И прислонился к столу, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Лиза фыркнула и натянула перчатки. Профессор уже писала химическую формулу. Перебирая склянки и сверяясь с названием на доске, Лиза начала потихоньку смешивать их. Он рядом. Он дышит с ней одним воздухом, возможно частички переплетаются между собой, и она вдыхает именно его воздух. Который мгновение назад был в его легких. Боже, как же сложно сосредоточиться. Руки немного дрожали, но это не особо мешало работе. — Ромашова, ты замёрзла что ли? — издевательски протянул Громов, смотря на неё сверху вниз, и усмехаясь в своей привычной манере, — Дать тебе одеяло? Видел там кучу тряпок возле кладовки. — Громов, почему бы тебе не пойти полежать на этой куче тряпья? — вскинула голову Лиза, вздёрнув нос кверху, будто хотела стать вмиг выше него, — Так хоть мне мешать не будешь, и отдохнёшь заодно! Громов чуть поддался вперёд корпусом, почти нависая над ней, и немного сбавив тон, шепнул: — Только если с тобой. Лиза выронила колбу из рук себе на ноги. Неизвестное содержимое разлилось на туфли, а колготки сразу же начали плавиться. — Профессор, я разлила реагент, он плавит мои туфли! — закричала Ромашова, лихорадочно пытаясь справиться с застежками на обуви, где уже зияли дыры, — А-а-а-а! Мои ноги! В аудитории поднялась паника, Лиза забегала вокруг столов, на ходу стягивая колготки и раскидывая на своём пути студентов. Хаос окутал всех, потому что некоторые тоже начали кричать и носиться по кабинету, скидывая с себя одежду. Видимо, когда Лиза толкала других, не специально конечно же, те тоже разливали содержимое склянок на себя. Глеб с Ромой залезли к себе на стол и прижались к стенке, боясь, что их это тоже коснётся. Паулина верещала так, будто её жарят на костре, лежала под столом и держалась за голову, кажется там виднелась проплешина. Никита с голым торсом разогнался и со всей дури врезался в стенку, мешком свалившись на пол. Тёма смотрел на свою руку и орал, страшно выпучив глаза. Несколько учеников спрятались в кладовке, а остальные бегали кругами, врезаясь друг в дружку и вопя во всю глотку. А Лиза, делая уже четвёртый забег между столами, подумала о том, что кажется сейчас лишится обеих ног. Вдруг с потолка покапало по нарастающей, сначала несколько капель, потом моросящим дождиком, и в итоге мощные струи заливали помещение. Сработала пожарная сигнализация, которую включила профессор. Боль отступила сразу же. И студенты прекратили орать и носиться по помещению. Как по щелчку, вода перестала поливать всё и вся вокруг. — Ну вы как первокурсники! Столько лет посещаете мои занятия и не знаете элементарных правил? — Профессор упёрла руки в бока и с осуждением рассматривала пострадавших, — Кто голый, оденьтесь, пожалуйста! Это всё-таки общественное место! Помещение походило на место проведения битвы. Кругом раздавались стоны, и студенты поднимались с пола, выискивая свои вещи. Лиза зажмурилась, боясь посмотреть, что стало с её ногами, и опустила взгляд вниз. Да всё в порядке, только обуви практически нет и колготок. Кожа вроде не сильно пострадала, лишь небольшое покраснение. Мокрые насквозь студенты искали свои вещи. Кто-то скинул рубашку, кто-то обувь, а кто-то и вовсе был без штанов, например, Заболотин. Белые боксеры ярким пятном сидели на теле, никого не смущаясь он вышагивал по аудитории, то и дело наклоняясь под столы в поисках своих штанов. Отчего девчонки возмущенно галдели, если он делал это возле них. Паулина перестала верещать на какое-то время, но, поднеся руку к голове, заорала вновь. Проплешина размером с кулак красоты ей явно не придавала. А Лиза со злорадством подумала, что не зря боженька её так наказывает, больше дыр в голове — больше вероятности, что поумнеет! — Заболотин, прикройте чем-то зад! Это просто немыслимо! Что за срам! Отвратительно! — Профессор продолжала возмущаться, тяжело вздыхая, — Нет, ну как с вами работать, как дети малые! Я пожалуюсь на вас ректору! Примерно половина студентов не пострадала. Кто-то залез на столы, тем самым себя обезопасив, а кто-то скрылся в кладовке. В общем, ничего страшного особо не произошло. Ни у кого на теле не было серьёзных ран, вода быстро нейтрализовала химикаты. Единственное, что они потеряли безвозвратно, это фрагменты одежды и обуви. А кто-то, типа Паулины, ещё и волосы на голове. Лиза, смирившись с тем, что остаток занятия, если он будет, проведёт босиком и без колготок, направилась к своему столу. Громов как раз слезал с него, повезло ему, сумел вовремя среагировать. — Ну ты и сволочь! Это всё из-за тебя! — прорычала Ромашова, бросая на него уничтожающий взгляд. Громов состроил невинное выражение на лице: — А я тут при чём? Это у тебя трясучка, надо было внимательнее выполнять свою работу, — явно издеваясь протянул Максим, облокачиваясь о стол точно так же, как до этого, — Или, если тебе нездоровится, посетить больницу. — Да пошёл ты! Ромашова посмотрела себе под ноги. Абсолютно босая. Ноги грязные. Она как будто только что из леса прибежала. — Внимание! Хотя кому я говорю… Просто, пожалуйста, послушайте меня! — Профессор щёлкнула пальцами, обращая на себя всеобщее внимание, — К сожалению, продолжать занятие мы не сможем, потому что запасы реактивов у меня ограничены. Я не ожидала от вас такой невнимательности и даже не стала повторять правила перед