Воротыйло позволил нам отвести его в гигантскую спальню, откуда Кариночка (двуногая!) вытолкнула меня, а четвероногая, угрожающе зарычав, тоже намекнула, что пора уходить. Получив официальный внеплановый выходной, я неспешным шагом удалилась. И, едва дверь президентского люкса закрылась за мной, сломя голову понеслась к себе в номер, чтобы уже через пять минут вылететь на Елисейские Поля и, отказавшись от услуг швейцара, желавшего вызвать мне такси, почти бегом направиться к метро. * * * Наконец-то я ступила на рю Виндзор и, чувствуя себя на грани обморока, подошла к дому номер 34. Он – старинной кирпичной кладки, пятиэтажный, не особо красивый – резко контрастировал с окружавшими его мраморно-гранитными зданиями современной постройки. Дернув дверь искомого дома, которая, конечно же, была закрыта, я, запрокинув голову, стала изучать окна. Может, мне надо проникнуть в квартиру номер 34? Если таковая в доме, вообще, существует. Или 3 и 4 надо сложить и наведаться в квартиру номер 7? Если бы еще знать, какая квартира имеет нужный номер, я бы, честное слово, прямо на месте и попыталась это сделать, но на табличках звонков моему взору открылись только фамилии. Несколько в смятении, не зная, что предпринять, я в раздумьях принялась ходить по рю Виндзор, не такой уж и протяженной, возвращаясь к центру моих поисков: кирпичному дому номер 34. Внезапно я заметила то, что, вообще-то, должна была заметить намного раньше. Под прямым углом от дома номер 34 вправо уходил небольшой проулок, который не был отдельной улицей, так как тянулся не более чем метров на сто – сто пятьдесят и где стояло всего несколько домов, а ответвлением все той же рю Виндзор. Отправившись вниз по этому проулку вдоль стены дома номер 34, я вышла к его обратной стороне – и обомлела, чувствуя, что ноги меня не держат. В небольшом палисаднике, который располагался все еще на территории, относившейся к дому номер 34, прямо на границе с соседним домом, я увидела высоченный, явно старинный дуб. * * * Все сошлось в одной точке, и я, чувствуя головокружение, даже прислонилась к невысокой ограде. Дубу было явно больше ста лет, возможно, он стоял тут даже в те дни, когда в Париже всем командовал Наполеон – если не Первый, тот, что Бонапарт, так его племянник Третий, тот, что построил все эти столь любимые туристами, в особенности китайскими, воздушные бульвары и ажурные проспекты, варварски снеся при этом почти все средневековые строения. Значит, рос этот дуб и во времена Лизы Ф., сто лет назад. Осмотревшись, я заметила одинокого прохожего и, делая вид, что говорю по мобильному, поднесла аппарат к уху, ожидая одного: когда этот тип наконец-то сгинет! Затем по улице проехал шикарный черный автомобиль с затемненными стеклами, причем катился он крайне медленно, и у меня едва не сдали нервы, что для моей нордической натуры вообще-то нетипично. Когда же вы все отправитесь к чертям собачьим! Это я не произнесла, но успела подумать, провожая взором наконец-то свернувший на соседнюю улицу автомобиль, раз десять, а то и все двадцать. Убедившись, что наконец-то в проулке рю Виндзор никого нет, я, привстав на невысокий пьедестал ограды, перемахнула через нее и оказалась в палисаднике. Не теряя времени, я направилась к дубу, не зная, однако, что и где мне искать. Все же прошло сто лет, и если Лиза Ф. закопала где-то под деревом сундук с «Моной Лизой», то та могла давно превратиться в изъеденную плесенью доску со вздувшимися, отваливающимися слоями бурой краски. Может, в дупле? Но никакого дупла я, как ни старалась, среди корявых веток, покрытых резными листьями и начинающими созревать желудями, не разглядела. Не лезть же на дерево! Хотя это, конечно, идея… Вместо этого я обошла дуб, стараясь разглядеть, не зарыто ли что-то под его корнями. И вдруг замерла перед границей с соседним участком, которая была выложена старыми, почерневшими кирпичами. На том, который соприкасался с мощными корнями дуба, я увидела полустертые, однако все еще различимые цифры: «34». Я принялась рыть голыми руками, нисколько на заботясь о грязи под ногтями. Кирпич сидел прочно, однако я особа упорная, поэтому, переполненная адреналином, расшатала его и наконец-то вытащила из гнезда. Моим глазам предстало семейство многоножек, которые, лишившись крыши над головой, испуганно заметались. Однако на малоприятных тварей мне было наплевать: я заметила покрытый слизью холщовый пакет, который лежал под кирпичом, – по нему как раз и бегало туда-сюда семейство многоножек. Без всяческих сантиментов стряхнув их, я подняла пакет, который был небольших размеров и уж точно не мог вместить «Мону Лизу». Не