Прошло уже шесть награждений, и каждый раз вызывали не Киру. — Участница под номером «три»! Калинина Кира, — объявили и её, и Кира с трудом пошевелилась и сделала нужную проходку. — Кира награждается титулом «Вторая Вице-Мисс»! Ей повязали ленту, и какой-то парень вынес приличную коробку, которую поставил возле строя. Кира только обрадовалась, что этот момент продумали, так как в руки ей сунули тяжеленный яркий букет из непонятно чего, толщиной с бревно. Было бы смешно как-то тащить этот подарок через всю сцену в узком платье и на двенадцатиметровой шпильке. Кажется, в зале аплодировали, но всё было словно в тумане. Первое место заняла пятикурсница Марина, а «Первой Вице-Мисс» стала мелкая Женя с четвёртого курса, та самая, которой сказали подложить носки в лифчик. * * * Вспышки фотоаппаратов и людской гул, густой запах букета непонятных цветов, который она держала. Кто-то что-то говорил, поздравлял. Ноги от тесных туфель на высоком каблуке-шпильке ныли. Кира кивала и благодарила, от улыбки у неё уже болели щёки. Белую ленту с золотой надписью «Вторая Вице-Мисс 2001» ей надевал декан факультета, которого сегодня она увидела впервые. Зрители расходились, а они продолжали стоять шеренгой на сцене и улыбаться фотокамерам. — Давай я подержу твой букет, — она ошалелыми глазами посмотрела на того, кто это сказал, и узнала свою маму. — Да… Конечно. Возьми, — букет был шикарным и весил килограмма два. Кира сразу почувствовала себя гораздо легче. Большую коробку с подарком, которую поставили возле неё, тоже взяла мама. — Девчата, давайте в гримёрную! Из агентства приехали за вашими вечерними платьями, — раздался громкий голос Татьяны Михайловны, который разрушил этот тягучий момент после награждений и поздравлений. Они развернулись и чинно прошествовали за сцену, чтобы уже там отпустить свои эмоции. Начать говорить, смеяться и радоваться, что всё закончилось. Татьяна Михайловна помогла снять Кире её платье. — Жаль, что декорации были коричнево-красными, ты с платьем ярко-розового цвета немного в них потерялась, — сетовала хореограф, аккуратно разоблачая Киру из футляра вечернего наряда. — До конца же всё равно не потерялась, — хмыкнула Кира. Ей казалось, что накрашенное лицо сейчас начнёт трескаться от количества косметики, наложенного на него. Глаза тоже начало пощипывать. — Между прочим, ты была права… — тихо сказала Татьяна Михайловна. — О, это частое явление, — пошутила Кира. — А в чём именно? — Про места. У вас троих… В общем, по общему количеству баллов, поставленному судьями, выиграла ты, Марина заняла второе, а Евгения — третье место, но решили поставить тебя на третье место, потому что ты первокурсница и сможешь ещё поучаствовать в таком конкурсе, а девчонки — уже нет. Даже в обсуждении это было практически слово в слово, как ты тогда сказала. Прислушавшись к себе, Кира поняла, что ничуть не огорчена такому решению жюри. Был в этом определённый резон. — Вот и хорошо, — от короткой улыбки челюсть полыхнула болью. — Кстати, не знаете, что нам подарили? — Тебе подарили духовой электрический шкаф, а девочкам за первые два места — по пылесосу. — Тем более, — хмыкнула Кира, подумав, что подарки всё равно были соответственно внутренним оценкам. — Духовка прикольней, чем пылесос. Буду всякие вкусности в общаге готовить. * * * — Поздравляем, Кира! — на выходе из зала после того, как она переоделась и вышла с сумкой-баулом, полной вещей, стояли её соседка Таша, Катя, мама с тётей, староста Домнин Лёша и парочка одногруппников. — Ой, спасибо! Теперь мечтаю прийти домой и завалиться спать, — засмеялась Кира. Челюсть снова дала о себе знать. Домнин подарил ещё один букет цветов из трёх розовых роз. Таша поздравила и сказала, что поедет ночевать к сестре. Тётя Альбина сказала, что ей всё очень понравилось: и как пели, и как выступали Кира и конкурсантки, и что никогда не была на подобных концертах и конкурсах. На автобус на Комплекс Кира поехала вместе с мамой, Катей и Митей. Народу было много, они вчетвером стояли. — Ну, а тебе понравилось? — вспомнив, что ещё не слышала от болтливого и какого-то хмурого и не сильно улыбчивого сегодня парня ни слова, спросила Кира. Митя вообще подошёл к ней, уже когда все разошлись. — Когда танцевала, у тебя была в конце