Кира приехала домой на автобусе после пар, так что с утра, восьмого марта, начала помогать маме нарезать салатики и готовить вкусности. К ним должны были прийти в гости три семьи друзей родителей вместе с детьми. — Три? — удивилась Кира. — Мошины тоже будут, — пояснила мама. — Они в кои-то веки решили с нами собраться, а не к родне пойти. — А, значит, Таня тоже придёт, — кивнула Кира, обрадовавшись. С семьёй Мошиных они когда-то жили на одной площадке, а потом переехали в соседний дом. Таня была младше Киры на год, а её сестра — Женя — наоборот — на год старше. Всё детство они вместе играли и потом поддерживали общение, хотя Кира больше дружила с Женей, которая сейчас училась в Санкт-Петербурге. Впрочем, когда подруга уехала, то Кира стала больше общаться с Таней. Как раз на дискотеке в школе, где училась Таня, Кира на каникулах и встретила Влада. Гости собрались, поели наготовленное, пели песни под гитару, Кира провела несколько конкурсов, мама всё сфотографировала. С ровесницей и правда праздник прошёл как-то веселее, да и они потом ушли с Таней в детскую комнату и просто болтали. Даже случайно выяснили, что Артём, к которому Кира с Владом ходила менять кассеты и пошутила про «гениальную девочку», Танин одноклассник. image11.png— Если мир стал тесен, пора садиться на диету, — хмыкнула Кира, рассматривая подружку. У Тани были яркие карие глаза, очень необычного чайного оттенка и красивая улыбка. Её папа, от которого дочке достались крупный чувственный рот и длинный нос, обзывал Таню то «лягушкой», то «Буратиной». Из-за этого Таня сильно комплексовала по поводу внешности и была на ней буквально зациклена. Часто называла свои нос и рот «огромными» и «страшными» и, стоило ей оказаться возле зеркала, начиналось нытьё о том, что «вот у тебя маленький аккуратный нос и рот такой красивый, тоже какой надо, а у меня эта длинная жуть и огромный рот». — Ты смотришь, какой у меня большой нос, да? — вот и сейчас спросила Таня, потрогав лицо. — Нет, смотрю, какая у тебя чистая кожа, — ответила Кира, сдержавшись, чтобы не закатить глаза. — У очень многих она с прыщами, а у тебя чистая. Это красиво. И глаза у тебя очень красивые, и улыбка. Хочу тебя нарисовать. Теперь, с «новыми глазами», это возможно. Хочешь? Только у меня дома только простые карандаши есть, но хотя бы так. — Конечно, — обрадовалась Таня. — Только ты… нарисуй меня… покрасивей, знаешь… Ну, нос поменьше сделай и рот. — Тань, — вздохнула Кира. — Но ведь это будешь уже не ты. И не такой я великий художник, чтобы рисовать не тебя, а твои фантазии. Таня тоже вздохнула, но села на кресло и начала позировать. — Между прочим, красота она… не только снаружи, но и внутри, — Кира вполне могла делать несколько дел одновременно, а уж болтать и рисовать — особенно, научившись этому ещё в школе искусств, так что через пару минут после компоновки портрета на альбомный лист продолжила разговор. — Вот в нашем классе была одна девочка. Анжела. Она у нас считалась красавицей. Не знаю почему, просто считалась и всё. С реальностью там… Можно сказать, не было с реальностью ничего общего. — Что за Анжела? — заинтересовалась Таня. — Ладно, проще показать тебе её фотку, чем объяснять. Мы с классом на последнем звонке и до этого для выпускного альбома много фоткались, этот альбом у меня сейчас дома, — оторвалась Кира. В альбоме было очень много Влада и чтобы не смотреть на него и не травить душу, Кира специально привезла его, чтобы оставить дома. Хотя бы до того времени, пока сможет его листать без впадания в депрессию. Тем более, что альбом закончился как раз в Новом году и мама подарила новый на триста фотографий. Когда Таня посмотрела фотографии, они продолжили. Кира молчала, позволяя подружке самой оформить в голове ту мысль, которую она пыталась ей сказать. — И вовсе эта Анжела не красивая, — прорвало Таню через некоторое время. — Глаза узкие как щёлочки, щёки жирные, нос ещё больше, чем у меня! И зубы кривые! И вообще она мелкая и с косыми ногами. — Однако она считалась в нашем классе самой красивой, — хмыкнула Кира. — А ты?! Разве не ты? — Я? Нет, совсем нет, — усмехнулась Кира. — Я же не кричала на каждом шагу о своей красоте и невероятности. И вообще я себя не считаю такой уж красивой. Симпатичной, не более. — Как не считаешь? — приоткрыла рот Таня. — Ну, я как-то больше хочу быть внутренне красивой, наверное, — пожала плечами Кира. — Это спасёт меня в любом возрасте. Кхм… Но речь не обо мне. А про внутреннюю уверенность, что ли. Анжела в этом смысле молодец. Она была