– Рассуждай вслух! – потребовала Кариночка. – Это же жуть как интересно! Я подчинилась и заговорила: – Итак, что мы видим? Изображен на этот раз не один город, а целых три. Королевский дворец в Турине с надписью «Torino», московский Кремль с надписью «Moscou» и Александрийская колонна на Дворцовой площади с надписью «Saint-Pétersbourg». Помимо этого в левом нижнем углу изображение хищной птицы, то ли сокола, то ли ястреба… – Беркута, – заявил увлекавшийся птичьей охотой Воротыйло, и я, кивком поблагодарив его, продолжила: – В правом нижнем углу набор латинских букв… Кариночка, дышавшая мне в спину, воскликнула: – Может, формула какая? Там ведь знак равно имеется! Мысль для дурной головы ее обладательницы была неплохая. Я быстро открыла мобильный и задала в поиске обнаруженную комбинацию: «pV=vRT». – Уравнение состояния идеального газа, – выдал вдруг на-гора Воротыйло, и когда я в изумлении воззрилась на него, не без самодовольства добавил: – Я все-таки физтех закончил, хотя и на трояки, но твердые. Интернет через мгновение подтвердил его слова: это была названная им физическая формула, известная также как уравнение Менделеева – Клапейрона. – Неплохо, – буркнула я, понимая, что втроем мы движемся к цели намного быстрее. К «Моне Лизе», которую эта чертова троица хотела отобрать у меня. Ну, еще посмотрим, кто кого… Затем я провозгласила, уже набирая новый запрос для поиска: – Да будет вам известно, что у Леонардо имеется еще один кодекс, так называемый «Кодекс о полете птиц», или «Туринский кодекс», который, и это сущая правда, хранится в Королевской библиотеке Турина. Но ни в Москве, ни в Питере никаких кодексов Леонардо нет! – Может, неизвестные? – предположил Воротыйло, но я даже не удостоила его комментарием. Кариночка же заявила: – Пупсик, если они неизвестные, то нам от этого ни жарко, ни холодно! Да и Мона лучше знает, не мешай! Пупсик безропотно проглотил эту реплику в свой адрес. Хмыкнув, я увеличила на карте результаты поиска: – На первой открытке название города на самом деле было названием улицы в Париже, в данном случае в Нёйи-сюр-Сен. Значит, логично предположить, что такая же аналогия имеет место и во втором. В Париже есть все три улицы – рю Турин, рю Моску и рю Сен-Петерсбур. Но почему три? Потому что… – Я показала им виртуальную карту. – Потому что они в одном месте сливаются друг с другом, вот здесь! И знаете, какая улица отходит от слияния трех улиц с названием городов? Рю Клапейрон! * * * Излишне говорить, что меньше чем полчаса спустя мы катили по рю Клапейрон, узкой, безликой, без единой достопримечательности парижской улочке. – Но тут куча домов! – произнес банальность Воротыйло, вертя головой туда-сюда. – Как узнать, где она спрятала «Мону Лизу»? – Или очередной ключ, пупсик! – заверещала явно вошедшая в раж Кариночка. – Мне хочется, чтобы поиски продолжались, а не сразу закончились. Это так возбуждает… Она прижалась к Воротыйло, а я почувствовала, что меня начинает подташнивать. Но замечание Кариночки было дельное. – Так мы ничего не найдем! – заявила я. – Велите остановить, мы пройдемся по улице пешком! Я вышагивала впереди, за мной Кариночка со своей тезкой на руках, а за нами, отдуваясь и пыхтя, топал не привыкший к пешим прогулкам Воротыйло. – Мона, ты же такая умная! – стрекотала Кариночка. – Ты должна понять, какой номер дома! Или мы не номер дома ищем, а что-то другое? – Размер груди, что ли? – ляпнул пошлость Воротыйло, и Кариночка затряслась в идиотском смехе. Я же про себя отметила, что ее замечание было не лишено разумного зерна. А кто, в самом деле, сказал, что снова нужен номер дома? Покоя мне не давал этот самый беркут – если он для чего и нужен, то для того, чтобы на рю Клапейрон указать нам место, где следует искать. Но на что может указать беркут? Заметив вездесущих парижских воробьев, которые перепорхнули с крыши на крышу, я уставилась на нахально клевавших что-то прямо у нас под ногами голубей, не желавших улетать и согласных быть раздавленными, дабы не упустить остатки брошенного кем-то (нерадивым туристом!) на тротуар фастфуда. – Мона, – продолжала канючить Кариночка. – Ну давай же, разродись идеей! Мона, почему ты молчишь? Мона, я же просила, чтобы ты размышляла вслух! Мона! Мне захотелось двинуть Кариночке под ребра, но я сдержалась: я же полностью во власти Воротыйло и его жены, и убегать не имеет