– Под чутким руководством сведущего опытного человека, истинного полицейского профи, трудимся сообща. – Гектор декламировал, словно стихи Маяковского, и складывал папки стопкой. – Катенька, приказывайте, с какого конца нам начинать, чтобы не погрязнуть в архивной трясине. Катя занялась сортировкой уголовных дел – некоторые были толстые, другие вообще многотомные, третьи – тоненькие: всего несколько бумаг подшито. Она отобрала сначала многотомные, их оказалось двадцать девять. Гектор сложил эти дела отдельными стопками на свободном столе. – Гек, нас в каждом деле интересуют первые страницы. Протокол осмотра места происшествия и первичные рапорты. Если что-то мы в них найдем, уже дальше будем изучать весь том или все тома, если их несколько. – Понял вас, фильтруем контент по таким параметрам. – Гектор придвинул к столу с многотомниками два стула – рядышком, они уселись с Катей и голова к голове начали «фильтровать контент». Деревянный дачный дом… Возгорание… два обгоревших мужских трупа… Жертва привязана к кровати, ей нанесено два удара топором с повреждением грудной клетки… Проникновение на застекленную террасу деревенского дома… удушение… пожар… Убийство потерпевшего и его сожительницы с помощью топора пришедшим в гости другом потерпевшего на почве совместного распития спиртных напитков… Оба трупа обнаружены на террасе загородного дома в Перхушково… Катя читала свой контент – Гектор свой, но он то и дело заглядывал в ее уголовные дела, приближая к ее лицу свое. Она ощущала его дыхание. Он не выказывал никаких признаков разочарования из-за того, что дел оказалось в несколько раз больше. Напротив, он излучал активность. Положил руку на спинку стула Кати. Через три часа чтения лишь первых документов в архивных делах у Кати от сидения на жестком стуле заломило спину. Вводные данные совпадали, но пока лишь фрагментарно. Самые распространенные теги из компьютерной базы данных – «убийство», «топор», «пожар». Однако по таким тегам они к концу третьего часа отфильтровали почти все многотомники и принялись за толстые уголовные дела в одном томе. «Рубленые раны лица…» Катя, прочтя это в рапорте, что открывал очередное дело, напряглась. Такого еще не попадалось. Она перевернула страницы – протокол осмотра места происшествия и фототаблица. Жуткие снимки… Не только рубленые раны лица, но и отчлененная голова. Убийство супругов в деревенском доме с целью ограбления… Катя вспомнила Мосиных. И стала внимательно читать документы. Но больше не обнаружила никаких совпадений со словами тромбониста Зарецкого. Пожар… Топор, орудие убийства… Жертва привязана обрывком электрического провода к стулу… У Кати начало троиться в глазах от вводных. Гектор поднялся со стула, потянулся всем своим мускулистым сильным телом – как тигр. – Перерыв, – объявил он. – Мозги вянут от недоедания. Катя тоже встала, прошлась по кабинету, потерла кулаком спину. Гектор подошел к ней сзади, обнял и наклонил ее сначала чуть назад, затем вперед, вбок, он двигался и сам в таком ритме. Затем медленно провел двумя пальцами по ее позвоночнику – от шеи до поясницы, легонько нажимая, словно перебирая, разглаживая позвонки. Его рука замерла. Катя покосилась на него – Гектор Шлемоблещущий, до копчика, что ли, твой массаж? Однако Гектор не решился – отпустил свою добычу. Распечатал пакет с едой. Катя достала пачку антибактериальных салфеток, протерла руки от архивной пыли, вручила салфетку Гектору. Они сдвинули дела и занялись круассанами и сэндвичами, запивая их минералкой из одной бутылки. Из горла. Затем вернулись к чтению. Кипа проверенных уголовных дел медленно, но неуклонно росла. За окном уже багровел закат. День клонился к вечеру, когда они закончили и с толстыми однотомниками. Однако впереди их ждала гора тоненьких папок. Катя пока не знала, что это – либо