Скольжу ладонью по одной, следя за каждым изгибом упругих, резко очерченных мускулов. Потом делаю это снова. Джош наблюдает, и в следующий раз я использую ногти. Мурашки. Ммм… Я наклоняюсь, чтобы поцеловать их. – Ты – это что-то, Джошуа Темплман! – Я откидываю назад волосы с его лба. Они все перепутаны. Несколько минут пытаюсь привести их в порядок. – Я слишком стараюсь соблазнить тебя? Джош придвигает меня ближе к себе. Я представить не могла, что он окажется таким любителем нежностей и уютных объятий. – Ну, ты всегда можешь постараться еще сильнее. Он такой милый. Лежать с ним в постели восхитительно. Без задней мысли задаю вопрос, который давно меня интересовал: – Когда у тебя в последний раз была девушка? Вопрос звенит в воздухе, будто я ударила в гонг. Отличная работа, Люси! Привести в постель других его женщин. – Гм… – (Долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать: или он спит, или сейчас скажет, что женат. Он слишком молод. Конечно. Это новая попытка.) – Ну… Гм… – Только не говори, что ждешь окончания бракоразводного процесса или еще что-нибудь в этом роде. Рука Джоша блуждает по моей спине, и я медленно опускаю голову на его плечо. С трудом удается держать глаза открытыми, мне так уютно. Так тепло. В окружении его запаха и хлопковых простыней. – Нет таких мазохисток, которые хотят выйти за меня замуж. Я немного возмущена этим заявлением. – Кто-нибудь найдется. Ты прекрасен. Аккуратен. Высок и мускулист. У тебя высокая должность. Хорошая машина. Великолепные зубы. Ты в целом полная противоположность большинству парней, с которыми я встречалась. – Значит, все они были… ужасные грязные тролли… безработные… и меньше тебя ростом? Как такое возможно? – Ты, видно, читал мой дневник. Последний из моих парней был так субтилен, что мог влезть в мои джинсы. – Но он, наверное, был милым. Чтобы быть полной противоположностью мне, он должен быть жутко милым. – Джош смотрит в стену. – Он был, наверное. Но и ты бываешь милым. Например, сейчас ты очень мил. Чувствую на ключице укус и весело фыркаю: – Ладно, ты никогда не бываешь милым. И Джош на месте укуса запечатлевает нежный поцелуй. – И когда же ты порвала с этим миниатюрным мужичком? – Джош начинает целовать мою шею, неспешно, любовно и мягко. Откинув голову назад, чтобы ему было удобнее, я снова вижу часы на радиоприемнике. Реальное время движется быстро. Я размышляю, есть ли у меня в сумке злаковый батончик. – Это случилось за пару месяцев до слияния «Б и Г». Мы какое-то время не встречались. На работе было столько проблем, и я редко видела его. Потом мы договорились, что надо сделать перерыв. Да так и не завершили его. – Прошло много времени. – С тех пор я постоянно донимаю тебя приставаниями. Но ты не ответил на мой вопрос. Погоди, не говори ничего, я не хочу знать. Думать о том, как Джош ублажает другую женщину, слишком тяжело. – Почему? – Ревнива. – Я издаю стон, и Джош начинает тихо посмеиваться, но потом становится серьезным. Он до боли неловок, когда дело доходит до объяснений. – Я встречался кое с кем, но мы порвали отношения на первой неделе после переезда в новое здание «Б и Г». – «Б и Г» рушит отношения. – Мне хочется прикусить язык, но слова так и сыплются изо рта. – Могу поспорить, она была высокая. – Да, довольно высокая. – Джош тянется к прикроватной тумбочке и берет с нее свои часы. – Блондинка. Застегивает браслет на руке и, не глядя на меня, отвечает: – Да. – Черт побери, почему они всегда высокие блондинки?! Могу поспорить, у нее карие глаза и она загорелая, а ее отец – пластический хирург. – Ты читала мой дневник. – Вид у Джоша слегка встревоженный. Я прижимаюсь щекой к его плечу: – Я лишь предполагала, что она моя полная противоположность. – Она была… – Джош задумчиво вздыхает, и у меня сжимается сердце. Сидящая во мне маленькая пещерная женщина, ревнивая хранительница своей территории, подходит к входу в пещеру и хмурится. – Она была просто такая милая. – Гм… милая… Отлично. – И