Утром школа походила на огромный муравейник, в каждом уголочке которого бурлила жизнь. Сейчас же она напоминает большую пустую берлогу, оставшуюся без жильцов. Огромные настенные часы, висящие в холле, показывают 17:05, а значит, консультация по химии уже началась. С учительницей, Татьяной Анатольевной, я познакомилась ещё утром, и она мне показалась вполне адекватным педагогом, если не брать во внимание её лесть по отношению к сыну директора. Но это всё нюансы, главное, меня она за опоздание на урок не отчитала. – Извините, можно? – открываю дверь в кабинет химии, привлекая к себе внимание Татьяны Анатольевны и… одного единственного ученика. За первой партой сидит Влад Чернышевский и старательно переписывает в тетрадь то, что учительница успела написать на доске в моё отсутствие. Он лишь на мгновение отвлекается от своего важного занятия, бросив на меня мимолётный взгляд. – Проходи, Соколова! – бросает женщина. – Простите, но я Скворцова, – не могу удержаться от замечания. Тем более, звучит оно достаточно вежливо. – С Владом садись, – учительница недовольно цокает языком, – у меня второй копии теста нет. Только сейчас замечаю, что Чернышевский не с доски что-то переписывает, а из какой-то книги, лежащей на парте. Видимо, это сборник задач. Покорно плетусь к первой парте и отодвигаю стул, опускаюсь на него. Быстрыми движениями достаю из рюкзака тетрадь и ручку, и приступаю к заданию. Надо же, я всего лишь на пять минут опоздала, а Влад вместе с Татьяной Анатольевной уже вторую задачу решают, может быть, раньше начали? Я оперативно переписываю условие, чтобы Чернышевский мог перевернуть страницу, на которой следующее задание, и приступаю к решению. До конца занятия Влад ведёт себя так, словно рядом с ним никто не сидит. Мне должно быть безразлично отношение этого парня, но неприятный укол в области сердца свидетельствует об обратном. И только спустя десять минут, когда Татьяна Анатольевна уходит из кабинета, бросив напоследок, что очень спешит и, попросив Влада запереть кабинет, я понимаю, что ошиблась. Уж лучше бы он и дальше меня не замечал. – Подожди! – парень бросает довольно грубо и, крепко сжав моё запястье пальцами, прижимает руку к парте. – Пусти! – я ни капли не теряюсь, хотя, надо признать, его прикосновение проносится разрядом тока по телу. – Что ты себе позволяешь? – Сядь и послушай! – всё в том же приказном тоне. А ведь показался мне довольно милым парнем. Не думала, что первое впечатление настолько обманчиво. – Говори, я слушаю! – усилием воли высвобождаю руку из крепкого захвата и потираю слегка покрасневшее запястье. Складываю руки на груди. Влад злится. Вижу это по раздувающимся ноздрям и дёргающейся на шее венке. Резко отворачиваюсь, чтобы он случайным образом не заметил, что я его разглядываю. – Не смей лезть в дела нашей компании, мелочь! Иначе тебе же будет хуже! – цедит ядовито. Чувствую, что кисти рук и стопы ног холодеют, а сердце начинает бешено стучать о рёбра. В моей старой школе, конечно, всякое случалось, но так откровенно мне никто и никогда не угрожал. Влад встаёт из-за парты, вырастая надо мной и давя своей жуткой энергетикой. По коже бегают колкие мурашки, а ноги так и хотят сделать хотя бы шаг в сторону от этого парня. Никогда не думала, что так плохо разбираюсь в людях, наоборот, казалось, я с первого взгляда могу определить, кто и то из себя представляет. Но глядя на Чернышевского понимаю, что ошиблась на все сто процентов. – Ты меня услышала? – произносит шёпотом, подойдя ко мне непозволительно близко. Я стою, словно гвоздями прибитая к месту. Ни за что не позволю кому-либо считать меня трусихой. Влад замечает мой непоколебимый настрой, поэтому недовольно хмурит брови, а его чёрные глаза сверкают злостью. Он кивает головой, словно самого себя убеждает в чём-то, хватает рюкзак со стула и идёт к выходу. Запоздало вспоминаю, что ключи от кабинета у Чернышевского. Не хватало ещё, чтобы он меня запер здесь на ночь. Судя по настроению этого парня, от него можно ожидать чего угодно. Как попало собираю