Она стояла, прислонившись к тому, что, должно быть, было дверью в ее спальню, прижав ладони к деревянной панели и ожидая. Возбуждение прошло волной по его телу, его кровь закипела, член отвердел, пока они, не двигаясь, смотрели друг на друга через коридор. Немой вызов. Она прекрасно понимала, что делает. Но он не хотел играть в игры. Он лишь хотел ее – всю, целиком. Никаких тайн. Никаких уловок. И проснуться наутро рядом с ней. – Грейс, – сказал он. Она ничего не ответила. Вероятно, так она хотела вести игру, позволить желанию уничтожить их: без всяких звуков, кроме вздохов и стонов. Слова все только усложняют. Чувства все усложняют. Он приблизился к ней и провел рукой по изгибу ее подбородка, его губы едва коснулись ее. – Этого ты хочешь? – спросил он, его бедра с силой прижались к ее, так что она почувствовала, до чего она его довела. Ее пальцы сжали в кулак его рубашку, дыхание затрепетало на его губах, заставляя его желать ее еще сильнее. – Пригласи меня внутрь, Грейс, – проговорил он, касаясь губами ее щеки. Щетина царапала ее кожу, вызывая содрогание, – и ты получишь все, что ты хочешь. Он знал, что в этой просьбе она будет бессильна ему отказать. Глава 18 Грейс ожидала, что он обрушится на нее, как изголодавшийся мужчина, придавит к стене спальни и с силой возьмет ее. Она воображала себе нечто отчаянное и, возможно, немного грубое, в хорошем смысле. Но вместо всего этого он закрыл за собой дверь спальни и прислонился к ней, смотря на Грейс такими карими глазами. – Подойди сюда, – сказал он. Обычно она бы запротестовала. Она бы закатила глаза. Заставила мужчину подойти к ней. Но между ней и Гэвином не было ничего обычного. Ни раньше, ни сейчас. Он был ее исключением. И теперь он знал об этом, как и она сама. И она подошла не потому, что была не в силах сопротивляться, а потому, что устала сопротивляться. Устала лишать себя этого, лишать себя его. Как только она подошла достаточно близко, его руки легли на ее бедра, притянули ее резко и с силой, его губы завладели ее. Она утонула в нем, голова кружилась, тело вспыхивало под каждым его прикосновением. Его пальцы пробрались ей под свитер, пробежали выше и обхватили одну из грудей. Подушечки его пальцев игриво потерли ее сосок, она запрокинула голову и застонала, его губы медленно проследовали вверх по всей открывшейся длине ее вытянутой шеи. Он провел ее спиной вперед через комнату, но она голенями ударилась о кровать, и они остановились. – Чтоб тебя, Грейс… – прохрипел он, таким низким она никогда не слышала его голос. – К этому и идет, – сказала она в темноту и почувствовала его улыбку на своей щеке. – Меткие шутки – моя работа, – прошептал он, умело опустив ее на матрас, она упала на широкую кровать, он опустился над ней, рукой поддерживая ее затылок. Его поцелуи были словно наркотик, от которого она уже никогда не захочет отказаться. Ее пальцы, торопливые от вожделения, расстегнули пуговицы на его рубашке, и тогда вся широта его груди предстала перед ней; красиво очерченные мускулы и золотые волосы, манящей тропинкой спускающиеся вниз по рассеченному ложбинкой животу. Ее пальцы проследовали по этой линии и начали играть с поясом его брюк. Он склонился и снова поцеловал ее, его рука поднялась с ее бедер на живот, он взял кромку ее свитера и потянул наверх, раздевая ее. Грейс откинула голову на матрас, желание росло у нее внутри. Ее соски напряглись под кружевом лифчика, когда он отклонился назад, чтобы изучить ее. Его взгляд был пристальным и обжигающим. Мучительно медленно он провел пальцем по изящной кромке ее белья. – Что тебе нужно, Грейс? – спросил он. – Тебе нужно это? – Он наклонился ниже, его язык пробежал по покатому изгибу ее груди, не скрытому лифчиком. Она застонала, ее бедра поднялись, чтобы прижаться к его, отчаянно желая встречи, большего, всего. – Все, что ты должна сделать – попросить, – сказал он, и вновь в его словах появилось поддразнивание. Эта безбашенная улыбка, его пальцы, теребившие сквозь кружево ее сосок, заставили ее впиться пальцами ему в плечо. – Прошу, – сказала она. – Что ты сказала? – спросил он, целуя ее шею, в то время как его руки двигались от ее груди к животу, затем ниже по бедрам, сжимая ее попку. Он не смог сдержаться, когда обнаружил, что под легинсами на ней не было ничего надето, и застонал, а его бедра на мгновение восхитительно сладко надавили на ее. Да. Наконец. – Просто скажи мне, что тебе нужно, – прошептал он, его голос был еще более хриплым, чем прежде. Он провел пальцами по внутренней стороне ее бедра, заставив ее