приостановленные по каким-то причинам дела, либо другие висяки, где расследование заглохло, либо что-то еще. Рубленые раны лица… Женщина, связанная бельевой веревкой… Убийца, ее муж, задержан… Пожар… деревянный сельский дом с террасой сгорел дотла… Теги все повторялись, вводные совпадали, однако не приближались ни на йоту к картине, описанной тромбонистом Зарецким в его странном состоянии шока после удара молнии. Катя уже всерьез сомневалась – не призрак ли они ищут на пожелтевших страницах? Гектор убежден, что парень что-то видел. Но даже если это правда, совпадала ли картина в реальности с его описанием? Вчера в больнице он сказал им, что ничего не помнит. Но они все равно упорно ищут, копаются в ворохе жутких фотографий с мест старых происшествий, где изуродованные тела, сожженные трупы, хаос, смерть… За окном сгущались августовские сумерки. Гектор включил в кабинете свет. Они читали, читали… Оба уже вконец обалдели от обилия пустой ненужной информации. В восемь вечера в кабинет заглянул сотрудник архива. – У вас полчаса и закругляйтесь, – объявил он. – Мы посменно. Ночная дежурная смена работает по новому запросу. Старый, даже по тридцать шестой форме, уже недействителен. Новые правила. Так что вам придется покинуть архив. – Ничего, Катенька, я потом новый запрос организую. А что не успеем отфильтровать сегодня, попрошу сохранить в накопителе, – утешил Гектор Катю. Однако сам он выглядел озадаченным новыми правилами. Стопка тоненьких папок, казалось, даже не уменьшилась. Катя прикинула – дел пятьдесят еще. – Ну, тянем наудачу, как в картах, – усмехнулся Гектор. – У вас рука счастливая? У меня точно нет. Выбирайте вы. Каждому по две карты… то есть корочки с бумаженциями. Тройка, семерка, туз… перебор! Катя подошла к кипе и вытянула из середины два дела. Затем снизу с силой вытащила одно и сверху сняла еще папку. Два дела протянула Гектору. Два забрала себе. Неумолимый архивариус снова возник на пороге и указал на часы на стене – цигель-цигель… Гектор переворачивал страницы. Лицо его выражало глубокое разочарование. Совпадение вводных, но, увы, полный облом. Катя взяла свою тоненькую папку. Открыла без энтузиазма. Первым, как всегда, шел рапорт. Чуриловское ОВД. Сначала она не отреагировала. Но затем… Подмосковный Чурилов. Дальний сельский район, на отшибе, как Серебряные Пруды или Шатура. И речь о нем заходит обычно летом и осенью, когда в Чурилове начинаются торфяные пожары и горят леса в окрестных местах. Чурилов… он же недалеко от Кашина. Рапорт дежурной части. Катя глянула на дату: 17 августа. Но все случилось пятнадцать лет назад! В рапорте черным по белому: «На место пожара выехали сотрудники МЧС из сводного отряда, прикомандированного в Чурилов из соседних районов для борьбы с возгораниями на торфяных разработках. Прибыв на место, пожарные приступили к тушению старого деревянного дома, чтобы огонь не перекинулся на стоящий рядом с ним на участке новый, недавно построенный двухэтажный кирпичный дом»… Катя наклонилась над документом. Ощущая внезапно и жар… и холод… и что-то такое, отчего вся ее усталость разом улетучилась. – Гек, посмотрите… Он заглянул в ее уголовное дело. – Что написано в рапорте, Гек! – Пожар. Опять? Так… два дома – пожар в старом строении, а новый строящийся пожарные спасли. Впервые вводные по домам сошлись… – Да, но это не все. Вы рапорт читайте – кто сообщил в полицию Чурилова о возгорании. – Катя показала текст. В рапорте дежурной части Чуриловского ОВД значилось: первое сообщение о пожаре в частном доме 17 августа пятнадцатилетней давности поступило в 20.11. Заявитель – сотрудник МЧС сводного отряда Мосин И. А. Глава 12 Чурилов Катя перевернула страницу. Новый рапорт: «Пожар в частном дачном доме ликвидирован после прибытия на место пожарного расчета. Вызванными пожарными на место