– Ну, Лизок, не дуйся! Это же я ради нас с тобой заботился о твоем благе! О том, чтобы с тобой ничего не случилось. С тобой и нашими будущими детками… Его рука легла на ее живот. Лиза, отпрянув, сказала: – За это тебе большое человеческое спасибо, Степа. Ну, или вампирье. Ведь кто знает, что могло поджидать меня за той дверью. А ты бесстрашно отпустил меня туда одну знакомиться с «миром полуночи». Степа небрежно откинул черные кудри со лба, прекрасно зная, что этот жест делает его неотразимым. – Ну, не дуйся, Лизок! Я же извинился. Я человек, а не робот, как ты, вот мне на мгновение и сделалось, каюсь, страшно. Ну, полезла всякая чепуха в голову. Разве по себе не знаешь? Конечно, она знала. Хотя, как робот, не могла знать. – А что этот тип сказал? Он что, по-русски понимает? Вот это да! Лиза, направляясь в одну из двух ванных комнат и запирая ее изнутри (иначе, и в этом она не сомневалась, ей грозила компания Степы, к которой после инцидента с соседской квартирой она была не готова, во всяком случае, прямо сейчас), громко ответила из-за двери: – Да так, поговорили о трудностях быть исчадием ночи. И передала привет графу Дракуле. Впрочем, злость на Степу улетучилась, когда она, намеренно простояв под душем не меньше получаса, а потом долго вытираясь перед огромным зеркалом, вышла из ванной комнаты и обнаружила его спящим в кресле – в одежде и даже в кроссовках. Склонившись над ним, Лиза отбросила со лба темную прядь и поцеловала своего друга и почти мужа в лоб. Ну да, мужа – несмотря на все, она его любила, да еще как! Или же… Степа, приоткрыв глаза, усмехнулся, потянул к себе девушку, а дальше… Дальше они перешли в спальню с кроватью под балдахином, украшенным наполеоновскими вензелями! * * * Утром, попивая на просторной кухне горячий черный кофе, Лиза не могла отделаться от ощущения, что и она сама, и Степа ведут себя так, как будто вчера ничего не случилось. Точнее, уже сегодня. И она имела в виду не восхитительный секс, который последовал в пятом часу утра. Вероятно, даже чересчур восхитительный, словно… Словно во искупление вины. А сцену в коридоре, во время инцидента с соседской квартирой. Наблюдая за полураздетым другом, а скоро и мужем, который о чем-то, не переставая, болтал, Лиза думала: любит ли она его? Все остальное неважно. И сама же дала себе ответ: да, любит. Несмотря на неприятную сцену, ничуть не меньше, чем раньше. Не исключено, что даже больше. Ведь и на солнце есть пятна. А вот что касается утверждения, что все остальное неважно… Возможно, это было не так. Далеко не так. Совсем и полностью не так. Степа, вдруг замерев на полуслове, улыбнулся, как умел улыбаться только он, и спросил: – Ты так на меня смотришь, Лизок… Душа у нее ушла в пятки. Неужели… Неужели он почувствовал, что она сомневается? Нет, не в ее к нему любви, а в том, стоит ли доверять этой любви. И доверяться. – О чем ты думаешь? – произнес Степан, и тон его вдруг сделался требовательным. Или это ей показалось. А может, не только это показалось? Паникуя, Лиза брякнула в ответ первое, что пришло в голову: – Наверняка перед Лувром уже гигантская очередь. И выставочный зал с «Моной Лизой» забит китайскими туристами. Степа улыбнулся, подошел к ней и поцеловал за ушком. Она ведь всегда от этого млела. Впрочем, млела и сейчас. Но… Но что-то изменилось? – Вероятно, забит, и я бы купил частную экскурсию по пустому Лувру, причем за любые деньги. Но Лувр этого не предлагает, по крайней мере на своем официальном сайте. Однако я организовал для нас еще до вылета из Москвы билеты по Интернету. Стоять перед пирамидой во внутреннем дворе не придется. У нас еще есть три часа, чтобы позавтракать, прошвырнуться по городу и попасть в Лувр! – Организовал? – спросила Лиза, стараясь, чтобы ее голос звучал нейтрально. Ну да, любящий ее мужчина организовал билеты в Лувр – что может быть лучше и круче? Только организовал на тот день и время, которые сам счел правильными. – Ты не рада? – спросил Степа. – Лизок, если что-то не так, то мы не пойдем, конечно. Давай тогда сегодня не в Лувр, а куда-то еще. Ты что хочешь? Просто погулять по городу? Съездить в Версаль? Покататься по Сене? Вероятно, она дура, причем дура огромная и набитая. Ее друг, а вскоре и муж, решил сделать сюрприз, обо всем позаботился, все устроил, а она еще и недовольна. Ну да, дура. Только вот опять все выходило так, как хотел он. Но разве она не хотела сегодня отправиться в Лувр? Чувствуя, что на глаза у нее набегают слезы, девушка пробормотала, не желая, чтобы Степа понял их истинную причину: – Ах, ты такой… заботливый! – Лизок, глупенькая, ты что, плачешь? Ну, не надо! Я не хочу, чтобы ты плакала… А может, она хотела? – Ну, не стоит! Понимаю, что для тебя это такой приятный сюрприз, но сюрприз и должен быть приятным, не так ли? Какой прок от сюрприза неприятного? Например, от такого, как прошедшей ночью… Степа прижал к себе Лизу, и она, чувствуя, что сейчас зарыдает во весь голос, и желая во что бы то ни стало остановить слезы, произнесла: – Ну да, очень приятный, вот я и плачу. Спасибо тебе, Степа! Хорошо, что на его мобильный пришло сообщение, и Степан, встрепенувшись, поцеловал Лизу и метнулся проверить, кто и что прислал. Это могло быть что-то важное по работе. Воспользовавшись паузой, Лиза, так и не допив кофе, выскользнула из кухни, проследовала в ванную комнату, где, закрывшись (что, вероятно, грозило перерасти в привычку), включила воду и дала волю слезам. Нет, не так она представляла свое предсвадебное романтическое путешествие в Париж. Не так. А судя по прекрасному настроению Степы, у него-то все шло по плану – по его плану. Лиза дала себе зарок, что не даст больше воли чувствам и постарается быть прежней. * * * Заминка вышла, когда они покинули квартиру и оказались перед дверью соседской. Странная сцена, разыгравшаяся ночью, казалась теперь сюрреалистичной.