– Ла-а-адно, – протянула Мишель, а через несколько секунд уже снова улыбалась. * * * Алекс не видел её уже два дня и сходил с ума, мечась по своему номеру, не понимая, как прожил без Жизель три года. Но после всего, что случилось, он решил дать ей немного времени, чтобы прийти в себя, и, с трудом дождавшись назначенного часа, направился к большому ангару, перед которым Мэл проводила предполётный осмотр Циррус Вижн Джета. – Ты и гражданская авиация – невероятно странно, – Алекс подошёл ближе, задумчиво наблюдая за её действиями. Руки напряглись в желании схватить её в охапку. Больше всего ему сейчас хотелось прижать её к себе и поцеловать. И только понимание, что она может снова оттолкнуть его и сбежать, останавливало и остужало пыл. Он и так уже один раз проявил несдержанность и чуть всё не испортил. Просто нужно немного времени, и всё будет. Может, не как раньше, но он обязательно пробьётся к ней, снова сможет обнимать, прикасаться. А пока будет благодарен и за эти часы, которые они проведут сегодня вместе. – Почему это? – закрывая последние лючки на фюзеляже совсем крохотного самолёта, Мэл даже не обернулась. Её снова охватило волнение в его присутствии, и она оттягивала тот момент, когда посмотрит в его глаза, заставляющие её вести себя неразумно. – Тебя это никогда не интересовало. Только истребители. – Всё меняется. Мне нравится летать на этом красавце, – она любовно провела ладонью по серебристому боку Джета и, задержав дыхание, всё-таки развернулась, тут же уперевшись взглядом в грудь Алекса, стоящего непозволительно близко. – Привет… – тот приподнял её лицо за подбородок и сам наклонился, осторожно целуя в уголок губ. – Здравствуй… – щёки Мэл мгновенно залила краска, и она сделала шаг назад, пряча глаза. Ну почему, почему она так на него реагировала? Почему ей приходилось изо всех сил бороться с собой и с желанием прижаться к нему, ощутить крепость и тепло его тела, мягкость объятий. А её сердце колотилось как бешеное, настойчиво отключая здравый смысл. Интересно, он всегда так на неё действовал? – Если ты готов, мы можем отправляться, – открыв боковую дверь, Мэл спустила короткую лесенку в пару ступенек и сделала приглашающий жест рукой. – Прошу на борт. Пригнувшись, Алекс забрался в кабину и сел на место справа, с интересом осматриваясь. Мэл залезла следом, уселась на своё кресло слева и, закрыв за собой дверь, придвинула его ближе к приборной панели. – Да уж, здесь всё как-то попроще, чем было у нас, – хмыкнул Алекс, пристёгивая свой ремень безопасности. – Было? – Мэл запустила двигатель и начала проверку приборов по чек-листу. – Я больше не летаю, – Алекс равнодушно пожал плечами, внимательно наблюдая за её пальцами, порхающими по сенсорным экранам, но в его интонации, где-то на задворках, Мэл уловила тоску. Она надела большие наушники с микрофоном, протянула такие же Алексу и связалась с диспетчером в Сан-Сальвадоре, сообщая о своём вылете. Самолёт медленно вырулил на взлётную полосу, а Мелестина боковым зрением заметила, как Алекс рядом впился напряжёнными пальцами в свои ноги. – Не доверяешь мне? – она усмехнулась и повела Джет на взлёт. – Тебе доверяю. А вот такой маленькой технике – не очень. – Это самый безопасный самолёт в своём классе. – Я слишком давно не летал на чём-то меньшем, чем Эйрбас или Боинг. На несколько минут в салоне воцарилась тишина. А когда Джет набрал крейсерскую высоту, Мэл наконец-то решилась спросить: – Почему ты перестал летать? Алекс расслабил руки, расправил немного смятые летние брюки и, повернувшись к ней, произнёс на выдохе: – Не могу, – он поджал губы, считая слабостью то, что ещё никому не говорил. Но кому как ни ей можно было в этом признаться, не боясь, что она воспримет это как-то неправильно. – После того, что случилось с тобой… Все думают, что я не хочу. И никто не знает, что я просто физически не могу заставить себя управлять самолётом. Я пытался несколько раз. Но… Как только я сажусь в кабину, руки и ноги дрожат и перестают слушаться. – Мне так жаль… – Мэл хотела дотронуться до его щеки, но в последнее мгновение остановила себя. – Я не знаю, как бы жила без полётов. – Ничего страшного, лиса, – Алекс вымученно улыбнулся, старательно делая вид, что ему всё равно. Наверное, он хотел убедить в этом не только её, но и себя самого. – Я уже привык ходить по земле. – И чем ты тогда занимаешься? На земле. – «Крыльями», конечно. Брови Мэл вопросительно изогнулись. – Нашим баром. – У нас ещё и бар есть? Алекс рассмеялся – столько удивления было в её голосе. – Изначально это был мой бар, доставшийся мне в наследство от деда. Но когда мы поженились, его половина перешла тебе. Так что да, у нас с тобой есть бар. Место, где собираются в основном пилоты, служащие нашей базы