– Да. – Ран, твой детейлинг накрыли, – из динамика, к моему огромному удивлению, доносится голос Алаева. – Марат уже у ментов. Не сегодня-завтра расколется и назовет имена всех соучастников. – Что?.. Я ни хрена не вдупляю. И дело вовсе не в том, что я спросонья, а в том, что Тимур ничего не знает о моем нелегальном заработке. По крайней мере, не должен знать… Алаев и другие университетские кореша – это та часть моей жизни, которую я называю приличной. В общении с ними я не затрагиваю такие темы, как угон тачек, трудное детство и проблемы с законом. Как правило, это ровные пацаны из благополучных семей, и рядом с ними я тоже ощущаю себя относительно ровно. Оттого мне вдвойне странно получать подобные звонки от Тимура. – Соображай резче! – злится друг. – Я же сказал, Марата прижали. Ты по-любому следующий! – Давно ты в курсе? – хриплю я, все еще с трудом соображая. – Дольше, чем ты думаешь. – И что? Какие у меня варианты? Соскочив с кровати, я подхожу к окну и на всякий случай оцениваю обстановку возле подъезда. Но на данный момент все тихо. – Вали из страны, – говорит Алаев. – Первым ближайшим рейсом. Я все еще не верю в происходящее. Оно напоминает полнейший абсурд. – Тим, ты уверен насчет Марата? – тяну с сомнением. – Он ведь не первый год работает… – Да, блядь! Я уверен! В гараже шмон, твоего Марата с вечера следаки пытают! – взрывается Алаев. – А ты, если не веришь, сиди на жопе ровно! Морально готовься к нарам! Обычно он прекрасно держит себя в руках, и этот его эмоциональный всплеск заставляет меня не на шутку напрячься. Неужели нашу контору реально накрыли? Как? Почему? Кто-то сдал или просто не повезло? Я проработал с Маратом больше пяти лет и за это время пропитался ощущением некой безнаказанности. Какие бы трудности ни возникали в нашем непростом деле, мы всегда выходили сухими из воды. И это наполняло меня ложной уверенностью, что так будет продолжаться вечно. Схема была отработана до мелочей. Мы выбирали подходящие тачки и при помощи геолокационных маячков узнавали распорядок дня их владельца. Это помогало четко и практически без погрешностей спрогнозировать оптимальное время угона. Дальше просто: с использованием специального ретранслятора заводили автомобиль и гнали его в отстойник. Некоторые тачки разбирались на запчасти, некоторые – обзаводились поддельными документами и уходили на черный рынок. Работа была прибыльная, понятная и в общем-то не сильно напрягучая. Пара-тройка угонов – и у тебя в кармане кругленькая сумма, на которую можно нескромно пожить месяц-другой. Согласитесь, не так уж плохо для пацана, который когда-то драил полы за кутарки? Думал ли я завязать? Конечно. Когда-нибудь. В другой, лучшей жизни, которой, походу, у меня теперь никогда не будет. – Спасибо, Тим. Понял тебя, – сиплю, сжимая трубку. – Поторопись. Я думаю, у тебя в запасе не больше нескольких часов. К утру всех причастных уже повяжут. Нажимаю кнопку сброса и пулей подрываюсь к шкафу. Вываливаю оттуда шмотки и торопливо нащупываю сумку, которую давным-давно заготовил на черный день. Там и рубли, и валюта, и загранник – короче, все то, что должно помочь мне пересечь границу и какое-то время продержаться на плаву. А дальше – суровая неизвестность. Жизнь часто ставила меня на колени и макала мордой в грязь, но каждый раз я умудрялся подняться. Я находил выход из таких ситуаций, в которых многие наверняка ломались. Я, словно сорняк, ухитрялся прорасти там, где не приживаются нежные холеные розы. Именно поэтому сейчас я почти не испытываю ни страха, ни паники. Мне плевать, где жить, что есть и в каком окружении находиться. Как бы ни сложилась судьба – я не пропаду. Единственное, что ядовитым крючком цепляет воспаленное нутро, – это горькое понимание, что отныне Диоры в моей жизни точно не будет. Если раньше я еще мог рассчитывать на какие-то волшебные альтернативные исходы, то теперь однозначно все. Фенита ля комедия. Занавес опущен. Больше не случится одуряющих поцелуев, нелепых истерик, звонков среди ночи. Не будет рассветов, встреченных в жарких объятиях, и закатов, пропитанных пылким взволнованным шепотом. Запах ее волос выветрится с подушки, да и моя голова на эту подушку больше никогда не ляжет. Подобно песчинкам, мы растворимся в вечности. Каждый в своей. Не сомневаюсь, что рано или поздно она непременно будет счастлива. Ну а я – как получится. ___ Конец первой части