смысла. Как и обострять с ними и без того непростые отношения. Кариночка, мешая мне своими постоянными вопросами, вдруг стала причитать над своей четвероногой тезкой, которая захотела, видите ли, пи-пи. Пришлось всем скопом семенить за четвероногой тварью, которая, примостившись около одного из домов, занялась тем, чем занимаются все собаки в мире. Мой взгляд упал на взметнувшихся из-под лап Кариночки воробьев, один из которых уселся на черный чугунный французский балкон того дома, перед которым мы стояли, терпеливо ожидая, пока собаченция не справит нужду. Внезапно я закричала: – Беркут! Вот он, беркут! – и указала на балкон, резная, явно старинная решетка которого была украшена затейливыми узорами, в том числе и двумя птицами, которые венчали собой круглые массивные края. Одна из птиц была орлом, а другая – беркутом, точь-в-точь таким же, как и на открытке. Я прикоснулась к металлическому беркуту, благо что до него можно было дотянуться без проблем: жалюзи на окне квартиры были спущены. – Пупсик! – требовательно заявила Кариночка, подзывая к себе мужа. – Нужна физическая сила! Попробуй это поддеть или открутить! Но беркут сидел прочно и не поддавался. Наверняка за прошедшие сто лет его красили много раз, и, не исключено, слои краски теперь препятствовали тому, чтобы отвинтить набалдашник в виде птицы. Возможно, и резьба давно сорвана. Кариночка указала мужу на второй балкон на первом этаже, и миллиардер беспрекословно, невзирая на то, что мимо нас сновали люди, принялся теребить птицу. Кучка туристов, опять же китайских, остановилась напротив и, смеясь и галдя, принялась снимать на свои смартфоны Воротыйло, который выглядел как напившийся вандал-дебошир. Кариночка, подойдя к ним, вырвала сразу два телефона и швырнула их на мостовую. Сладко улыбаясь, показала попятившимся от нее китайцам средний палец, увенчанный платиновым перстнем с солидным квадратным бриллиантом. Я же думала, что нам делать, если нужный балкон не на первом этаже, а выше? Добраться до него можно только из квартир – или заказав пожарную лестницу или строительный кран с мобильной платформой. Я не сомневалась, что Воротыйло организует это за час или даже сорок минут. – Есть! – услышала я вдруг голос олигарха и, забыв о китайцах, подбежала к нему. Он уже скручивал, хотя и не без труда, беркута с третьего, последнего балкона на первом этаже. Кариночка, скача около нас, все причитала: – Дайте мне, дайте мне! В итоге именно она извлекла из полой стойки, на которую был навинчен набалдашник в виде беркута, что-то скрученное в трубочку. Это был покрытый пылью и паутиной серый конверт. К Кариночке бросился один из китайцев, что-то крича на китайском и явно обвиняя ее в нанесении ущерба со скоростью два миллиона слов в минуту. Воротыйло, выдвинувшись вперед, выставил большой волосатый кулак и процедил на русском: – Хочешь, я засуну его тебе в глотку? Уж не знаю, понимал ли китаец по-русски, но группка туристов, подобрав свои разбитые смартфоны, немедленно ретировалась, а мы уселись в подкативший по знаку олигарха автомобиль. – Господи, какое небывалое приключение, пупсик! – стенала Кариночка, обнимая и целую свою четвероногую тезку. – Если бы не моя девочка, то мы бы не нашли беркута… Нашли бы, только не так быстро: ведь с ними была не только собака, но и я! – Пупсик, позволь мне… – начала Кариночка, протягивая руку за конвертом, но Воротыйло, не разрешив ей завладеть находкой, сам властно разорвал конверт. Оттуда выпала новая открытка – и большой старинный, со сложной бородкой ключ. – Ключ от тайника с «Моной Лизой», – выдохнула Кариночка, и я подумала о том же. – Смотрите, бородка ключа в виде буквы «L»! – А где тогда «М»? – резонно пробасил Воротыйло. – Потому что если подразумевается Mona Lisa и ключ с «L» у нас имеется, то нужен еще и с «M»! Словно по команде олигарх (хотя бы и бывший!) и его супруга (настоящая!) уставились на меня, как будто я могла дать им ответ на этот резонный, в общем-то, вопрос. Но я не могла и, чтобы не афишировать это, авторитетно заявила: – Значит, мы были на финишной прямой – еще одна шарада и… Что наступит потом, я не знала, но была уверена в одном: Вортыйло и его Кариночкам я ее не отдам. Даже если мне придется убить чертову троицу голыми руками. Ну, если с шофером в придачу: квартет. А что бы вы сделали ради единоличного обладания оригиналом «Моны Лизы»?