— Ладно, — кивнул головой Крячко, соглашаясь с выводами женщины. — А что с сейфом? Вы знали о его существовании в квартире? — Разумеется, сейф был вмонтирован в шкаф. Я там белье складывала и регулярно с сейфа пыль стирала. — Знали код замка? — вкрадчиво спросил Стас. — Может, хозяин поручал вам сделать какие-то платежи по квартире? Или денег нужно было взять на хозяйство? — Боже упаси! — всплеснула руками Дарья. — Оно мне надо? Чтобы что-то пропало, а обвинили меня?! Нет! И еще раз нет! Я к замку не прикасалась даже ни разу. К тому же Николай был осторожным человеком, сейф при мне никогда не открывал. А еще очень аккуратным в плане выплат. Он не забывал оставить деньги на продукты, платежи или мою зарплату. Да и рубли на расходы по хозяйству всегда лежали в шкатулке на комоде. И они не пропали, вы же сами опись делали, когда протокол писали. — Точно, — кивнул Стас на вопросительный взгляд Гурова, — девять тысяч лежало. Рубли убийцу не интересовали, видимо. — Или он действовал по наводке, — пробормотал Лев. — Был нацелен на крупную сумму в сейфе и просто не знал, что в спальне, практически на виду, лежат деньги на хозяйство. — Конечно! — подхватила Дарья. — Чужой человек и не мог знать об этом! Вы ведь никого из его друзей не подозреваете? Они такие хорошие ребята. Веселые и обходительные. Ни у кого из них рука не поднялась бы нанести другу такой жуткий удар! Да и из-за чего? Каких-то денег?! — А кого из друзей Решетникова вы знаете? — Только двоих, Витю и Романа. Они дружили с Николаем с детства, все праздники отмечали вместе. Ребята могли забежать практически в любое время, мы часто встречались. — Скажите, Дарья, а какой протяженности был ваш рабочий день? — Обычно с восьми до пяти. Если был какой праздник и предстояло много готовки, я задерживалась. Но это редко. И то, как приготовлю все, могу уходить. Но однажды — Николай отмечал день рождения дома — я осталась ночевать в квартире. Сначала нужно было все приготовить, подать, потом убрать за гостями, посуду перемыть. А они лишь за полночь угомонились. Только это было один раз всего. Потом Николай предпочитал водить гостей в ресторан. Шутил, что так презентабельнее, да и в квартире намного чище. А если они с ребятами собирались, то сами себе на стол накрывали и особо не мусорили. Так только, посуду грязную оставят в раковине или на кухонном столе. — Погодите, Дарья, давайте вернемся к нашему вопросу. Что вы вообще думаете по поводу смерти вашего хозяина? — вкрадчиво поинтересовался Крячко. — В каком смысле? — занервничала женщина. — Может, кого-то подозреваете? Или другие соображения имеются? Я смотрю, вы женщина умная и внимательная. Значит, должны были неладное заметить, если что. Дарья несколько секунд собиралась с духом. За эти мгновения щеки ее покрылись красными пятнами от нервного возбуждения. Наконец она заговорила: — Обычно полицейские сразу подозревают того, кто труп обнаружил! Не знаю уж почему, резоны есть какие или так просто удобнее. Но я Николая не убивала. Во-первых, смысла нет, ибо я от его смерти ничего не выиграла, а наоборот, место хорошее потеряла. А второе, и самое главное, мне даже кошку дворовую не хватит духу ножом ударить, не то что в живого человека ткнуть. Это ж какие нервы нужно иметь, а силищу какую, чтобы вот так вот раз — и насмерть! — Говоря это, Дарья, видимо, так ярко представила кровавую картину, что ее даже слегка передернуло от ужаса. — Мы и не подозревали вас ни в чем, — искренним тоном начал Крячко, — просто чтобы нам, людям посторонним, которые совершенно не знали Николая, удалось найти его убийцу, нужно собрать как можно больше информации о покойном. Вы согласны, Дарья? — Да, — неуверенно протянула она, — наверное. — Вот! А кому, как не вам, сотруднице, которая видела человека в домашней обстановке, сообщать полезные сведения. — Значит, вы меня и не подозревали? — Конечно, нет! — сияя глазами, заверил ее Стас. — Это хорошо, а то я извелась вся за последние дни. Но все равно я не представляю, чем могу вам помочь. Знакомых Николая, которые по работе были, я не знала. Недругов он, кажется, не имел. Сама я не замечала, а Решетников никогда не говорил ни о чем таком. И убили его странно, думаю, здесь какая-то загадка кроется. — Что вы имеете в виду? — сразу оживился Крячко. — Какого рода загадка? — Я всю голову сломала! Понимаете, дверь в квартиру была закрыта, как обычно. Я, пока в гостиную не зашла и не наткнулась на тело Николая, даже не заподозрила, что беда случилась. Но вор или грабитель, он ведь должен был в квартиру ломиться, так ведь? Значит, двери или окна повредить. А все было цело! Да и сам Николай, если дома находился, должен