происшествия сотрудниками Чуриловского ОВД на дачной террасе обнаружены два трупа – сестры Крайновы. Полина 19 лет и Аглая 16 лет. Труп последней практически полностью сгорел. По первоначальным выводам, пожар после убийства начался в результате намеренного поджога с использованием разлитого по полу террасы керосина из дачной керосиновой лампы». Гектор достал смартфон – нужно было сделать фото страниц дела, потому что время поджимало. Катя открыла фототаблицу осмотра места убийства, и… ей сразу стало ясно. Это и есть то самое, что они искали, словно призрак грозовой сумасшедшей ночи. Гектор тоже понял, как только глянул на снимки. Обгорелое пластиковое садовое кресло опрокинуто. Ракурс цветной фотографии такой, что видны лишь задранные женские ноги, покрытые бурой кровью и копотью. До них огонь не добрался. Но деревянный пол вокруг кресла весь в саже, копоти и засохшей пожарной пене, смешанной с большим количеством запекшейся крови. На ногах – розовые кожаные сандалии без каблука, испачканные сажей. Следующее фото – ракурс кресла сбоку. К креслу толстой бельевой веревкой привязано мертвое тело женщины… нет, девушки с длинными светлыми крашеными волосами, спутанными и окровавленными. В лицо вонзен топор. Удар наискось. Левый глаз вытек. Лобная кость треснула. Разрублены челюсти – мертвая словно скалит остатки зубов (часть из них выбита ударом топора) в последней жуткой ухмылке. Лицо черное от сажи и запекшейся крови. Такой Катя увидела впервые на фото Полину Крайнову. Старшую сестру. Рядом с пластиковым креслом на закопченном полу обгорелые, залитые пожарной пеной часы-ходики с кукушкой. На стене обычной дачной террасы из тех, что возводили некогда в маленьких домах-скворечниках шесть на шесть в садовых товариществах, – обои в цветочек. Местами обугленные, черные, местами все еще сохранившие свой желтый колер. На следующем фото снова кресло – с другого ракурса. И рядом с ним на полу три пустые бутылки дешевого шампанского. Они не пострадали от огня. – Поджог, – сказал Гектор Кате. – В рапорте написано, использовали керосин из лампы. Запасаются им дачники на случай отключения света. Но керосина маловато в лампе. Поэтому большого пожара при поджоге не вышло. Кое-что выгорело на террасе, но многое осталось. Они сначала сочли сестер Крайновых дачницами. Но это была их первая ошибка. Вторую они поняли, как только увидели фотографии остальной части террасы – зря решили, что поджог не удался. Нет, из фотографий стало понятно, что часть террасы, примыкавшая к входной двери и крыльцу, выгорела почти дотла. Труп младшей сестры, шестнадцатилетней Аглаи Крайновой, лежал на полу среди головешек у сгоревшей входной двери. И сам был черен и страшен – не человеческое тело, уголь… Гектор быстро делал скрины. Катя ждала, когда он закончит, чтобы перевернуть страницы. А их в тоненькой папке оставалось мало, слишком мало для такого убийства. – Гек, смотрите, это же копии. – Катя поняла, что ее так озадачило еще при беглом взгляде на рапорт, где упоминался кашинский бывший пожарный Иван Мосин, первым сообщивший о возгорании. – Рапорты – ксерокопии! Но как такое возможно в архивном деле? А где же оригиналы документов? – Катя, я не слишком разбираюсь в полицейском делопроизводстве. Ладно, насчет оригиналов мы как-нибудь да узнаем. – Гектор был сосредоточен и серьезен. – На фото непонятно, как убили младшую девочку. – В папке нет ни протокола осмотра места происшествия, ни рапортов криминалистов, ни заключения судмедэксперта. – Катя пролистала документы. – А что же есть? За фототаблицей шел список (снова ксерокопия). В нем значилось несколько фамилий без указания, кто такие и в каком качестве проходят по уголовному делу. Копия о его возбуждении была подшита вместе со списком. Фамилии: Крайнова Алла, Пяткин Р. Ю., Павел Воскресенский.