заминка, музыка ещё звучала, а ты уже стала кланяться. А когда приветствие говорила, то волновалась, даже голос дрожал в начале. Платье вечернее сильно ото всех отличалось, и оно какого-то непонятного цвета было и слишком прозрачное. Потом можно было лучше сыграть на драматическом конкурсе, почему-то все смеялись и не было драмы. А на первом дефиле ты плохо улыбалась. В общем, тебе дали третье место только потому, что остальные были ещё хуже. Радужное настроение Киры испарялось с каждым сказанным словом. Было почти физическое ощущение, что ломают крылья. — Кира! Тут нам место мальчики освободили, иди сюда! — позвала отошедшая от них её мама. Кира обернулась и ушла, чтобы сесть. Незнакомые парни широко улыбались. — Ты очень классно выступала! Могли бы и первое место тебе дать, — неожиданно сказал один из них. — Эм… Спасибо, — тоже улыбнулась парням Кира и села к маме, которая передала ей букеты. — Ты чего такая грустная? — тут же уловила её состояние мама. — Да… Митя сказал, что ничего особенного в моём выступлении не было. Везде накосячила. То не так сделала, это не этак, — Кира вздохнула. — Он прав, я когда выходила на представление, волновалась, даже уголок губ стал дёргаться и руки дрожали… — Глупости! — возмутилась мама. — Волнение — это естественно, ты же не робот какой-то! Да и я сидела совсем близко с сцене и внимательно смотрела. Ничего там не было такого. Ты через секунду взяла себя в руки и очень хорошо и красиво рассказала свой стих. Все аж ахнули. Я так заслушалась, что сфотографировать тебя забыла. А этот Митя… Знаешь, когда парень сам из себя ничего не представляет, он начинает и девушку принижать, чтобы та не загордилась слишком. Та же политика партии. Некоторые люди настолько в себе не уверены, что имеют привычку гнобить всех вокруг, чтобы на чьём-то фоне быть лучше. И очень часто у мужчин с такими привычками забитые и искусственно закомплексованные жёны. Так что даже не думай принимать его слова близко к сердцу! К тебе на сцену девчонки твои вышли сфотографироваться, а он — нет и потом долго думал, чем бы тебя таким «обрадовать». — Ладно, не буду принимать близко к сердцу, — улыбнулась Кира. На душе стало легче. — Не понимаю, что он вообще рядом с тобой делает… Митя… Тихий ужас, — пробормотала мама. — Я тоже этого не понимаю. Считает, что я его девушка. — Ага, я заметила, — хмыкнула мама. — Устала? — Да. Не уверена, что когда приедем, я смогу встать с места, — призналась Кира. — Завтра у меня ещё зачёт по английскому языку в десять утра. — Тогда я схожу с тобой на зачёт, а потом после обеда поеду домой, — решила мама. От Мити удалось отделаться, сказавшись очень уставшей. * * * — Утро кра-сит яс-ным све-том стены древ-не-го Крем-ля! Про-сыпа-ет-ся с рас-све-том вся совет-ская зем-ля! — бодро пропела утром мама. Кира улыбнулась в подушку: эту песню она слышала очень много раз, и она невольно вызывала желание вскочить и начать что-то делать. — Ве-ли-кая! Мо-гу-чая! Ни-кем не по-бе-димая! — продолжились распевки вместо будильника. — Стра-на моя! Мос-ква моя! Ты — са-мая люби-ма-я! Про «самую любимую» Кира пела уже вместе с матерью. Позавтракав, они отправились в корпус «В», где должен был быть зачёт по английскому языку. Когда их распределяли по языковым классам, Кира попала в «среднюю» группу. Как оказалось, «попала конкретно». В средней группе была самая требовательная, капризная и злая преподавательница. Сначала Кира не обратила внимания на эти слухи, но потом лично в этом убедилась. С английским языком у Киры складывались весьма натянутые отношения. Они начались в пятом классе, когда ей очень хотелось знать иностранный язык. Из гимназии, в которой они проучились первые четыре года, они все классом перешли в среднюю школу. Их классным руководителем стала «англичанка». На иностранном их разделили на две группы, но Кира попала именно к классной. К сожалению, учительница её почему-то невзлюбила, и это сказывалось на оценках. Чтобы вытянуть четверть на четвёрку, Кире приходилось посвящать английскому языку львиную долю времени для уроков. Даже когда-то с Владом, у которого была та же программа и учительница по английскому, они во время свиданий разговаривали на английском, составляли и учили тексты про города, знаменитых деятелей культуры и