у нее были карие глаза. – Джош следит, как я перевариваю сказанное. – Это веская причина для разрыва. Знаешь что? У тебя слишком синие глаза. У нас ничего не выйдет. – Я надеялась получить умное возражение, но вместо этого он вяло отвечает: – А ты действительно думала, что выйдет? Теперь настал мой черед произносить «гм». Я уже наполовину заползла в свою ракушку, когда Джош выпаливает: – Прости! Все вышло не так! Не могу удержаться от своих циничных выходок. – Для меня это не новость. – Вот почему у меня нет девушки. Они все меняют меня на милых парней. Он глядит в потолок с таким глубоким сожалением в глазах, что меня посещает ужасная мысль: он по кому-то сохнет. Высокая блондинка разбила ему сердце, переметнувшись к кому-то попроще. Это, конечно, объясняет его предубеждение против милых парней. Пытаюсь придумать, как спросить его, но он смотрит на часы: – Нам лучше поторопиться. Глава 22 – Пожалуйста, проведи для меня ускоренный ознакомительный курс. Кто ключевые игроки в твоем семействе? Есть ли какие-нибудь запретные темы для разговоров? Я не хочу спросить твоего дядю, где его жена, и выяснить, что она была убита. – Я роюсь в своей сумке. – Ну, до того как прошлым вечером я перетащил в отель на своем горбу сорок пять цветочных композиций, потому что портье не мог найти гребаную тележку, я не видел свою мать несколько месяцев. Она звонит мне почти каждое воскресенье и держит в курсе того, что происходит у соседей и друзей, до которых мне нет никакого дела. Она была хирургом, в основном занималась сердцем и трансплантациями. Любительница маленьких детей и праведников. Ты ей наверняка понравишься. Она будет тебя обожать. Вдруг замечаю, что прижала руки к сердцу. Я хочу, чтобы она меня полюбила. Ох, вот было бы здорово! – Она скажет, что не хочет расставаться с тобой никогда. Ну ладно. Мой отец – мясник. – (Я вздрагиваю.) – Это подходящее прозвище для хирурга. Когда увидишь его, сама поймешь почему. Он в основном делал срочные операции доставленным «скорой помощью». Дома за завтраком я чего только не слышал. «Какой-то идиот проткнул себе кием горло». Автомобильные аварии, драки, неудачные убийства. Он вечно возился с пьяными, которые ободрали себе кожу при падении, или с женщинами, у которых синяки под глазами и поломаны ребра. Что бы ни случалось, он брался и исправлял все. – Тяжелая работа. – Мама тоже была хирургом, но мясником – никогда. Она беспокоилась о пациенте, который лежал у нее на столе. Мой отец… имел дело с мясом. Джош сидит на подоконнике, на минуту потерявшись в своих мыслях, а я ищу одежду в сумке и даю ему возможность побыть наедине с собой. Иду краситься в ванную. Проходит несколько минут. Я выглядываю через щелочку в двери. Отражение в зеркале, стоящем на комоде, показывает мне Джоша без рубашки, картинка славная, к тому же он расстегивает молнию чехла с моим платьем. Берет вешалку двумя пальцами, оценивающе склоняет набок голову. Потом трет ладонью лицо. Думаю, я сделала ошибку, выбрав голубое платье. Побег в маленький бутик рядом с работой в обеденный перерыв в четверг казался мне в тот момент хорошей идеей, но лучше бы я надела что-нибудь из своего гардероба. А теперь поздно. Джош раскладывает гладильную доску и накрывает ее рубашкой. Я ногой отодвигаю в сторону дверь: – Ну и ну! В какой спортзал ты ходишь? Во все? – В тот, что на нижнем этаже здания компании «Макбридж», полквартала от работы. Мне приходится сглотнуть целый рот слюны. – Ты уверен, что мы должны идти на свадьбу твоего брата? Никогда еще я не видела столько его обнаженного тела, пышущего здоровьем, медово-золотистого, безупречного. Красивые линии ключиц и бедер впечатляют. Между ними – цепочка переходящих друг в друга мышц, за каждой проглядывает четко обозначенная цель стремлений и клеточка, помеченная галочкой. На плоских квадратных мышцах груди закругленные края. Кожа на животе натянута, под ней – набор мышц, которыми я любуюсь во время финалов чемпионата по плаванию.