ВВС, ну и просто неравнодушные к самолётам и хорошей музыке люди. – Обалдеть… – Мэл была поражена. Она задумчиво уставилась вперёд, а Алекс с удовольствием просто наблюдал за ней. Внизу проносились леса и горы, красивейшие пейзажи, а он всё смотрел только на неё, впитывая в себя её образ за штурвалом самолёта. За всё время службы Жизель они всего пару раз летали вместе. – Ты… Ты действительно хочешь посмотреть не туристические места? – через пару минут робко спросила Мэл, переводя взгляд с приборной панели на Алекса. – Я хочу посмотреть то, что нравится именно тебе. То, что ты не показываешь обычным людям. – Там на самом деле нет ничего красивого. Ни вулканов, ни лесов. Просто пустынный пейзаж и горы, – она как будто извинялась, и Алекс на мгновение тронул её ногу. – Это не важно, – увидев как она напряглась, он тут же убрал руку. – Если тебе это нравится, я хочу увидеть это место. – Ладно, – неуверенно улыбнувшись, Мэл заложила вираж, разворачивая самолёт в сторону, отклоняясь от привычного маршрута. Через час леса начали редеть, сменяясь небольшими полями. А Алекс всё не переставал задавать вопросы. И если поначалу Мэл чувствовала себя достаточно скованно в его компании, то со временем совсем расслабилась и начала наслаждаться полётом и разговором. – Ты больше ничего не рассказываешь… о нас… – она запнулась на этом непривычном слове. – Мы же договаривались, что ты будешь спрашивать, – Алекс улыбнулся, любуясь солнечными бликами, играющими в её волосах. – Я и так отступил от этого в записках. – А я так и не поблагодарила тебя… – Пустяки. – Нет. Не пустяки, – с жаром возразила Мэл, заливаясь краской, и посмотрела на него сквозь опущенные ресницы. – Это кусочки моей жизни, которую ты как будто собираешь для меня по частям. Спасибо… – Что ж, тогда вот тебе ещё кусочек, – Алекс расслабил свой ремень безопасности и потянулся к ней, поглаживая покрасневшую щёку. – Я безумно люблю, когда ты краснеешь. И эти веснушки. Которые ты почему-то терпеть не можешь. – Но они же, и правда, ужасны. – Нет. Они чудесны. И у нашей дочери точно такие же. Впрочем, как и эти непослушные кудри, которые ты всегда хотела выпрямить. – И сейчас хочу, – Мэл кивнула, удивляясь тому, что он знает о ней такие мелочи. – А говорила, что изменилась, – Алекс откинулся обратно на спинку своего кресла, снова затягивая ремень, но так и не оторвал от неё взгляда, а Мэл, борясь со смущением, всмотрелась в пейзаж впереди. – Мы на месте. Внизу на многие километры простиралась выжженная солнцем земля, без малейшего намёка на растительность, изредка сменявшаяся совсем низкими горными возвышенностями. – Я ещё никому не показывала это. Да и сама прилетала сюда всего пару раз. Алекс промолчал, задумчиво рассматривая ландшафт, погрузившись в свои воспоминания. Да, скорее всего, он понимал, почему её зацепило это место. – Не бог весть что, но мне почему-то нравится. – Я первый раз пустил тебя за штурвал, когда мы летели в такую же пустыню на одну из наших авиабаз, – перед его глазами замелькали давно забытые картинки того дня. Лицо расслабилось, а на лбу наконец-то исчезла глубоко врезавшаяся морщинка. – И как это было? – Ты вопила от восторга так, что у меня закладывало уши, – Алекс усмехнулся. – Я нарушил все возможные правила того группового полёта, чтобы посмотреть, что ты умеешь. И готов был сделать это снова, лишь бы слышать твои счастливые визги. Ты крутила в воздухе фигуры высшего пилотажа, а я был поражён. Девчонка, только начавшая обучение, с лёгкостью творила в воздухе такое, чему большинство ребят в моей боевой группе учились годами. Но по-другому и быть не могло, учитывая, кто твой отец. – Господи, отец… Самолёт провалился на несколько десятков метров вниз, но огорошенная Мэл тут же спохватилась и выровняла его. – Мои родители… они… Алекс… у меня есть родители? – Спокойнее… – Алекс засмеялся, инстинктивно кладя руку на свою ручку управления самолётом. – Они живы и здоровы. Кристин следит за домом и ведёт литературный кружок. Альфред по-прежнему работает лётчиком-испытателем. Правда, уже больше времени проводит на земле в ангарах или на заводах, чем в воздухе. Это он научил тебя летать. – Ты сказал им, что я… жива? – Мэл была в панике, представляя, как они, должно быть, волновались. Ещё двое людей, которым она была дорога, и которые страдали все эти годы. И почему она раньше не спросила о них? – Пока нет. Не думаю, что это те новости, которые стоит сообщать по телефону. – Наверное, ты прав… – она выдохнула, пытаясь успокоиться и собрать себя в кучу. Они несколько минут молчали, кружа в хаотичном порядке над пустошью, но вскоре Мэл вынырнула из своих мыслей, сверяясь с показателями бортового компьютера: – Нам пора возвращаться. Да и погода начинает портиться.