уверенна, что она красивая, и все вокруг тоже в это поверили. А вот если кто-то уверен, что некрасив… — Все вокруг тоже в это поверят? — спросила Таня. — Кстати, кожа у меня чистая, потому что я твоим советом воспользовалась, про кефир. Мне это правда помогло. — М? — Кира удивилась перескоку темы. — Ну ты мне как-то говорила, что умывалась кефиром и молоком и у тебя кожа стала без прыщей. — А, это? Да, я тогда у крёстной в деревне была и у меня прыщики выскочили и она посоветовала, — вспомнила Кира. — Я думаю, что всё дело в кислотности и её восстановлении для кожи. И про кефирные маски я в книжке для девочек тоже читала вроде бы. Значит, и тебе помогло? — Да, помогло, — улыбнулась Таня. — Ну вот видишь, ты хотя бы… пока игнорируй то, что тебе не нравится в себе, и начни любить, что нравится. Готово, — Кира развернула рисунок к Тане. — Ой! Как классно вышло! — заулыбалась Таня. — И я такая красивая здесь на портрете. — Просто все люди красивы по-своему, — тоже улыбнулась Кира, обрадовавшись, что немного взбодрила подружку. — А давай пойдём на дискотеку завтра? — предложила Таня. — Меня мама одну не отпускает. А с тобой — всегда пожалуйста. — Я не против, тоже хочу развеяться и потанцевать, — согласилась Кира. * * * В пятницу выяснилось, что у мамы в кафе при ДК после рабочего дня будет корпоратив в честь восьмого марта. Но только с шести часов. Дискотека в ДК же начиналась в восемь. — Ну и отлично, — сказала мама, которая забежала домой, чтобы переодеться и накраситься, — домой вместе пойдём и сможете подольше на дискотеке побыть, а не до половины десятого. У нас кафе вообще до одиннадцати заказано, то есть до самого закрытия. На дискотеке оказалось многолюдно, но никого из знакомых Кира не увидела. Танцпол как всегда пустовал, хотя музыку в начале ставили очень зажигательную, так что они с Таней сразу начали танцевать в паре, как и договорились по дороге. Кира рассказала про агрессивную ломку комплексов в клубе психологии и Таня согласилась попробовать. Тем более в паре не так страшно выйти на пустой танцпол первыми и потанцевать несколько танцев, ожидая, пока народ дойдет до кондиции и присоединится. К тому же, потом становится довольно тесно, да и надолго Таню мама не отпускала. Пока первый час просидишь на скамейке, переглядываясь, а потом только растанцуешься, и уже вроде как домой пора уходить. Как оказалось, танцевать одним было весело и свободно, Таня расслабилась и смотрела только на Киру, повторяя движения, у них даже вышел синхронный «танец стирки». Вдохновлённые их примером на танцпол выходили и другие, и вскоре недалеко от них устроили большой круг девчонки, которых Кира узнала больше внутренним чутьём, чем глазами. Восьмиклассницы из её школы, с которыми была дружна её подруга-одноклассница Ксюша. Непонятно зачем ходила к ним на переменках и помогала с решением задачек. Впрочем, когда Кира подумала об этом, вспомнилось, что Ксюша была во многом зависима от мнения большинства, в младших классах столкнулась с травлей из-за полноты, и хотя потом была чуть ли не самая худая в классе, обзывать её продолжали… до того момента, пока она не стала решать домашку Анжеле и её подпевалам, а также самому вредному парню — Моисейских, который был панком и неформалом. Ксюша даже влилась в их неформальскую тусовку, за что Моисейских во всеуслышание объявил, что больше никто не может Ксюшу как-то обзывать и она под его защитой. Проблема была лишь в том, что именно он всегда и обзывал, а за ним все повторяли. До девятого их класс вообще был сущим кошмаром. Дикие, злобные, глупые и жестокие дети. В девятом к ним вдобавок перевели двух новичков-второгодников, которые к окончанию Кирой школы успели сесть в тюрьму, один за воровство, другой за изнасилование. Киру тоже пытались травить, давить, заставить присоединиться к какой-то из «группировок», но она не поддалась, а на всякие обзывательства училась отбривать сарказмом и шутками, чтобы «опустить» того, кто до неё докапывается. Было очень тяжело, и мама просила потерпеть до десятого, что дальше все полудурки уйдут и станет легче. Легче действительно стало, да и атмосфера в классе стала дружелюбной и классной. Из парней остались только четверо, и с тремя из них Кира дружила. Анжела осталась, но две её главных подпевалы и Моисейских ушли в ПТУ, так что власть была потеряна. Ксюша же продолжала всем помогать, хотя её помощь была нужна буквально паре человек, и подруга переключилась на восьмиклассников. Кира точно не помнила, когда Ксюша стала им помогать, но, кажется, после