– Но тогда говорить с ним будут они, а не вы. – Да, ты прав… Есть вопросы, которые я хотела бы задать ему сама. – Я видел один из их кораблей, – с воодушевлением сообщил Рутер. – Вроде это было где-то в окрестностях Хаззарди. Капитан Верранвелл велел всем нам подойти к иллюминатору и посмотреть. Это выглядело… Ой, даже не могу подобрать слова. Совсем не так, как ваш корабль или любой другой обезьяний. Вуга сказал, что он похож на кусок замерзшего дыма; Коссел сравнила с осколком грязного льда с огоньками внутри; а я подумал, что он больше напоминает старый серый зуб. Однако у корабля пришельцев совсем не было парусов. Им не нужны паруса, чтобы плыть, куда захочется. – Паруса хороши внутри Собрания, – терпеливо объяснила Адрана. – Но они совершенно бесполезны за его пределами – в Пустоши и огромных пропастях между звездами. Когда-то у нас, вероятно, были способы преодолевать эти расстояния, и готова спорить, что вовсе не со скоростью несколько тысяч лиг в час. Возможно, несколько миллионов лиг в час, если такое считалось достаточным. У инопланетян, которые прилетают в Собрание, чтобы вести с нами дела, должны быть корабли, способные перемещаться гораздо быстрее наших. – Надо расспросить их об этом, – заявил Рутер с таким видом, словно за всю историю человечества никому не приходила в голову подобная мысль. Адране стало неловко из-за того, что придется умерить его энтузиазм. – Не думаю, что они захотят поделиться с нами технологией. Существует система, Рутер, и она подходит всем участникам. Мы, обезьяны, обретаемся вокруг Старого Солнца и ведем вполне сносную, хоть и недолгую жизнь. Иногда инопланетяне помогают нам – у них развита медицинская и прочие технологии, – но тщательно контролируют это дело. Мы не остаемся в долгу – у нас есть возможность извлекать пистоли из шарльеров, а инопланетяне не могут или не хотят заниматься этим самостоятельно. Они управляют банками, сняв это бремя с нас, что на первый взгляд кажется проявлением доброты. Им это выгодно: пистоли из шарльеров поступают в банковские хранилища, а что с ними происходит потом – поди знай. Мы решили, что пистоли – хорошая валюта, но инопланетяне явно ценят их намного выше. В этом смысле мы выступаем в роли средства производства. Такова система, и инопланетяне не сделают ничего, что могло бы ей навредить, по крайней мере пока вокруг Старого Солнца существует жизнеспособная цивилизация. В конце концов все закончится – я подразумеваю наше краткое славное Заселение – и инопланетяне либо послужат причиной финала, либо просто не смогут его предотвратить. Сама не знаю, какой вариант мне больше нравится. Приятно думать, что они куда сильнее, чем мы, не так ли? Рутер кротко кивнул на этот вопрос, и она добавила: – Но возможно, эта сила не так велика, как нам хотелось бы. Из того, что у них есть таинственные корабли и они могут прилетать и улетать, когда захотят, не следует, что у них есть возможность спасти нас от самих себя. – Это Заселение окажется другим, – заявил Рутер. – Я уверен. Предыдущие… Ну, тогда были не мы. Те разумники поступали неправильно. Слишком жадничали или совершили ошибки. – С безаппеляционностью юности он добавил: – Мы не станем такими. – Мы станем исключением там, где двенадцать цивилизаций потерпели неудачу? Включая эпохи Изготовителей Шарльеров, Совета Облаков, Стеклянных Королев, Воплощенного Множества, Грандиозного Инструментария? Каждая из этих цивилизаций значительно опережала нашу в развитии. Рутер, ты правда думаешь, что мы добьемся большего? – Я думаю… мы должны попытаться, – смутился он. – Видишь, твоя уверенность уже дала трещину. Так и должно быть. – Адрана снова похлопала по ящику. – Здесь таится ответ… или хотя бы частичный ответ. Тот Самый Щелкун знает о пистолях, об их истинном предназначении. Думаю, он знает намного больше. Вот почему враги так