— Вот как нарастишь, так и поговорим. Паулина круто развернулась и, захлёбываясь в рыданиях, убежала к себе в спальню. Боря сидел рядом с Максимом и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, но, когда Паулина исчезла из вида, дал волю эмоциям. Громов его веселья не поддерживал, ему реально стало противно. Он чуть не получил психологическую травму, потому что как увидел её, так сразу начал вспоминать все разы, когда они трахались. И Паулина теперь всегда вспоминалась такой, какая стала сейчас! Вряд ли теперь ещё когда-нибудь у него встанет на неё. Да и не хотелось совершенно. С некоторых пор он вообще перестал о ней думать и искать повод, чтобы затащить за ближайший угол. Вместо этого он дрочил. Не за ближайшим углом, конечно. Только не хватало ещё, чтобы кто-то увидел. Получить репутацию злостного университетского дрочилы не вписывалось в его планы. — Я в ахуе, как теперь это развидеть? — вздохнул Максим, закрывая глаза и откидываясь в кресле, — Мне кажется, страшнее в жизни я ничего никогда не видел. И больше не увижу. Боря весело рассмеялся: — Да ладно тебе, ты преувеличиваешь. Но в целом, да... картина не очень приятная глазу. Кстати, как дела с Ромашовой? Громов открыл глаза и посмотрел на друга: — Да нет у меня никаких с ней дел. Ну, кроме патрулирования. Боря изогнул бровь: — Серьёзно? Хорош уже, раз я всё знаю, то давай без этих твоих недомолвок. Она надела кулон. И смотрела на тебя сегодня как-то необычно. — Надела, — кивнул Громов, — Хотя были сомнения на этот счёт. Не знаю, как она там смотрела, я ничего не видел кроме неприязни. Единственное, что, когда тащил её с аудитории, она даже не сопротивлялась. — Я видел. И именно потому, что я вас заметил, увёл за собой всех остальных. Вот думал расскажешь или нет, — улыбнулся Боря, — Но я искренне рад, что у тебя появились хоть какие-то продвижения. — Спасибо. Мне пора. Громов поднялся с дивана, потянулся, и отправился в их с Ромашовой совместный кабинет. Наконец-то можно будет созерцать что-то настолько прекрасное, что поможет забыть Паулину и её новую подружку – лысину. *** — Я заполнила все бланки за месяц и отправила ректору ещё на прошлой неделе, — Ромашова стояла к нему спиной и раскладывала бумаги на столе, — Как всегда, сделала всё за тебя, можешь не благодарить. Лиза шуршала свитками, а Максим стоял в проходе, подпирая косяк и блуждая цепким взглядом по её телу. Она специально на патрулирование напялила на себя короткую юбку? Он и до этого не особо участвовал в их общем задании, а теперь и подавно не будет. — Ты можешь и вовсе не идти со мной, если не хочешь, — Ромашова повернулась к нему, откидывая кудри за спину, — Я ничего не расскажу Ирине Петровне. Она завела руки назад и облокотилась ладонями о стол, отчего моментально захотелось завалить её, впиться губами в нежную шею, схватить за кудри и целовать, гладить, ласкать... — Громов? Ромашова наклонила голову чуть в бок, беглым взглядом блуждая по его лицу. Максим встряхнул головой, отлип от дверного косяка и встал в проходе в полный рост, засунув руки в карманы брюк. Внезапно накатила злоба. Хуй его знает, откуда она взялась и явно была здесь третьей лишней. Громов прищурил глаза и спокойным ледяным голосом спросил: — Ты с ним спала? Лиза уставилась на него, как на ненормального: — С кем? — Со Смирновым. Она ещё секунду недоумённо хлопала глазами, разинув рот, но потом резко выпалила, нахмурив брови: — Тебе какая разница, Громов? Ты и так уже много сделал того, чего делать не нужно было... Громов в два шага сократил расстояние между ними, опустил свои руки на стол рядом с её и наклонился