того, как объявился тот дурачок, то ли Серёжа, то ли Стасик, из этого восьмого класса. Этот Серёжестасик постоянно докапывался до Киры. То ли у него так играли гормоны, а такой возраст, что ни до чего кроме «дёргать за косички» парень не додумался, бегал по коридорам, обзывался, пихался, громко просил разрешения ущипнуть за задницу или взяться за грудь, показывал неприличные жесты и всё такое прочее неприятное и мерзкое. Эти самые девчонки, которые танцевали в паре метров от них с Таней, только хихикали и подначивали одноклассника на новые «подвиги», а тот и был рад стараться с каждым разом всё больше наглея и пьянея от своей безнаказанности. Несколько раз Кире пытались помочь одноклассники, вроде как хотели этого Серёжестасика выловить и что-то объяснить, и, кажется, даже говорили ему отстать от неё, но не помогало. К тому же этот Серёжестасик был довольно крупным и мощным с печатью отсутствия интеллекта на прыщавой физиономии, если судить по описанию Ксюши. Так что «разговоры» с таким не прокатывали, а чтобы подраться у их «интеллигентов» не хватило бы ни духу, ни сил. Да и неизвестно, кто бы ещё вышел победителем. Так что единственное, что парни могли, если на горизонте появлялся Серёжестасик, это коллективно его посылать, а затем уводить Киру в класс. По факту получалось, что восьмиклассник зашугал одиннадцатиклассников. А Ксюша ходила «на поклон» к этому классу и решала им домашку, чтобы её не коснулась чаша сия. Кира уже не могла вспомнить, что было последней каплей, то ли какие-то записки, то ли очередное обзывательство на весь коридор школы, когда все оборачиваются и смотрят с осуждением — и почти всегда эти взгляды и мерзкие хихикания были направлены на неё. Но она решила проблему Серёжестасика сама. Узнала когда у его восьмого класса классный час по расписанию, подождала пока тот начнётся, постучалась, вошла и при всём классе и учительнице, оказавшейся их географичкой, спокойно с ленивой понимающей улыбочкой сказала их классной, что ей уже надоели тупые подкаты от малолетнего дебила с муравьями в штанах и что, пожалуйста, кто-нибудь должен объяснить этому маленькому мальчику, что у Серёжестасика нет и тени шанса, так как у неё уже есть парень. И что Серёжестасику надо попытаться очаровывать девочек своего уровня и круга общения. Тогда Киру всю колотило внутри, но она не подала и вида, как трудно ей улыбаться и быть спокойной. Она только радовалась, что её кожа не краснеет и не может выдать, как противно и стыдно ей было унижать другого человека. Весь восьмой «А» смеялся и повторял её реплики, рождённые почти спонтанно. Пришлось бить по больному, чтобы наверняка, и чтобы до Серёжестасика дошло. Учительница пообещала разобраться. Кира покинула тот класс с видом победительницы. Серёжестасик примолк, и до этого момента Кира про него не вспоминала. — Я чувствую какую-то опасность, — внезапно предупредил Грим, вырвав из воспоминаний. — Что? Какую опасность? — завертела головой Кира в поисках. — На нас что-то может упасть? — Не знаю, но все конструкции стабильны, а вот возмущение потоков… Договорить Грим не успел, потому что на Киру спиной налетела какая-то девчонка из соседнего круга, где танцевали теперь уже девятиклассницы. — Извините, — машинально сказала Кира, которая в последний момент почти ушла от соприкосновения. На дискотеке могли махать руками, так что обычно она настраивалась на подобное восприятие, чтоб её никто не брякнул в танцевальном порыве. Девчонка развернулась к ней, и Кира на мгновение застыла, заметив перекошенное злостью лицо. — Ах ты сучка! — Берегись, — закричала Таня, и Кира поняла, что видит замах ногой, который летит ей в голову, точней, в лицо. Несмотря на росток ей до плеча, растяжка и видимо какая-то подготовка у внезапно напавшей девчонки была. Вокруг просто моментально образовалось пустое пространство. В последнее мгновение Кира успела чуть отшатнуться, и удар, который мог разбить ей нос, прошёл по касательной. Щёку обожгло болью, но от хлынувшего адреналина Кира её почти не ощутила. Сейчас было важней не дать себя завалить и запинать. А ещё было страшно, что к напавшей присоединятся, а вокруг никого из знакомых. Кира дралась. Дралась класса до пятого. Но всегда это была драка «на сдачу», когда кто-то на неё нападал. Иногда одноклассники специально её доводили, пихали и толкали, и тогда Кира считала, что на неё напали, а значит, можно «дать сдачу». Она никогда не нападала первой. Но «слава» бойца, от которого можно получить по зубам и который всегда побеждал, становясь