стремились заставить его замолчать. Вот почему он важен для нас. Я сдержу слово и доставлю его в Тревенца-Рич. – Там вас арестуют, – сказал Рутер. – Вы же понимаете это? И нам сильно повезет, если мы не окажемся в тюрьме как ваши сообщники. – Ты бы предпочел, чтобы мы никогда больше не приближались к мирам? – Нет. – Он отвернулся с таким видом, будто признался в чем-то постыдном. – Нас не арестуют. По крайней мере, мы приложим все усилия, чтобы этого не случилось. У нас есть фальшивые документы, и они не так уж плохо сработали в двух предыдущих мирах. Вдобавок у нас теперь два корабля, наш экипаж рассредоточен по ним. Ничто не поможет властям установить связь с «Мстительницей». – Вы так уверены? – Вовсе нет, – вздохнула Адрана. – Но у нас нет другого выхода. Путь нелегкий, однако мы должны его пройти. Она держала ладонь на ящике и думала о том, как судьба щелкуна переплелась с ее собственной, а значит, и с судьбой ее команды. Чтобы помочь Тому Самому Щелкуну выжить и ответить на ее вопросы, ей придется подвергнуть опасности экипажи двух кораблей. Что ж, уговор есть уговор. Жертвуя всеми своими хорошими качествами ради карьеры, она поступилась бы честным словом в последнюю очередь. Ящик чуть покачнулся под ее ладонью, и глубоко внутри тихо щелкнуло, как будто повернулись шестерни часового механизма. Адрана отдернула руку. – В чем дело? – спросил Рутер. – Не знаю, – ответила она откровенно, поскольку парнишка заслужил как минимум правду. В течение следующих нескольких дней Адрана и Фура почти неотлучно дежурили возле ящика щелкуна, а если ни одна из них не могла находиться в капитанской каюте, то Паладин получал строгий приказ вести самое пристальное наблюдение. Несомненно, что-то происходило, потому что теперь сестры Несс, прижимаясь ухом к боку ящика, слышали тихое непрерывное жужжание. Изредка они отваживались открыть наружный корпус, и тогда внутренний ящик – истинное устройство гибернации – оказывался невидимым и неосязаемым, за исключением тех мгновений, когда механизм сокрытия давал сбой. Сестры предположили, что ящик вынужден расходовать часть энергии на поддержание иллюзии отсутствия, так что лучше пусть он тратит свои ресурсы на более важный процесс, который сейчас происходит, будь то устранение повреждений или медленное пробуждение обитателя. Что происходит на самом деле, они могли лишь догадываться, а потому решили не вмешиваться. Но одно уже стало ясно: ускоряться процесс, похоже, не планирует. – Теперь, когда мы вдвоем, – сказала Фура во время одного из совместных бдений, – можно обсудить то, что необходимо обсудить. Хватит притворяться, что в комнате костей нет собственно костей. – А мы притворялись? – Ты знаешь, о чем я. С тех пор как произошел этот… контакт, мы избегали любых разговоров о работе с черепом. – По уважительной причине. – Тогда мы оказались не готовы, – сказала Фура. – Но теперь будем. – Этот… мальчишка тоже подготовится. Он едва не взял верх над нами; только полная дура может дать ему второй шанс. А если какая-то часть наших намерений проскользнет из черепа в череп и предупредит эскадру о выбранном месте назначения? – Мы можем сдержать эти мысли. – Нет, – жестко возразила Адрана. – Мы думаем, что можем, но нам неизвестно, как далеко простираются его способности. Мы обе почувствовали, что он по крайней мере не слабее нас, а может, и сильнее. Это меня пугает. Мы приложили много усилий, чтобы заполучить череп, и капитану Верранвеллу это стоило жизни. Но это не значит, что мы должны использовать череп только потому, что он у нас есть. Что-то мне подсказывает: надо разбить его вдребезги, просто для того, чтобы избавиться от искушения. Или хотя бы заварить дверь в комнату костей до тех пор, пока не убедимся, что с этим мальчишкой не будет проблем. – Ты правильно делаешь, что беспокоишься о том, что он пронюхает