так, что их лица почти соприкасались носами: — Я задал вопрос. Ты с ним спала? Ромашова сглотнула, а карие прекрасные глаза лихорадочно заметались по его лицу: — Я не обязана отвечать, это не твоё дело... Громов тяжело вздохнул и прикрыл веки, а слова разлетелись по кабинету ледяными осколками: — Если ты мне сейчас не скажешь правду, я не поленюсь и найду этого уёбка, и тогда... Не успел он договорить, как Лиза пискнула: — В каком смысле спала? На одной кровати? — Он тебя трахал? Знаешь, что означает слово «трахал»? — Да не трахал он меня! — закричала Ромашова ему прямо в лицо, — Меня никто не трахал, кроме тебя, ублюдок! — Громов почувствовал, как мелкая дрожь окутала её тело, — Как вообще ты смеешь задавать мне такие вопросы после всего того, что ты сделал?! Её грудь часто вздымалась, а щёки залил румянец, отчего смотреть на неё стало ещё приятнее. Громов сверлил её взглядом, почти не мигая и не отодвигаясь ни на сантиметр: — Ты спала с ним в одной кровати? Сам не понял, как новая волна гнева захлестнула, а на лице появилось презрительное выражение. Лизу перестала бить дрожь, и она тупо уставилась на него. Максим заметил, как промелькнул страх в шоколадных глазах. — Да, я спала с ним в одной кровати. Это запрещено? Её голос еле заметно дрожал. Очевидно, она боялась его. — Запрещено, Ромашка. Они молча смотрели друг на друга. Она была настолько близко, что он чувствовал её дыхание на своём лице. Чувствовал ни с чем больше на свете не сравнимый запах. Волосы источали аромат чего-то сладкого, а от запаха её кожи начиналось головокружение. Он оторвал руку от стола и нежно провёл обратной стороной ладони по её щеке. Какая же у неё нежная и мягкая кожа... Ромашова прерывисто вздохнула, вздрогнув всем телом. — Знаешь, Ромашова. Если я ещё раз увижу его возле тебя, я сделаю так, что он будет страдать всю оставшуюся жизнь. Громов говорил медленно, полушёпотом, а серые глаза не мигая смотрели на неё. — Я ничего не понимаю, — жалобно протянула Лиза, — Чего ты от меня хочешь? Громов чуть отодвинулся, отчего смог оглядеть её полностью. Каштановые кудри небрежными локонами лежали на груди и почти доставали до стола, прямые брови не переставали хмуриться, отчего между ними пролегла небольшая складочка, а чуть приоткрытые такие правильно очерченные чувственные губы так и просили их смять своим ртом. Или ему так казалось, что просили, ведь у него давно уже стоял. — Я же тебе уже сказал. Не позволяй этому уроду трогать себя, даже просто подходить. Громов снова придвинулся ближе, опёрся руками о стол, заключая таким образом Лизу в ловушку. И наклоняясь к её уху, вдыхая сладкий аромат пушистых волос, прошептал: — А если позволишь, — он зарылся рукой в её волосы, прижимая голову к своему плечу, — И я увижу вас вместе, — резким движением руки дёрнул за волосы вниз, отчего у Лизы из приоткрытого рта сорвался стон, — Я уничтожу его. Потом я уничтожу и тебя. Громов вдохнул кожу на её шее, исследуя носом каждый миллиметр, выводя круги, словно хотел впитать её запах про запас в свои лёгкие, чтобы потом достать и вдохнуть снова. Он видел, как крошечная венка пульсирует чуть ниже мочки уха. Не оставалось никаких сил, он чувствовал, что срывается. Громов посмотрел в её лицо. Она открыла глаза и ответила чуть затуманенным взглядом, а грудь часто вздымалась, выпинывая воздух из лёгких. Бли-и-ин, да ей же нравилось… Глядя ей прямо в глаза сверху вниз, так и не отпуская волосы, он хрипло произнёс: — Если ты не остановишь меня сейчас, то не остановишь уже никогда. Глава 32 — Если ты не остановишь меня сейчас, то не остановишь уже никогда.