был всполошиться, в полицию позвонить, шум поднять, с незваными гостями драку затеять, наконец. А он в кресле сидел как ни в чем не бывало, только уже не живой! Вот и выходит, что своего убийцу бедняга сам впустил. Или у того ключи были. И оба варианта кажутся одинаково невероятными. — Кстати, о ключах! Сколько существует комплектов? — Два, — уверенно кивнула Дарья. — Мои изъяли, когда квартиру опечатывали. А комплект Николая был такой же, только в связке находились ключи от машины и брелок от сигнализации. Его так и не нашли, хотя обыскали все вокруг. Через несколько минут допрос был закончен. Дарья Величко подписала протокол, получила от Крячко подписанный пропуск и, попрощавшись с полицейскими, покинула кабинет. — Значит, можно предположить, — продолжил вслух размышлять Гуров, как только за женщиной закрылась дверь кабинета, — что Решетников сам впустил своего убийцу. И никаких ключей у преступника не было. Просто, покидая квартиру, он взял связку хозяина, аккуратно закрыл все замки, чтобы раньше времени не привлекать к квартире внимания, и скрылся. — Похоже на то, — согласно кивнул Крячко. — А что с машиной потерпевшего? Она не пропала? — Белая «Тойота Камри», — ответил Стас, мельком заглянув в протокол. — Осталась припаркованной во дворе дома, не позарился преступник на технику, даже имея ключики в руках. — Это еще раз доказывает, что он довольно умен и не стал рисковать. — Точно! Хотя мог и увести, время было. Загнать в гаражи где-нибудь на отшибе столицы и разобрать на запчасти. К моменту обнаружения тела Решетникова и объявления машины в розыск от нее уже следа не осталось бы. Была бы разобрана вся, до винтика. Но убийца оставил машину. Как мыслишь почему? — Или нет связей в преступном мире, или не стал рисковать, поскольку умен и расчетлив. Машину Сердюкова он ведь тоже мог угнать, если бы захотел, но не стал, ибо понимал, что ездить на машине со свежего убийства — большой риск. — Верно! Да и продавать тем же барыгам на запчасти рискованно, ведь это ниточка, которая может привести к убийце! — охотно поддержал приятеля Стас. Гуров ненадолго замолчал и задумался. Крячко не стал ему мешать, просто занялся текущими делами. Лев хотел проанализировать сегодняшний допрос Дарьи Величко и сравнить его с предыдущими допросами свидетельницы. Он бегло просмотрел протоколы с места происшествия, припомнил ответы женщины на их с Крячко вопросы и, сравнив с тем, что она говорила на предварительном следствии, пришел к выводу, что она, скорее всего, говорит правду. Домработница бизнесмена вряд ли может быть замешана в убийстве и ограблении своего работодателя. Преступник действовал по чьей-то наводке. Зная о наличии в квартире крупной суммы денег, он умудрился в последние часы жизни Николая Решетникова втереться к нему в доверие, притом настолько, что потерпевший без опасений впустил его в квартиру. А может, даже сам открыл ему сейф. Как это произошло и почему, еще предстояло выяснить. А пока эти вопросы оставались без ответа. Допрос Евгении Рудиной, жены погибшего Сердюкова, тоже не добавил следствию ясности. Женщины в то время дня попросту не было дома, так что сообщить что-либо полезное об обстоятельствах убийства она не могла. А рассказывать оперативникам подробности о деятельности мужа наотрез отказывалась. Как только ей не нравился вопрос, а таких было большинство, она втягивала голову в плечи, как испуганная птица, и отвечала односложно: «Не знаю», «Мне об этом неизвестно» или «Не могу ничего сообщить по этому вопросу». На расспросы о возможном свидетеле Рудина отвечала охотнее, так как, видимо, не усматривала в этой теме опасности для себя лично. Она долго вглядывалась в снимок, сделанный техниками с видеозаписи, а потом уверенно заявила, что качество изображения слишком плохое, чтобы уверенно опознать человека. Но по соседству никто похожий не проживает. Судя по фигуре, это подросток, щуплый мальчишка, а их соседи — взрослые люди, и если есть у кого дети, то совсем еще маленькие. В итоге полицейским пришлось отпустить жену Сердюкова, так и не почерпнув никаких полезных сведений. После допроса Гуров созвонился со свидетельницей по делу Решетникова и отправился в Пресненский район. Зинаида Михайловна Краско угостила полковника чаем с душистой домашней выпечкой. И охотно ответила на все его вопросы. Она рассказала, что в тот злополучный день возилась с внуками. Дочь с зятем, как на грех, сильно задержались на работе, а муж Зинаиды Михайловны с самого утра маялся с высоким давлением и лежал в постели, поэтому она не осталась ночевать у дочери, а отправилась домой. По пути забежала в магазин, потому что мука и сахар