– И меня бы тоже, если бы вы не помешали, мадемуазель Лиза. Он нанял себе продажную полицейскую, которая выполняла роль его придворной убийцы. И все ради Леонардо и его «Моны Лизы». Он только спит и видит, как отыскать оригинал… На этот раз Барбара и Лиза переглядываться не стали. – Он, я в этом уверен, подослал убийцу и к Клоду. Сначала долго пытался добиться от него, чтобы тот отдал ему открытку Лизы Ф., запугивал, делал вид, что Клода, который давно того, преследует некая могущественная подпольная организация, так называемые они, но тот, несмотря на все давление, не хотел уступать. Тогда он пошел на крайние меры и подослал к нему эту особу с заданием выведать у Клода, где в его сокровищнице спрятана открытка, и забрать ее… Лиза поняла, что именно в этот момент и оказалась в жилище малыша Клода. – Кто он? – быстро спросила Барбара. – Ты его знаешь? Жан-Люк усмехнулся. – Не только я, душечка, но и ты. Он ведь не так давно переехал в тот же дом, где жил Клод, чтобы быть ближе к Леонардо, а заодно и ко всем сокровищам Клода, которого, как ты в курсе, он давным-давно отбил у меня. Он явно надеялся на то, что их связь возобновится и Клод завещает ему все свои сокровища. – Рене-Антуан! – ахнула Барбара, и Лиза вдруг взволнованно проговорила: – Месье Антуан? Тот самый смешной приставучий старик в черном берете и красном шарфе, который живет на рю Франсуа Мирон? Это что, он? Жан-Люк и Барбара одновременно кивнули, и старик сказал: – Да, это он. Он же бывший член нашей Лиги Леонардо, откуда был исключен за обман, и уже достал меня настырными просьбами уступить ему открытку Лизы Ф. А потом он начал угрожать. Я дал наводку полиции, думаю, они уже допрашивают старого хрыча. Ну, и подельница наверняка его сдаст, так что мне больше ничего не угрожает. Кстати, не выпить ли нам по этому поводу шампанского? Мона Зайдя в кабинет босса, где теперь расположилась Кариночка, точнее, обе, что двуногая (за столом эпохи Наполеона Третьего), что четвероногая (под столом эпохи Наполеона Третьего), я внутренне напряглась. Я знала, что разговор предстоит непростой. Теперь, после кончины Воротыйло на операционном столе (отказало сердце – как сто лет назад у Лизы Ф. – прямо мистика какая-то!), двуногая Кариночка унаследовала все его миллиарды (ну, или то, что от них осталось). И все мои фальшивки в коллекции покойного мужа, которая ровным счетом ничего для нее не значила. Мило улыбнувшись мне, двуногая Кариночка (в то время как четвероногая угрожающе заворчала) произнесла, когда я уже была готова опуститься в роскошное кресло Луи-сез. – Нет, не садись. Сидеть во время нашего разговора буду я, а ты, Мона, будешь стоять! Кстати, не забудь, мы больше не на ты, а на вы. Для тебя я Карина Львовна. Не возражаешь? – Нет, Карина… Львовна, – произнесла я издевательски подобострастно. Хихикнув, она огорошила меня вопросом: – И сколько именно подделок ты подсунула пупсику? Я все же рухнула в кресло, и Кариночка, явно и рассчитывая на такой эффект, который был своего рода чистосердечным признанием, все смотрела на меня. Похоже, я сильно недооценила эту силиконовую дуру. Она, может, и была силиконовой, но далеко не дурой. Наверное, даже умнее меня. – Около тридцати, – произнесла я осторожно. – А как ты… как вы узнали? Кариночка, хмыкнув, ответила, хлопая накладными ресницами: – Меня все считают идиоткой, и это позволяет мне удачно идти по жизни. Да, я далеко не самая умная, но теперь я вдова миллиардера и сама миллиардерша. Неплохо для идиотки, не так ли? Собаченция в рубиновом (на этот раз) ошейнике согласно заурчала, да и я была вынуждена признать справедливость ее слов. – Просто мне тоже нужны были деньги, и когда я решила заменить кое-какие экспонаты коллекции пупсика на копии, то сведущие люди поведали мне, что я принесла им уже подделку, причем очень умелую. Ну, и я стала выяснять, что же в коллекции пупсика настоящее, а что фальшивка. Там фальшивок около шестидесяти, Мона! Не просто умнее меня, а намного умнее. Я ничего не отвечала, так как все и так было ясно. И тут она снова огорошила меня. – Ну, не беда, Мона! Кто старое помянет… Она сладко улыбнулась. – Ну, а кто забудет… Знаешь, чего мне не хватает в жизни? Приключений! Теперь у меня есть миллиарды, но жизнь станет еще скучнее, чем была. А искать «Мону Лизу» мне так понравилось! Хоть мы и не нашли ее, а отыскали новую