занятием, но, видимо, это было большой моей ошибкой. Вы даже хуже первокурсников! Вы сорвали мне занятие! Жду вас снова по расписанию. А за сегодняшнюю пару всем двойки! Профессор окинула всех присутствующих презрительным взглядом и засеменила к себе в кабинет, громко хлопнув дверью, предоставив студентов самим себе. Молодежь одобрительно загудела и начала потихоньку покидать помещение, а Боря наконец-таки нашел свои штаны. Толпа подхватила двоих друзей к выходу, и Глеб только успел выкрикнуть: — Увидимся на следующей паре, Лиза! И скрылись из виду, растворяясь в толпе. Ромашова озабоченно посмотрела на свои ноги, путь босиком до общежития намечался просто незабываемым. В соседнее здание, по кочкам, щебню и холодной земле. Прекрасно! И где спрашивается эти друзья, когда они так нужны ей? Оглянувшись вокруг себя, она поняла, что в аудитории больше никого не осталось. Только разбросанные склянки, какие-то бумаги, и в целом обстановка выглядела так, будто помещение давно пустовало, только влага кругом выдавала тот факт, что тут что-то произошло. Обреченно опустив плечи, Лиза двинулась к выходу, на ходу скручивая длинные волосы и отжимая их. Выбравшись на улицу, она уже настроилась перепрыгивать препятствия на носочках, как услышала голос позади: — Тебя подкинуть до твоей комнаты, Ромашка? В миг мир покачнулся и окружение уплыло куда-то в бок. Сильные руки схватили её, как пушинку, и окружающее замелькало перед глазами. Громов прижал её тело к себе, отчего дар речи пропал от слова совсем. Убежал в ближайшие кусты и грозился не вылазить оттуда до конца своих дней. Парень молча нёс её на руках. И словно совсем не чувствовал тяжести. Не удивительно, ведь он такой большой, а она… А что она? Лиза покорно обвила его шею руками, что бы тело при каждом движении его шага беспорядочно не болталось в воздухе. — Я бы и сама дошла. Она пыталась придать голосу спокойный тон, будто происходит что-то само собой разумеющееся. — Да ладно? — Он крепче прижал её к себе, отчего желание сказать хоть слово разбилось вдребезги, с жалобным писком забиваясь под камни под ногами. Внезапно захотелось раствориться в этом моменте. Она уткнулась в твёрдую шею, где выступали еле заметные вены, и вдыхала. Запах обволакивал, одурманивал сознание. Проникал в лёгкие и отказывался оттуда выходить даже под угрозой самой страшной пытки. Она чувствовала крепкое тело и слышала его дыхание. Оно было слишком близко, возле её левого уха. Он дышал, а она падала. Падала и не хотела вставать. Чувствовала его руками, всем телом, и душа расцветала. А в животе прорастал цветок, раскрывая лепестки, открывая соцветие, и благоухая так, что сводило судорогой лёгкие. Слишком близко, слишком чувственно, слишком неправильно, но так желанно. Лиза понимала, что, если вдруг их кто-то сейчас увидит, это будет фиаско. Но было всё равно. Было слишком хорошо. Он молча нёс её на руках, и вырастали крылья за спиной, словно у только окуклившейся бабочки, которая, не дожидаясь своего часа, полетела. Туда, где горел огонёк. Огонёк наслаждения, который притягивал, манил и обещал все удовольствия этого мира сложить к её ногам. Лиза приподняла голову и посмотрела за спину Громову. Во дворе никого не было, за исключением садовника, который орудовал садовыми ножницами. Профессор отпустила их раньше времени, и никто не видел, что Максим Громов несёт на руках, как драгоценную реликвию, Лизу Ромашову. Не хотелось, чтобы это заканчивалось. Она хотела прирасти к его телу и окутать плотными корнями. И не отпускать никогда… Минуты пролетели как секунды, и она почувствовала, как касается ледяного пола под ногами. — Твоя остановочка, Ромашка, — протянул Громов, опуская её перед дверью в комнату, — Увидимся на патрулировании, не забудь обуться. И, круто развернувшись, ушёл. А Лиза схватилась за стену, приложив все свои силы, чтобы не упасть, настолько тряслись колени и подгибались ноги. Глава 31 — Не испытывай моё терпение, Паулин! — рявкнул Громов, — Ты за кого меня держишь? Даже близко не подходи, не смей! Ты себя вообще в зеркало видела? Громов выставил перед собой руки, чтобы наглая полулысая девица не смогла больше приблизиться ни на шаг. Сейчас Паулина стояла перед ним в гостиной общежития, а до этого пыталась усесться к нему на коленки. Видимо у неё началась чесотка, но с большей вероятностью у Макса член бы встал на прикроватные тапочки, чем на неё. — Ну коти-и-ик, мы так давно не были вместе, — Паулина смотрела на него жалобным взглядом, — Я же соскучилась... Но Громов не замечал её глаз, рта или любой другой части тела, он как узрел плешь надо лбом, так больше, казалось, ничего в жизни и не увидит никогда. Захотелось вернуться в ту злосчастную аудиторию, попросить у профессора еще один мешок с теми химикатами, да побольше, и насыпать в каждый глаз, чтобы ослепнуть навсегда. — Ты дура или кто? У тебя лысина на башке, а ты говоришь мне, что соскучилась? — с отвращением сказал Громов, обращаясь больше к проплешине, чем к ней самой, — Бля, меня сейчас стошнит. Отойди, Паулин, я серьёзно. Сделай с этой штукой сначала что-нибудь, но сейчас отойди. Паулина продолжала стоять на расстоянии вытянутой руки напротив Громова. Нижняя губа задрожала, а на глаза навернулись слёзы: — Зачем ты так со мной? Я уже была у медички, волосы должны отрасти! А пока я записана на завтра в салон для наращивания.