Поверь. Я пытаюсь отвернуться, но он не дает. Чувствую, как его большой палец скользит по моей щеке. Пробую оттолкнуть наглеца, но в конце концов притягиваю к себе, зажав в кулаки его футболку. – Тебе его не хватит. – Не понимаю, что я здесь делаю. – Ты понимаешь. – Он целует меня в щеку, и я приподнимаюсь на цыпочки, вся дрожа. – Ты здесь, чтобы сказать мне правду. Когда перестанешь быть маленькой лгуньей. Разумеется, он прав. Он всегда прав. – Никто не целовал меня, как ты. Я получаю редкую привилегию – видеть, как глаза Джоша вспыхивают не от раздражения или злости. Он подступает ближе и делает паузу, оценивающе глядя на меня. То, что он замечает в моих глазах, вселяет в него уверенность. Он обхватывает меня рукой и приподнимает, так что ноги отрываются от земли. Его губы прикасаются к моим. Мы оба издаем вздох облегчения. Нет смысла врать, почему я здесь, на мокром тротуаре у его дома. Сначала мы ловим дыхание друг друга, потом давление губ переходит в скольжение языков. Кажется, я говорила, что поцелуй ничего не значит. К несчастью для меня, он значит очень много. Мышцы моих рук жалко подрагивают на шее у Джоша, он сжимает меня крепче, пока я не начинаю понимать, что вся в его власти. Зарываюсь пальцами ему в волосы и перебираю шелковистую густую копну. Он стонет. Наши губы сливаются в роскошном поцелуе. Скользят, напрягаются, расслабляются. Энергия, бестолково бурлившая внутри нас, теперь устремляется в одно русло, формируя между нами электрическую петлю, по которой перетекает через меня в него. Сердце горит в груди, как лампочка, зажигается ярче от каждого движения его губ. Мне удается сделать вдох, и наше неспешное сексуальное скольжение прерывается серией поцелуев, похожих на нежные укусы. Он делает пробные шаги, и в этом ощущается робость. У меня такое чувство, будто мне раскрывают какой-то секрет. В его поцелуях есть хрупкость, которой я не ожидала. Ее можно сравнить с сознанием, что когда-нибудь воспоминание об этом померкнет. Он пытается заставить меня хранить его в памяти. И это пронизано такой сладкой горечью, что у меня начинает ныть сердце. Только я открываю губы и пытаюсь сделать движение языком, как Джош обрывает поцелуй на целомудренной ноте. Это был последний поцелуй? – Это мой фирменный поцелуй для второго свидания. – Он ждет ответа, но по моему лицу, должно быть, видно, что в этот момент я не способна выражаться человеческим языком. Джош продолжает обнимать меня, очень уютно. Я скрещиваю лодыжки и смотрю ему в лицо, как будто впервые вижу этого человека. Воздействие его красоты, этих сверкающих глаз в такой близости почти пугает. Мы тремся носами. Во рту у меня искрит от желания соединиться с ним. Представляю себе Джоша на свидании с кем-нибудь другим, и живот скручивает приступ ревности. – Да-да. Ты выиграл, – говорю я, отдышавшись. – Еще. Я тянусь вперед, но он не понимает намека. Это было прекрасно, но явно лишь малая доля того, на что он способен. Мне нужно ощутить тот же накал, что был в лифте. Мимо нас, взявшись за руки, проходит пожилая пара, и окружающий нас пузырь лопается. Женщина оглядывается через плечо, взгляд выражает, что у нее на сердце. Мы явно выглядим до чертиков восхитительно. – Моя машина там. – Я начинаю выворачиваться из его объятий. – Моя квартира там. – Джош кивает наверх и осторожно, как бутылку с молоком, ставит меня на землю. – Я не могу. – Хрупкий. Маленький. Цыпленок. У него есть номер моего телефона, вот и ладно. Настал мой черед провести проверку на прочность пугающей правдой. – Отлично. Признаю. Мне очень страшно. Если я поднимусь наверх, мы оба знаем, что случится.