о наших планах, – согласилась Фура. – Капитан знает не только место назначения, но и текущее положение своего корабля, и вектор движения. И противник смог бы вырвать эти цифры из наших голов просто потому, что они соединены с черепом! – Не совсем понимаю, к чему ты клонишь. Ты, похоже, согласна со мной в том, пользоваться черепом слишком рискованно. Но я не припомню случая, когда ты так легко меняла свое мнение. – Мы забываем о мальчике, – сказала Фура. – Я про другого мальчика, про Рутера. – А он тут при чем? – Рутер может подключаться к черепу. Привык к нему. Если посадим Рутера в комнату костей, у того, другого парня будет гораздо меньше шансов узнать что-нибудь важное. – Кроме нашего пункта назначения, о котором Рутеру известно. – Но ему неизвестен наш полный план, и так будет впредь. В наших возможностях изолировать Рутера от любой информации, способной облегчить задачу эскадре. Никаких навигационных данных, никаких сведений о парусах или вооружении. Ничего такого, что он мог бы ненамеренно выдать врагу. – А знание о Тревенца-Рич? Одного этого достаточно, чтобы погубить нас. Если эскадра сумеет оказаться там раньше, чем мы, и подготовить встречу… – Адрана покачала головой. – Слишком большой риск, сестра. Мы не можем быть уверены в том, что Рутер ничего не выдаст. И кроме того, мне не понравилось, как разум того мальчишки пытался проникнуть в мой собственный. Возможно, мы и не сильнее командира эскадры, но ты же не станешь спорить, что мы покруче Рутера? Было бы безрассудством подвергать его тому, с чем не можем справиться сами. – Значит, Рутер для нас бесполезен, – сказала Фура с нарочитой холодностью. – Просто лишний рот. Вопрос только в том, из какого шлюза мы его вышвырнем. – Он может быть полезен тысячью способов, которые не зависят от комнаты костей. – Его знания о черепе все равно ценны, даже если он не наденет мост, – согласилась Фура. – Если… Когда мы рискнем устроить еще один сеанс, Рутер, возможно, пособит с настройкой. Другой мальчишка не может круглосуточно дежурить у черепа, и если нам удастся быстро войти и выйти… – Все равно чересчур опасно. – Но было бы глупо полностью игнорировать знания Рутера. Или создавать ситуацию, когда их нельзя будет применить. – Опять не понимаю, к чему ты клонишь. – Да к тому, что Рутер должен быть при черепе, с которым он знаком лучше, чем все остальные. Если этот гармоничный союз не развалится в промежутке от сегодняшнего дня до даты разлучения наших кораблей, все равно придется перемешать экипажи. И не будет шансов на то, что какая-либо давняя вражда вспыхнет вновь, едва мы расстанемся. – Ты хочешь сказать, что Рутер должен остаться на «Мстительнице»? – Любой другой вариант был бы глупостью, душа моя, – улыбнулась Фура. – Но ты и сама это отлично понимаешь. Глава 11 По общему согласию знатоков – Тиндуфа, Ласлинга, Сурт, Вуги – и с учетом не совсем бескорыстных мнений Лагганвора и сестер Несс был согласован план работ. Для его выполнения требовалось чуть больше трех недель, а за четыре можно было все сделать не напрягаясь, даже если принять во внимание случайные неудачи. По истечении этого срока корабли разъединятся и пойдут каждый своим курсом. Оба отправятся в Тревенца-Рич, но кружными путями, чтобы замести все следы прежней связи. После расставания будут другие поводы для беспокойства, но Фура не смела о них задумываться, пока не миновали первые дни, и она поклялась, что позволит себе расслабиться только на второй неделе. С самого начала между экипажами царило напряжение. Они уже узнали друг друга, но не настолько хорошо, чтобы ощутить границы дозволенного. Неудачное замечание, слишком смелая шутка могли спровоцировать конфликт. Фура знала, что хрупкое перемирие запросто может перейти в хаотичную драку, а если добавится что-нибудь еще, с союзом будет покончено навсегда. Поэтому Фура