– Что? – шипит она, откидывая мою руку. – Что ты можешь построить, Слава? Ты способен только разрушить… Все. Любовь. Отношения. Веру в людей! – Погоди, – перемещаю ладонь на затылок. Плевать на гневное сопение и локоток, упершийся мне в грудь. В висках стучит от дикой ярости. А слепая ревность черной пеленой затопляет разум. – Ты решила отдаться Измайлову? Так измеряешь успех? Я правильно понял? – С ума сошел! – выдыхает она. Маленькая мягкая ладонь хлестко бьет по щеке. – Меня-то за что? – выпустив из объятий вероломную девицу, потираю место удара. – Что я тебе сделал, Влада? – Тебе больно? – вскрикивает она. А маленький негодяй подпрыгивает на кресле и заливается смехом. – Прости, – охает она. – Я не хотела… Хотя зачем я вру? Хотела. Еще как хотела, Слава. Все два года только об этом и мечтала… Щеки заливаются густым румянцем. Влада инстинктивно прижимает руки к лицу, словно боится выдать свои чувства. А мне хочется зацеловать эти пунцовые щеки. Заставить девчонку гореть. Только не от стыда, а от страсти. Пусть постонет, но только приближаясь к пику. – Полегчало? – спрашиваю с усмешкой. Снова притягиваю девчонку к себе. Она не трепыхается. А стыдливо спрятав лицо на моей груди, скулит тихонечко. – Господи, как стыдно… Я не должна была… – Зайчона, – целую в висок. Провожу ладонью по волосам, ощущая их мягкость. Чувствую, как за грудиной трепыхается сердце, разгоняя по венам красные тельца. – Девочка моя, – шепчу хрипло. – Я много горя тебе причинил. Но видит бог, не со зла. Кто-то использовал нас. Обвел как губошлепов вокруг пальца… Мне только ты нужна. Я во всем разберусь. Слышишь? Пытаюсь приподнять лицо и посмотреть в глаза. Но бесполезно. Влада плачет, уткнувшись носом куда-то в мою ключицу. – Слава… Почему так? – всхлипывает навзрыд. – Кому мы могли помешать? – Я разбираюсь, зайчон, – шепчу успокаивая. Веду пальцами по спине. И сам себя останавливаю, чтобы не залезть под майку. Рано еще. А то дурацким натиском испугаю девочку. Исподволь наблюдаю за сыном. Малыш сидит в кресле, слюнявя большой палец левой ноги. – Влада! – охаю в панике. – Ты только посмотри. У него нога во рту. В пол шага оказываюсь рядом с сыном. – Нельзя, мой хороший, – вытаскиваю ступню из маленького ротика. Сашулька смотрит на меня недоверчиво и снова предпринимает попытку облизать ногу. – Его наверное, нужно показать врачу. Мало ли… Вдруг отравится… Вытирая слезы, Влада смотрит на меня внимательно. А затем начинает смеяться. – Градов, ты такой смешной, когда паникуешь… Немного не понимаю охватившего внезапно веселья. Санек тоже радостно лепечет, радуясь вслед за матерью. Один я растерянно смотрю на Владу. – Может, вызвать Игоря. Пусть осмотрит ребенка, – подхватываю сына на руки. Напряженно всматриваюсь в маленькое довольное личико. – Зачем? – смеется Влада, обнимая меня и сына. – Он наглотался грязи. А там микробы. Инфекция, – строго смотрю на любимую. – Носки чистые, Слава, – объясняет мне как несмышленышу она. – Сашулька по полу не ходит. – И то правда, – выдыхаю, успокаиваясь. И усевшись вместе с сыном на диван, хлопаю ладонью по велюровой оббивке. – Иди ко мне, – прошу, давя взглядом. А сам загадываю мысленно. Если придет и сядет рядом, то мы скоро поженимся. А если… И сам себя обрываю, когда Влада садится на стул напротив. «Мы в любом случае поженимся!» – Давай поговорим о моей мелодии, – предлагает она нерешительно. – Будет обидно, если Измайлов или кто-то другой выдаст ее за свою… – Кстати, – морщусь как от зубной боли. И вытянув из кармана сотовый, пишу поручение юристам. «Снимите с него стружку, если будет выделываться», – приписываю в конце. И отправив сообщение, с улыбкой наблюдаю за Владой. Она глядит на меня настороженно. Будто чего-то опасается. Блин, да что же это такое! Любимая меня боится. Как и когда я так умудрился облажаться? – Хочешь в Крокусе твой концерт устроим? – усаживаю сына на плечи. Вцепившись мне в волосы обеими ручонками, тот радостно хохочет. – Не доросла я еще, – печально вздыхает Влада. – Марк говорил, что Измайлов может помочь… – Эдичка может только затащить в койку. Если вспомнит, что там делать, – усмехаюсь недовольно. – Слава, – снова покрывается пунцовым румянцем Влада. – Я бы никогда… – Да знаю я, – отмахиваюсь нетерпеливо и добавляю совершенно с деланным равнодушием. – А хочешь, обратимся к Пластовскому? Он мне не откажет… – К самому Никите Пластовскому? – охает Влада. – Правда? – А в чем проблема, малыш? – ликую внутренне. Моя девочка уже заглотила наживку осталось только подсечь. – Ты с ним знаком? – интересуется требовательно. – Конечно, – киваю утвердительно. – Это же мой любимый певец. Думаю, вы подружитесь… Одной рукой листаю в телефоне контакты, а сам изредка кошусь на Владу. Моя девочка все еще не может поверить в свалившееся на нее счастье. А я рад угодить. – Ты думаешь, он согласится? – А куда ему деваться? – усмехаюсь довольно и мысленно подсчитываю во сколько мне обойдется Владкино творчество. Пусть! Если моя девочка хочет славы… Звучит двусмысленно! Но Славы в квадрате ей не избежать. Может поставить условие? Нет! Никаких условий. Пусть просто будет рядом. Жить вместе. Радоваться нехитрым вещам. Утреннему сексу, рассвету, первому слову ребенка. Разве много для счастья надо? Лишь только немного замедлить бег. Оглянуться по сторонам… – Выходи за меня! – прошу в порыве чувств. Ни одной женщине в мире я еще не дела предложения. – Не торопись, пожалуйста, – мотает головой Влада. – Мне очень сложно принять тебя… – Но ты же простила? – допытываюсь настойчиво. В висках набатом бьют молотки. «Нахрапом взять не получится. Придется напрячься», – усмехается внутренний голос с маменькиными интонациями. – Простила и зла не держу, – честно признается Влада. – Вот и хорошо, – перехватываю инициативу, словно боюсь неминуемого отказа. Пока слова не произнесены, все не так страшно. Нет приговора, нет наказания. Все еще можно исправить. Но стоит лишь подвести черту, как мир несется в тартарары. И надежды бьются о возведенные скалы обид и недоверия, и мечты растворяются в туманной дымке обмана. – Тогда летим в Москву. Покажем твою песню Никите. Даю зуб, через месяц она будет на первых местах во всех чартах, – решительно поднимаюсь с места. Передаю ребенка Владе. – Два часа на сборы. – А зуб какой? Винирный? – ехидно поддевает она, принимая сына. – Так нечестно, Слава. Если что-то пойдет не так, ты себе новый вкрутишь. 45. Моя семья? Правда?