Не ведешь ли ты свою собственную игру? Поставила очаровательный маленький спектакль? Отвлекаешь внимание, пока сама подкрадываешься со спины. О, моя прелестная девочка. Пытаешься отвлечь меня. Пытаешься побить меня в моей собственной игре. Пытаешься разозлить меня настолько, чтобы я промахнулся. Из этого ничего не выйдет, конечно. Но на мгновение ты почти одурачила меня. И теперь… Теперь ты дала мне надежды больше, чем я мог даже мечтать. Ты дала мне такую силу, какой тебе следует опасаться – у тебя есть на то причины. Ты все-таки участвуешь в игре. Всецело, без всяких границ. Ты приняла это, признала, что я твой противник. Твой соперник. Наконец-то, наконец мы нашли общий язык. Играем в общую игру. Все, как я хотел. Как мне нужно. Ты никогда не превзойдешь меня – это лишь глупые фантазии, – но ты стараешься. О, как же ты стараешься. Мне нравится наблюдать за тобой. Как ты борешься изо всех сил. Как тонешь под грузом своей ответственности. То, что я забрал девочку, ранило тебя намного сильнее, чем я предполагал. Я должен был догадаться, тебя всегда тянуло к заблудшим, отбившимся от стада, ты всегда стремилась помочь, поделиться тем, чем так щедро одарила тебя судьба. Вместо того чтобы воздать должное тем, кто того заслуживает. Я прочел его, ты знаешь. Посвящение в твоей новой книге. Как только я увидел его, я понял, что должен делать. Я не мог смириться со столь тяжким оскорблением. Ты переписывала историю – свою и нашу, – и я не потерплю этого. Я не могу позволить тебе заявлять на весь мир, что я был ничем для тебя. Мне придется напомнить тебе. Чтобы ты поняла, что ты была бы ничем без меня. Ты всегда была такой красивой. Чистая утонченная красота ушедших эпох. Она вознесла тебя выше, чем когда-либо был способен твой ограниченный интеллект, пусть даже ты никогда и не признаешь ту роль, которую сыграла твоя внешность в твоем успехе. Но я знаю мужчин лучше, чем ты. Я знаю, о чем они думают, когда нанимают кого-то вроде тебя. Какие двери открываются, когда женщина вроде тебя раздвигает ноги. Шлюха. И все же я нуждался в тебе, несмотря на то что ты порченый товар. Несмотря на все то, что ты сделала со мной. Я убью сотню людей, чтобы добраться до тебя. Тысячу. Но, возможно, и не потребуется тысяча смертей, чтобы окончательно сломить тебя. Возможно, понадобится лишь несколько. Несколько особенных. Несколько определенных. Лучший способ сломить кого-то – это уничтожить все, что ему дорого. Или всех. К. Глава 30 В теле Грейс был напряжен каждый мускул. Она сидела в фургоне, припаркованном через улицу от кинотеатра, и, не сводя глаз, смотрела трансляцию с камер наблюдения. Они не могли зайти, пока Зоуи не подаст сигнал. Она знала: он внутри. Она дала ему нечто, перед чем он не мог устоять, даже несмотря на дополнительные трудности, которые сопутствовали необходимости держать Дороти в заложниках. Убийство Зоуи, тоненькой как тростинка, кажущейся такой хрупкой, должно было заворожить его столь же сильно, как взбесило отстранение Грейс от расследования. Это была хитроумная опьяняющая комбинация, спланированная, чтобы вскружить ему голову, затуманить его разум. Она знала, что он заметит Зоуи, зациклится на ней. Она буквально сфокусировала внимание на девушке, и он был слишком зол, чтобы заметить это… слишком поглощен неотступным желанием уничтожить Грейс. Всего через пару минут она покажет ему, как сильно он ошибся. Следуя инструкциям Грейс, Зоуи усеяла страницы в социальных сетях упоминаниями одного фильма. И хотя ей и было это не по душе, Грейс приказала агентам держаться подальше, когда Зоуи подходила к кинотеатру. Гэвин хотел находиться в здании вместе с ней, но им нельзя было рисковать: Карфадж мог