проинструктировала своих подчиненных, наказав проявлять исключительную терпимость; на провокации не отвечать и постоянно думать об ущербе, причиненном команде Верранвелла, и об их собственной роли в этом печальном событии. К ее удивлению, когда наступила вторая неделя, катастрофы так и не случилось. Экипажи слились воедино, даже появились признаки дружбы. Ласлинг и Тиндуф явно нашли общий язык, и Тиндуф отпраздновал это партнерство, смастерив для Ласлинга трубку, которую преподнес со всеми подобающими церемониями. Вуга и Сурт сближались осторожно, как бойцы на ринге, проверяя сильные и слабые стороны друг друга. Фура заставала их на камбузе в неурочные часы, когда они играли в гляделки и обменивались короткими вопросами, уступая по чуть-чуть – и медленно создавая основу для взаимного уважения, хотели того или нет. Как выяснилось, кое в чем они были ровней, пусть и неохотно это признавали; но имелись области, в которых хорошо разбирался только один, компенсируя нехватку знаний другого. Из них получилось бы отличное подспорье для любого капитана, способного платить жалованье двум интеграторам сразу. Коссел очаровала обеих сестер Несс. Она пережила около тридцати экспедиций, сохранив все конечности, и посетила десяток самых известных шарльеров, включая Мерзейшество, Ночные Часы, Замок Теней, Лабиринт, Маслобойку, Мухоловку и Крупье. Коссел не всегда добывала сокровища и не разбогатела ни при одном из своих капитанов, зато выжила, и это было немалым достижением. Фура и Адрана с удовольствием слушали ее воспоминания об этих экспедициях. Чтобы развязать ей язык, требовалось мягкое принуждение – как выяснилось, она в разумной степени любила выпить, – но как только она начинала рассказ, ее мало что могло остановить. По традиции оценщики изучали свое ремесло на практике, а не по книгам, но от этого их знания не делались менее глубокими или разносторонними. Фура проверила ее пару раз, выдав комментарий с ошибочной информацией о событиях, случившихся в периоды разных Заселений, и Коссел не упустила возможности поддеть капитана Несс. Считать эту разумницу ценнейшим приобретением мешало лишь жуткое назойливое подозрение, что она каким-то образом притягивает неудачи. Странно уже то, что она, пережив тридцать экспедиций, ни разу не наткнулась хотя бы на маленькое сокровище. Однако Фура не была суеверной. Возможно, Коссел доставались чересчур осторожные капитаны, туповатые открыватели, устаревшие ауспиции и карты. Итак, проходили недели, и, по мере того как узы уважения становились очень похожими на узы дружбы, работа не стояла на месте. Фура дивилась отсутствию серьезных проблем, пока не поняла, что разгадка в глубокой преданности ее новой команды покойному Верранвеллу. Выступить против кого-нибудь из Несс значило ослушаться своего любимого бывшего капитана, а это было просто немыслимым. – Наверное, он был хорошим человеком, – сказала Фура, когда Адрана готовила очередную инъекцию мефрозина. – Хороший капитан, хорошая команда, хороший корабль. И вот их угораздило столкнуться с нами. Почти жалею, что нам не досталась паршивая команда под началом ненавистного шкипера. Возможно, такая охотно подчинилась бы нам. – Они не предали своего капитана, – сказала Адрана, вонзая иглу и удивляясь тому, как мало сочувствия вызвало у нее содрогание Фуры. – Просто согласились с его выбором преемника. Они не позорят его память – совсем наоборот. Верранвелл поступил мудро, он хотел спасти своих людей и не нашел лучшего способа. Я думаю, он их любил и пытался обеспечить им куда лучшее будущее, чем получилось на самом деле. Адрана ввела мефрозин и извлекла иглу. Фура прижала вату к больному месту. – Как же быть с его телом? Я попросила Лагганвора очень деликатно опросить всех, и похоже, никто не был посвящен в его планы насчет похорон. – Лагганвор и с Рутером говорил?