искусства, повторяя их на прогулке. Кира хорошо запоминала «на слух». К ней придирались, говорили, что у неё плохое произношение, ставили за тесты тройки, несмотря на то, что за точно такое же количество ошибок в тесте другим выставляли пятёрки с минусом или четвёрки. Классная руководительница добилась того, что за шесть лет учёбы Кира невзлюбила английский язык всеми фибрами души, несмотря на то, что ей очень нравилось учиться, и вбила в голову, что у неё совершенно нет никаких способностей к языкам. К тому же именно из-за четвёрок по английскому Кира так и не получила в школе медаль. Преподавательница средней группы английского была словно клон её классной: похожая всесезонная вязаная кофта, короткая стрижка неопределённо-серых волос, толстые очки и изогнутые в недовольной мине губы. Студенты прозвали Наталью Владимировну «Мухой». Не сказать, что Кира делала параллели из-за похожести обеих учительниц, конкретно к ней придирались ровно столько же, как и ко всем остальным. И единственное, за что хвалили, — это за чистое, беглое и плавное произношение. И это было весьма иронично. Трудность была в том, что они переводили в основном технические тексты. Про машины, двигатели, автобаны, и для этого требовался специальный технический англо-русский словарь, который и на кафедре английского был в дефиците, и было их ровно три штуки, у преподавателей каждой из групп. У Киры словарь был только самый обычный. И часто получалось, что перевод технических слов простым словарём выходил нелепым. Например, вместо какого-нибудь «автомобильного поршня» получался «якорь». А Наталья Владимировна не спешила давать им технические переводы слов, а просто делала едкие замечания и передразнивала. В начале учебного года, ещё в сентябре, Муха сказала, что для того, чтобы получить у неё зачёт, нужно сдать двадцать тысяч знаков выученных технических текстов. Сказала и больше об этом ни разу не напомнила, пока не наступила зимняя сессия и не потребовались зачёты и допуски к экзаменам. Кира тогда была единственной, кто этот зачёт получил тем же днём: остальным объявили о долгах. Но, видимо, Муха была печально известна на кафедре и в деканате, так что многим студентам без зачёта по английскому разрешили сдавать экзамены, с условием, что свои знаки они сдадут и долги закроют. Условия зачёта в этом семестре были всё те же двадцать тысяч. Только у некоторых должников они выросли до сорока — с учётом ещё и прошлого семестра. В этом полугодии в группе, научные горьким опытом, все сдавали свои тысячи. Впрочем, кто-то всё равно ленился и пытался сдать текст сразу в пять-шесть тысяч, но и Муха так просто не принимала: выделяла на человека по пять минут и не засчитывала знаки, если было допущено три ошибки. Пять — если у неё было хорошее настроение. А такое случилось лишь раз, когда в преддверии восьмого марта Кира подарила ей одного из своих дракончиков из теста с маленьким букетиком в лапках. Она тогда сделала небольшую партию игрушек, буквально на два замеса, и раздарила однокурсницам из обеих групп и преподавательницам. Перед зачётом у Киры «накопилось» девятнадцать тысяч знаков, и оставалось сдать последний намертво выученный текст. — Ё-моё! — воскликнула мама, когда они вошли в кабинет английского языка. Вокруг Мухи столпилось человек шестьдесят. Со всех потоков, кто у неё учился. И все пытались сдать тексты. — Кира! — заметила её преподавательница. — А я вчера была на вашем факультетском конкурсе. Мне очень понравилось ваше выступление. — Д-да? — Кира удивлённо улыбнулась. Это было весьма неожиданно и приятно. — Давайте сюда зачётку. Так и быть, тысячу знаков я вам прощаю, к тому же уверена, вы их выучили, а не как эти оболтусы… — Муха кивнула на толпу парней. Кира быстро достала зачётку и проследила, как преподавательница круглым убористым почерком заполняет графу и расписывается. — Спасибо, Наталья Владимировна! Группа студентов завистливо вздохнула как единый организм из-за чего это вышло довольно громко. Мама сделала кадр на фотоаппарате и они двинулись под ручку обратно к общагам за мамиными вещами. — Офигеть щедрость, — хихикала Кира, ощущая себя так, словно выиграла миллион в лотерею. — Мне простили аж целую тысячу знаков! Ого… Только ради этого стоило участвовать в конкурсе.