узнать его. Зоуи безразлично пожала плечами, когда Грейс предложила такой план, подчеркнув, что криминалист не обязана это делать. – Ты будешь без охраны, без защиты. Я почти совершенно уверена, что он последует за тобой в кинотеатр, это созвучно его любви к драматическим эффектам. Но если он схватит тебя раньше… Зоуи ухмыльнулась, вытащила карманный фонарик и щелкнула кнопкой в основании рукоятки: из него неистово посыпались искры. – Лучший друг девушки – ее шокер, – сказала она. – Не переживай, Грейс. Я рада изобразить приманку. Нам нужно найти Дороти. Она была настроена так решительно, что Грейс скрыла свое беспокойство, затолкала его в те отдаленные закоулки своего сознания, где жили ее мрачные тревоги и переживания. Однако время Дороти иссякало. – Ты в порядке? – спросил Гэвин. Грейс кивнула, не отрывая взгляд от экрана. Ее рация щелкнула. – Альфа, мы на позиции. Здание окружено. Омега готова заходить в фойе. – Омега, вас понял, – сказал Пол. – Ждите моей команды. Помните, подозреваемого необходимо взять живым. Жизнь девочки на кону, ребята. Мы не можем облажаться. Минуты шли, но Зоуи все не подавала сигнал, и страх начинал крепнуть у Грейс внутри. Может, она ошиблась? Может, Карфадж не появится? Или он затаился и выжидает в засаде? Или, размышляла она, в то время как страх заполнял ее грудь, – он схватил Зоуи до того, как она успела подать сигнал? – Что-то не так, – мрачно произнес Гэвин. – Надо заходить, – сказала Грейс Полу. Он посмотрел на нее, затем на экраны, затем кивнул. – Омега, заходите в здание. Повторяю, заходите в здание. Как только Пол отдал приказ, Грейс вылетела из фургона и помчалась через улицу, Гэвин бежал следом. – ФБР, – сказала она, махнув бейджем перед ошарашенным билетером, и промчалась мимо. Они на бегу ворвались через двери кинотеатра в фойе, где располагалась на позициях группа Омега. – Картер! – крикнул Гэвин. – Где? Один из сотрудников группы захвата под командованием Пола махнул на зал по левую руку от них. Грейс нырнула в темноту, на ходу выхватила пистолет и устремилась вниз по центральному проходу. Гэвин начал выводить людей с задних рядов, в то время как группа захвата хлынула вниз по проходу. Свет от экрана – шел какой-то французский фильм, черно-белый, с субтитрами – прыгал по залу, оставляя зияющие провалы теней. Грейс заметила два силуэта в середине одного из центральных рядов. Ни один из двух человек не повернул головы, когда Омега вошла в зал и люди стали беспорядочно выбегать. – Пол, нужен свет, – сказала она в рацию, нацелив пистолет на фигуры. Она двигалась быстро, а в это время на экране мужчина шептал по-французски нежные глупости на ушко своей возлюбленной, и они обнимались. Оставалась всего пара шагов… Свет вспыхнул, заливая зал, теперь почти пустой. Грейс зажмурилась, ее глаза заслезились от внезапно яркого света. Карфадж сидел рядом с Зоуи, одной рукой обхватив ее за плечи, другой – приставив пистолет к ее голове. – Здравствуй, красавица, – сказал он, посмотрев на Грейс с широкой улыбкой. – Скучала по мне? Рука Грейс крепче сжала «глок». – Брось оружие, Карфадж, – сказала она. – И отойди от девушки. Он вцепился пальцами в плечо Зоуи. Она прикусила губу, пытаясь сдержаться и не вскрикнуть от боли. – Грейс, прости. Он забрал рацию… – начала было она, но, прервавшись на полуслове, забрала ртом воздух, когда Карфадж грубо ткнул пистолетом ей в висок. Ее глаза распахнулись, заполнились слезами, все ее тело оцепенело от страха. – Молчать, – зашипел Карфадж. – Взрослые разговаривают. Грейс встретилась взглядом с Зоуи, беззвучно умоляя ее оставаться спокойной. О боже, во что она ее втянула? Это был глупый план. Отчаянный. Безрассудный. Будь он проклят.