свои вещи и пулей вылетаю из кабинета, не бросив ни слова на прощание. Много чести. Надо же, какой гнилой человек оказался, а я ещё подумала, что он хороший. На занятии обратила внимание, с какой лёгкостью Влад задачки по химии щёлкал, восхитилась про себя его умом и эрудицией. Вот же… – Эй, мелочь, – басит сбоку. От неожиданности роняю куртку, которую только что сняла с крючка. Зачем он за мной пошёл? Наклоняюсь, чтобы поднять свою одежду и больно ударяюсь лбом о голову парня. Не поняла, он мне помочь пытается? – Послушай, – выпрямляюсь, отряхиваю куртку от пыли. Кажется, влажную уборку здесь не особо жалуют. И это самая лучшая школа в городе? – Я не собираюсь никуда лезть, чего ты ко мне привязался? Мне, безусловно, льстит внимание такого красавца, как Влад, и если бы нам было лет по десять, я бы даже подумала, что понравилась ему. В таком возрасте мальчики обычно пытаются обратить на себя внимание девочек разными глупостями. Но мы уже в одиннадцатом классе, и даже если Чернышевский своим преследованием пытается привлечь моё внимание, то он зря старается. Я не могу всерьёз воспринимать человека, который ведёт себя, как маленький ребёнок. Вскидываю голову и смотрю в глаза парня. Они такие чёрные и глубокие, что становится не по себе от пронизывающего взгляда. – Я надеюсь, – бросает леденящим тоном и выходит из гардеробной. Влад – Извините, можно? – дверь в кабинет тихо открывается. Я сижу за первой партой, решаю задания теста, который мне дала Татьяна Анатольевна. Стараюсь не отвлекаться, но меня так и тянет повернуть голову в сторону новенькой. Химичка говорит ей сесть рядом со мной. Только этого не хватало. Девчонка отодвигает стул, присаживается. Начинает ковыряться в рюкзаке. Достаёт необходимые принадлежности. Меня словно не замечает. С каких это пор я стал похож на пустое место? Скворцова торопливо переписывает условие задачи, и я переворачиваю страницу. Исподтишка наблюдаю за тем, как быстро она выполняет задание. Не глупая. А ещё очень смелая. Других таки не встречал. У нас в классе восемнадцать человек, но никому и в голову не приходило поспорить с тем же Мишкой Рягузовым. Ещё бы, он ведь сынок директорский, перед ним только пресмыкаться положено. Остальным. Ни мне. Я всегда на особом положении, потому что к каждому знаю подход. Вижу границы и имею чувство меры. А эта мелочь, ростом напоминающая пятиклассницу, не побоялась заступиться за незнакомую девушку. Со стороны это выглядело странно и отчасти даже глупо. Мишка – длинный шланг, и Надя – на две головы ниже ростом. Но её поступок определённо вызывает уважение. Консультация подходит к концу, химичка покидает кабинет. Торопится бедная. У неё муж строгий, терпеть не может, когда Татьяна Анатольевна на работе задерживается. Пару раз даже скандал устраивал прямо в школе. На виду у учителей и учеников. С тех пор женщина старается не задерживаться ни на минуту. – Владик, – ненавижу, когда меня так называют, – закрой, пожалуйста, дверь. Молча киваю, глотая негодование. С другой стороны… Мне на руку остаться с этой мелочью наедине. – Подожди! – хватаю новенькую за запястье, прижимаю её руку к парте. – Пусти! – и откуда в ней столько смелости ума не приложу. – Что ты себе позволяешь? – Сядь и послушай! – приказываю. Пытается освободить руку. Не препятствую, отпускаю. Отворачивается от меня, словно я ей успел опротиветь. Эй, девочка, мы знакомы один день! – Не смей лезть в дела нашей компании, мелочь! Иначе тебе же будет хуже! – цежу ядовито. Не потому что забочусь о своих друзьях, у меня их попросту нет. Я переживаю за эту незадачливую девчонку. Как бы её смелость не граничила с глупостью. – Ты меня услышала? – нависаю над ней. Непробиваемая. Смело смотрит мне в глаза, так, что становится противно от самого себя. Но другого выбора у меня нет. Глава 5 – Ну, и, конечно же, я надеюсь, вы уже познакомились с нашей новенькой, – вещает Инна Витальевна, наша классная руководительница. – Наденька, встань, пожалуйста… – На табуретку! – ржёт Рягузов, развалившись на соседнем стуле.