вытерпев, я принялась рвать его, не обращая внимания на сломанный ноготь. Наконец мне удалось проделать дырку, а потом с треском разорвать пакет и убедиться в том, что внутри имеется еще один, на этот раз желтовато-серый, с большой красной сургучной печатью. На печати значились литеры «ML». Ощупав этот второй пакет, я поняла: там наверняка новый ключ, скорее всего, еще одна открытка. Ну что же, если Лиза Ф. хотела, то я была готова продолжить эту игру, которая начинала мне нравиться. Кое-как поставив кирпич на место, я не удосужилась снова прикопать его и, совершенно равнодушная к судьбе растревоженного семейства многоножек, отряхнула руки, быстро выглянула из палисадника, убедилась, что в проулке никого нет и перелезла через заборчик в обратном направлении. А затем быстро зашагала прочь от дома номер 34, сжимая в руках, далеко не самых чистых, новый ключ. Выйдя на соседнюю улицу, я прошла мимо уже знакомого, теперь припаркованного на обочине черного автомобиля премиум-класса и приняла решение, что отправлюсь в первое попавшееся кафе или, еще лучше, ресторан, чтобы помыть руки, позавтракать (что мне еще не удалось) и ознакомиться со вторым ключом. Уже оставив черный автомобиль у себя за спиной, я вдруг услышала знакомый голосок: – Мона, ну куда же ты! Разве не хочешь составить нам компанию? * * * Первым моим импульсом было бежать, но, поборов его, я медленно развернулась – и увидела опиравшуюся на приоткрытую дверцу автомобиля Кариночку. Двуногую. Помахав мне левой рукой, на которой полыхнули огромные бриллианты (в правой она держала свою четвероногую тезку, тоже с бриллиантами на ошейнике), Кариночка крайне сладким тоном сказочной ведьмы пропела: – Ну давай же, мы ведь тебя ждем! Юрий Дмитриевич и я! Четвероногая Кариночка подала голос, как будто напоминая, что и она тоже. Может, в самом деле напоминая? Не понимая, каким образом они узнали, где я, и почему вообще возникли на рю Виндзор, я направилась к автомобилю, на ходу придумывая более-менее достоверную причину моего тут пребывания и размышляя над тем, куда спрятать новый ключ. В просторном салоне автомобиля расположился с крайне кислым выражением лица Воротыйло, а водитель в униформе, отделенный от нас непрозрачной перегородкой, не мог ни видеть, ни слышать того, что происходило на местах для пассажиров. Я с опаской опустилась на кожаное сиденье, и Кариночка, нажав кнопку, подала сигнал водителю, чтобы тот тронулся. Мы медленно покатились вперед. Я молчала, они тоже. Наконец первым не выдержал Воротыйло: – Я тебе верил, а ты меня обманула! Значит, все же разнюхал о подделках в своей коллекции? Интересно, что он со мной сделает – утопит в Сене? Или отдаст на растерзание Кариночкам – четвероногой и двуногой? Я не знала, какая смерть страшнее. Я сочла нужным хранить дипломатическое молчание, а Воротыйло, взяв лежавший рядом с ним на сиденье мобильный, показал мне занятное видео. Я сразу поняла, что изображена на нем я, а вот главным действующим лицом является месье Шахрияр: с разбитым черепом в своем подземном хранилище сокровищ. Это были съемки одной из камер, которыми нашпигован его замок в Сен-Клу, только вот весь вопрос в том, как эти кадры попали на мобильный Воротыйло? Причем то, что я видела, было не записью нелепого, но, без всякого сомнения, несчастного случая, а нарезкой, причем умелой, которая заставляла поверить, что я убила месье Шахрияра, а затем еще и ограбила. – Вот что пришло мне ночью! – заявил Воротыйло свирепо, и я не стала спрашивать, от кого. От того, кто имел доступ к камерам в замке месье Шахрияра. Покойного месье Шахрияра. – Значит, ты убила старика и похитила кодекс, а мне наплела, что он отказался его продавать? Черт с тем, что убила, за это ты сама отвечать будешь! Но где кодекс, Мона! Я впервые подала голос. – Понятия не имею! Я его не убивала, это все манипуляция записью. Это был несчастный случай! Прямо как с вами – он поперхнулся, свалился с лестницы и на голову ему упал бюст. Бюст Леонардо. Кариночка (двуногая!) хмыкнула, а другая (четвероногая!) тявкнула. Воротыйло же, на глазах багровея, завопил: – Хочешь, чтобы я в это поверил, Мона? Понимая, что терять мне нечего, я совершенно спокойным тоном ответила: – Хочу! И, кстати, вам противопоказан стресс, об этом врач говорил. Вы же хотели провести весь день в отеле. Понимаю, это была уловка, чтобы проследить, куда я отправилась! Кариночка же – глазастая особа! – воспользовавшись тем, что я потеряла бдительность, вырвала у меня из рук пакет с новым ключом и протянула его Воротыйло: – Пупсик, она с этим через забор перелезла! Наверняка там прятала и вернулась, чтобы забрать!