заканчивались, заодно прихватила масло и густое яблочное повидло для плюшек. Муж их давно просил, а того, кто приболел, положено всячески баловать. Слушая пространный рассказ женщины, который она щедро перемежала разными незначительными, но важными, на ее взгляд, подробностями, Гуров не перебивал ее. Он прихлебывал пахнущий травами чай из большой кружки, с аппетитом жевал выпечку и ждал, пока Зинаида Михайловна доберется-таки до интересующей его сути, то есть до рассказа, как она встретила тем вечером в подъезде незнакомую девочку. Но рассказ оказался до обидного коротким. — Прям не знаю, чего говорить! — развела пенсионерка руками. — Коленьку убили, а ведь такой хороший паренек был. Обходительный, о родителях заботился и зарабатывал, видно, неплохо. За что с ним так? А про девчушку я уже рассказала все первому следователю, чернявому такому парню. — Полковнику Крячко, — кивнул Лев. — Пожалуйста, повторите еще раз, для меня. — Я подошла к подъезду с пакетами, набитыми едой, а она как раз выходит, — послушно начала женщина, — симпатичная девочка, притормозила, улыбнулась мне и дверь придержала, а потом упорхнула. — Куда именно упорхнула? — Кажется, туда пошла, — неопределенно махнула рукой Зинаида Михайловна, — в сторону остановки. — Как вы думаете, сколько лет было той девочке? — Их, современных девчонок, не сильно и разберешь, — прищурилась она, вспоминая. — Ну, моей внучке, к примеру, двенадцать. Та девушка была старше на годок, может быть, на два. У нас тут в подъезде несколько девчонок живет подходящего возраста, да и ребята есть, видать, чья-то подружка. — А во что была одета девушка? — Джинсы и темная курточка. На ногах модные сапожки без каблука. — Такие похожие на аккуратные валенки? — блеснул Гуров познаниями в современной моде. — Нет. Изящные сапожки из замши. «Значит, не только модные, но и достаточно дорогие», — мысленно подытожил Лев. — Прямые светлые волосы, чуть длиннее плеч, были собраны в хвостики. Личико милое, овальное, черты правильные. Цвет глаз не рассмотрела. На улице стемнело к тому времени, а лампочки у подъезда очень слабые вкрутили. Управляющая компания деньги за обслуживание берет немалые, а экономит буквально на всем. В этот день Гуров еще успел съездить в морг и побеседовать с патологоанатомом, который делал вскрытие пострадавших. По предварительным выводам эксперта, оба мужчины были убиты одним и тем же холодным оружием. Опираясь на форму ран, можно смело утверждать, что орудием убийства являлся весьма длинный, обоюдоострый клинок с узким лезвием, внешне напоминающий стилет. Еще можно предположить, что оба удара, вероятно, нанесены одной рукой, причем человеком, без сомнения, тренированным, жестоким и решительным, который знал, что делал, бил наверняка, прямо в сердце, и не оставил мужчинам ни единого шанса на выживание. Больше никакой информации медики пока сообщить не могли. Гуров попросил экспертов, чтобы они попытались по форме ран воссоздать точную модель клинка. И сделали расширенную токсикологию внутренних органов обоих погибших. Вдруг окажется, что мужчин опоили чем-то перед смертью. Или одурманили, чтобы они не оказывали сопротивления. Утром следующего дня, как только Лев переступил порог своего кабинета, позвонил дежурный и сообщил, что полковника срочно требует к себе генерал Орлов. — Доброе утро, Леночка, — улыбнулся Гуров миловидной секретарше генерала. — Шеф у себя? — Доброе утро, Лев Иванович. Петр Иванович у себя и давно ждет вас! — ответила девушка и заговорщицким тоном добавила: — Только он не один. — Начальство? Посетитель? — слегка притормозил Лев у двери кабинета. — Посетитель, — еще сильнее понижая тон, сообщила Лена, — думаю, из знакомых генерала. Очень нервный господин, плотный такой, представительный. Волосы рыжеватого цвета и то ли всклоченные, то ли дыбом торчат. — Понятно. Открывая дверь, Гуров уже знал, кого увидит. Бизнесмен Копылов расхаживал по просторному генеральскому кабинету. Владимир Егорович возбужденно размахивал руками и что-то быстро говорил. Орлов тем временем растерянно стоял у широкого комода и, видимо, прикидывал, что лучше: налить посетителю воды из графина, стоящего наверху, или плеснуть коньяка из початой бутылки, спрятанной внутри шкафа. — Здравия желаю! — А, вот и Лев Иванович! — В голосе генерала прозвучали нотки облегчения. — У нас важные новости по делу Ольги Копыловой. — Посетители снова вышли на связь! — подбежал к Гурову бизнесмен. — Опять прислали запись! Помня о вашем совете, а также о реакции жены на это все, я не стал всех собирать и устраивать просмотр. Просто скопировал запись на флешку и сам приехал в Управление. — Понятно. Вы уже смотрели?