карту, но ведь можно продолжить поиски… Мое сердце забилось, и Кариночка сказала: – Ты будешь работать на меня, как работала на пупсика. О том, что его коллекция полна подделок, забудем. Но идея неплохая – подменять одни экспонаты на другие! Думаю, этим можно заниматься и дальше. Точнее, ты будешь заниматься этим, когда устроишься на работу с блестящими рекомендациями от меня к… Она назвала имя одного из богатейших людей в Европе. – Он, соболезнуя мне по причине кончины пупсика, сам завел разговор о том, что теперь, когда я не нуждаюсь в твоих услугах… Ты перейдешь на работу к нему – его коллекция одна из самых обширных в мире! Это, бесспорно, было так. – Но если я буду работать на него, то как я одновременно смогу работать на вас… Я осеклась. Потому что поняла, как. Так же, как предлагал мне месье Шахрияр. Кариночка пояснила: – Станешь двойным агентом, Мона. Будешь работать на него, а на самом деле передавать подлинники из его коллекции, замененные тобой на копии, мне. – И как долго? – спросила я упавшим голосом, и Кариночка сладко улыбнулась. – Пока мне не надоест. Или пока не отыщешь «Мону Лизу». Финансовых причин заниматься криминалом с подделками у меня нужды нет, но это так… так возбуждающе! Ее четвероногая тезка под столом тявкнула, и у меня возникло непреодолимое желание пнуть ее ногой. Как и ее двуногую хозяйку тоже. – Не забывай, я уладила все проблемы с наследниками месье Шахрияра. Это ведь начальник охранного бюро, которое отвечало за электронное обеспечение замка месье, позволил себе такую шалость и попытался шантажировать пупсика. Со мной такое не пройдет! Я не сомневалась, что недальновидному бедолаге не повезло. Мир его праху! Как и праху злобной химички, к убийству которой – теперь я в этом не сомневалась – силиконовая дура Кариночка (тогда еще не силиконовая и, как оказывается, вовсе не дура) стопроцентно приложила руку, сверкавшую теперь эксклюзивными бриллиантами. – Ты у меня на крючке, Мона! Твои подделки в коллекции пупсика. Есть видео, из которого можно сделать вывод, что месье Шахрияр вовсе не погиб в результате несчастного случая, а был убит тобой. Я, чувствуя, что сердце у меня оборвалось и летит куда-то в центр галактики, разом поняла: то, что предлагал мне Шахрияр, было цветочками по сравнению с замыслом Кариночки. Она, эта туповатая силиконовая блондинка с накладными ресницами и четвероногой тезкой, станет моим новым боссом – причем навсегда! И как меня угораздило так влипнуть? Вот уж точно: «Tua per sempre, ML». Навсегда твоя, Мона… Вернее: Мона навсегда твоя! Кариночка же хихикнула и спросила: – Ты ведь поможешь найти подлинник «Моны Лизы» для моей коллекции? Лиза – …Ты продал ее? – Барбара ахнула, а Лиза едва смогла сдержать слезы. Только теперь, после того как суматоха улеглась, – Жан-Люк выписался, Степа должен был вот-вот выйти из Американского госпиталя, а месье Антуан, давно признавшись в том, что заказал убийство малыша Клода и пытался организовать убийство Жан-Люка, был под следствием, как, впрочем, и его подельница, внучка его бывшего любовника, в самом деле когда-то подвизавшаяся на подиуме, но успехов не достигшая и решившая делать карьеру в полиции, давно и прочно, еще со своих гламурных времен, повязанная с миром криминала, – они с Барбарой наконец-то смогли вернуться к поискам «Моны Лизы». И хоть карта, указывавшая путь к оригиналу, оказалась в цепких, унизанных непомерно огромными бриллиантами ручках вдовы олигарха Воротыйло, Лиза была уверена: они смогут найти «Мону Лизу». Ее «Мону Лизу». Но ведь у нее уже была ее «Мона Лиза» – та самая копия, которую она обнаружила в антикварном салоне Барбары. И которую, как теперь выяснилось, во время их отсутствия девятнадцатилетний внук лучшей подруги Барбары, присматривавший за салоном, продал какому-то случайному клиенту. Точнее, клиентке. Молодой человек, явно пристыженный и словно заведенный твердивший извинения, заявлял, что мадам сама разрешила ему совершать сделки до десяти тысяч евро, а эта явно состоятельная дама средних лет предложила за старую картину, на которой ничего практически не видно, именно эту сумму. И сделка состоялась. – Как хоть ее зовут? – бушевала Барбара, но молодой человек этого не знал: покупательница была не постоянной, а случайной. Кажется, немка. Хотя, может, австриячка. Или, вообще, швейцарка или шведка. Не исключено, что голландка…