изогнуться. Почему-то то, что он использовал слово «нужно» вместо «хочешь», еще сильнее сводило ее с ума. Он был прав. Это не было лишь желанием. Это не было лишь влечением. Она нуждалась в этом. Нуждалась в нем. Как ни в ком другом. Она застонала, почувствовав сквозь тонкую ткань легинсов давление его ладони, от сладкого прикосновения по ее телу пошла волна наслаждения. Она обхватила его затылок, притянула его к себе, соединяя их губы с отчаянной жаждой. Ей было нужно все. Его касание. Его душа. Его тело. Она была переполнена потребностью в нем, неистовым желанием ощутить прикосновение его обнаженной кожи. – Мне нужен ты, – задыхаясь, проговорила она, ее руки отыскали пуговицу на его брюках. Все, что она чувствовала – жар его тела на своем теле, электричество при каждом их поцелуе. Она хотела большего. Он схватил пояс ее легинсов, и она наклонила бедра, давая ему возможность стянуть их с нее. Он отстранился лишь на минуту, чтобы воспользоваться презервативом, и затем она почувствовала его на себе. Она вздохнула, вдруг поняв, насколько мокрой она была. – Это тебе нужно, Грейс? – спросил он, смотря ей прямо в глаза. Это было мгновение невыносимой близости, потому что именно это и было нужно ей. Больше, чем что-либо, ей был нужен он. Она крепко обхватила его ногами, подавшись вперед бедрами, застонав, когда он вошел в нее. – Боже, – сказала она за мгновение до того, как его рот опустился на ее и он нежно поцеловал ее. Он двигался внутри нее, не отрывая своих губ, его руки блуждали по ее телу в то время, как он оживлял ее чувства своими поцелуями. Она была уже готова, так быстро. То, что они чувствовали сейчас, взрастало часами. Днями. Может быть, даже годами. Она запутала пальцы в его волосах, притягивая его ближе. Ей было нужно, чтобы он приблизился к ней. – Боже, посмотри на себя, – пробормотал он, касаясь губами ее кожи. – Как же с тобой чертовски хорошо. Его рука проследовала по длинной линии ее бедра, выше, между ее ног, его большой палец медленными кругами ходил по ее клитору. Она зажала в кулак его волосы, и он продолжал надавливать на ее клитор, когда с силой вошел в нее так, что она вскрикнула. Это было слишком. Это было не «достаточно». Это было «все». Он был всем. Она не замечала больше ничего, кроме его приводящих в исступление пальцев на ее клиторе, его члена, двигающегося внутри нее, ударяя ее точку джи, заставляя ее все сильнее приближаться к оргазму. Он дышал все чаще, она это слышала, и как раз в тот момент, когда она уже начала сомневаться, что сможет вынести это удовольствие, Грейс оцепенела: оргазм настиг ее неожиданно. Она пульсировала вокруг него, задыхаясь от блаженства, которое волнами накатывало на нее. Он застонал, когда ее тело сжалось вокруг него, и сделал еще один толчок до того, как кончить. Долгое время они прижимались друг к другу, не желая отстраняться. Не желая, чтобы это заканчивалось. Грейс положила голову ему на плечо, ее тело все еще пело от эндорфинов и полученных ощущений. Она закрыла глаза, подумав, что никогда не чувствовала себя настолько защищенной. На следующее утро она неожиданно для себя самой стояла на кухне и готовила завтрак для мужчины. Заканчивая готовить яйца, она размышляла о том, что никогда не представляла себя в такой ситуации. Но когда она услышала говорящий сам за себя скрип половиц на лестнице, она поняла, что у нее не так много времени, чтобы паниковать из-за внезапной перемены. – Я решил, ты опять бросила меня, – сказал Гэвин, садясь на один из высоких табуретов, стоящих в ряд вдоль кухонного острова. Она закатила глаза в попытке скрыть улыбку. – Однако вместо этого я здесь, делаю тебе завтрак, – сказала Грейс, стараясь выглядеть невозмутимой. Она поставила перед ним на стол тарелку и кружку кофе. Грейс села напротив, стараясь не думать, насколько уютно она себя ощущала, и ковыряла яйца в тарелке. Гэвин откусил кусочек бекона и закрыл глаза, его ресницы задрожали почти что порнографически, когда он застонал. – Есть ли хоть что-то, что ты делаешь плохо? – спросил он. – Я умею готовить, – ответила она. – Но если я попробую что-то испечь, это непременно закончится катастрофой. – К счастью, я превосходный пекарь, – сказал он, хрустя тостом, который она поджарила и намазала толстым слоем ирландского масла. – Знаешь, тебе не удастся избавиться от меня, если будешь и дальше так меня кормить. – Пекарь, да? – спросила она, стараясь не представлять, как он каждое утро сидит на ее кухне, сонный и ласковый, взъерошенный, лишь немного растрепанный. Этот образ был слишком привлекателен.