диким и бешеным, давала ей некоторую фору в отстаивании своей независимости в классе. В детстве она была что называется «пацанкой», ходила в шапке, закрывающей косички и прохожие обращались к ней «эй, мальчик» и ей это нравилось. Она бегала с парнями по стройкам, разводила косты и лазила по помойкам. Однажды, когда она шла домой вместе с Моисейских и ещё одним одноклассником, который жил в соседнем подъезда, к ним пристали какие-то хулиганы постарше, кажется знакомые Моисейских, а этот тогда «вроде как друг», выставил вперёд Киру, прикрывать, и парни трусливо сбежали. Тогда Кире сильно досталось по голове, потому что напали оба сразу, её били пока не сдёрнули шапку и не поняли, что она девчонка. После той драки у Киры не только были фингалы на обоих глазах, но и начало падать зрение. А ещё она перестала прятать волосы и стараться походить на мальчика. В последний раз Кира дралась в восьмом классе. Её «слава» позабылась, а у мальчиков началось «созревание», толкающее их на недопустимые поступки. А Кира никому не позволяла нарушать свои границы без разрешения. Так что это было довольно жестоко и показательно, чтобы никому не было повадно к ней лезть особенно со всякой мерзостью. В классе всё поняли. Кира никогда не дралась с девочкой, её противниками всегда были только парни, но знала, что в драках девчонки любят хватать за волосы, царапаться, и в принципе метят в лицо, чтобы обезобразить. Впрочем, напавшая дралась не как девчонка, и развернулась для второго удара ногой, похоже, что была каратисткой или кем-то вроде. Пропустишь такой — и всё. К счастью, теперь Кира всё видела, а также была выше и имела хоть какую-то, но подготовку. Поэтому ударившую её в грудь ногу она схватила, потянула на себя с вывертом и залепила ногой свой «коронный по яйцам». Яиц у напавшей не было, но удар в пах в любом случае малоприятен, так как там располагались много всякий нервных узлов. Впрочем, её противница оказалась вёрткой и успела ударить кулаком в плечо, промахнувшись по лицу. Таня подлетела сзади и, с визгом вцепившись в чужие плечи и волосы, уронила напавшую на пол. — Драка! Драка! — закричал кто-то, музыку остановили и Кира, схватив Таню за руку, потащила её к выходу из зала, пока её противница не оклемалась или не позвала подружек. — Бежим к маме! — скомандовала Кира. В данном случае это был самый лучший вариант. Тем более, что после драк дискотеки прекращали: после одного избиения девчонки это стало правилом. Так что обычно ищущих приключения на танцполе успокаивали друзья и подружки, чтобы не ломали всем кайф. Сейчас же, прокручивая воспоминания о случившемся, Кира была почти уверена, что натравили на неё эту неадекватную именно знакомые «восьмиклассницы», то ли хотели «атамстить» за Серёжостасика, то ли изначально это они через него её травили из развлечения и стремления оказаться круче всех. Впрочем, эти мотивы Кире были не особо интересны. — Кира… — ахнула мама, когда они заявились на корпоратив. — На нас напала какая-то дура сумасшедшая, — зачастила Таня. — Мы еле отбились и к вам пришли, тётя Инга. Кира посмотрела в ростовое зеркало, которое было на колонне в зале кафе. Выглядела она… дико. Волосы во все стороны, на щеке грязь от того удара в голову, да и на светлой блузке двойной след от сапога, который она ещё сама к себе прижала, чтобы использовать момент. — Кира, о господи… как ты? — мама выглядела испуганно, да и её коллеги тоже закудахтали вокруг. Впрочем, вид располагал, и всё действительно выглядело так, словно она вернулась с поля боя. На Киру же снизошло спокойствие, наверное, из-за присутствия мамы, ощущения безопасности и того, что начался адреналиновый откат. Заболела щека и глубоко вдыхать стало дискомфортно. — Нормально, мне Таня помогла, — вяло улыбнулась она. — Пойдём в туалет, там приведём тебя в порядок и домой пойдём… Ох, девочки, как же так? — Да та ненормальная вообще просто буквально с разбега на нас напала, — сказала Таня от возбуждения начав говорить в два раза быстрей обычного. — Мы танцевали, никого не трогали, как она сначала хотела спиной Киру сбить, но не вышло, чуть сама не упала, а потом начала ногами махать выше головы. Мне одноклассница говорила, что на дискотеке какая-то дзюдоистка ко всем пристаёт, может, это она и была, но мы-то вообще… Тётя Инга, мы правда просто танцевали. — Да верю я, верю, — покачала головой мама, и они спустились в туалет, который располагался в подвале между кафе и залом для дискотек. — Что я, на дискотеки, что ли, не ходила? Иногда достаточно быть…