Коссел посмотрела на свой лист: – Точка, тире, точка, точка, точка. И так далее. Ласлинг снисходительно улыбнулся: – Честно говоря, я так и не освоил азбуку. Будучи честной командой, мы не нуждались в ней – у нас были кости и трещальник. Лагганвор повернул лист к себе и несколько секунд всматривался, беззвучно шевеля губами. Наконец заговорил: – Здесь написано… хм… «Сохраняем курс. Ставим вас в известность, что… командир эскадры некий… Инсер Сталлис. Рутер… выведен из строя, но должен выкарабкаться. Страмбли хуже. Эддралдер принял меры. Сообщу дополнительно». Вуга сложил руки на груди: – А последняя часть? Лагганвор бросил на него сердитый взгляд: – Я как раз до нее добрался. «Не отвечайте, если только у вас не чрезвычайная ситуация. Следуйте прежним курсом и ждите новостей. Арафура». – Очень любезно с их стороны поделиться информацией, – сказал Ласлинг. – Что еще за Инсер Сталлис, клянусь всеми мирами? – проговорила Коссел, явно не ожидая ответа. – Хорек, который расстреливал вас даже после того, как узнал, что вы ни в чем не виноваты, – сказала Адрана. – Мы с Фурой имели с ним дело через череп, который забрали у вас. Она хочет, чтобы мы знали, с кем имеем дело. – Как она это выяснила? – спросил Ласлинг. – Полагаю, посредством черепа, – ответила Адрана. – И это может быть как-то связано с тем, что у Рутера проблемы со здоровьем. Но меня больше беспокоит Страмбли. – Эддралдер, похоже, знает свое дело, – сказал Ласлинг. – Меггери бы это подтвердила. – Знать свое дело не всегда достаточно, – возразила Коссел с той прямотой, которая не всем дается легко и на которую невозможно обижаться. – Всегда говорить чистую правду, – произнес Ласлинг, – это привычка, которую мы приобрели в череде неудач, что завершилась встречей с вами. Она позволяет не цепляться за ложные ожидания. – Он бросил на Коссел взгляд, в котором были и нежность, и мягкий упрек. – Хотя некоторые из нас правдивее остальных. – Как думаешь, с ней все будет в порядке? – спросила Коссел Адрану. Вопрос был задан искренне, решила Адрана, поэтому она ответила со всей прямотой: – Увы, я не слишком на это надеюсь. Рана на ее ноге от клинка призрачников. Мы считали, что Страмбли полностью исцелилась в Колесе Стриззарди, но, похоже, заблуждались. – У меня никогда не было причин сомневаться в существовании штуковин, которые остались от призрачников, – сказал Вуга, глядя на свое отражение в потертой крышке кружки. – Но я ни разу не слышал, чтобы такие находки приводили к чему-то хорошему. Ласлинг грустно покачал головой, соглашаясь с Вугой. – Мне известно одно исключение из этого правила, – сказала Адрана. Вуга поднял глаза: – И что же это за исключение? – Я. Если бы моя сестра не обнаружила клад призрачников, я была бы уже мертва. Или со мной случилось бы кое-что похуже. Меггери чуть не рассмеялась: – Хуже, чем смерть? – Я стала бы Босой Сеннен. Прежняя Боса вела меня по этому пути и должна была добиться успеха. – Адрана помолчала несколько мгновений, позволяя всем обдумать услышанное и усомниться в ее правоте. Когда никто не поддался соблазну, она добавила: – Я рада, что Фура избавила меня от этой участи и что инструменты призрачников ей помогли. В последнее время я убедилась, что в Собрании нет ничего однозначно плохого или хорошего, да и за его пределами все обстоит так же. Есть только вещи, которые можно применять с хорошими или плохими намерениями, мудро или глупо в равной степени. То, что случилось со Страмбли, ужасно, и я боюсь за нее. Но мне совсем не жаль, что я осталась в живых. Глава 14 Фура напряглась, когда мефрозин потек по венам. Прошло десять суток после расставания кораблей; шесть дней назад отдала двадцать из оставшихся тридцати пяти доз доктору Эддралдеру. Когда огонь преодолел гематоэнцефалический барьер и отыскал чувствительное окончание каждого нерва в организме, она откинулась на спинку кресла и вытянула вперед руку из плоти, растопырив пальцы. Узоры светлячка пульсировали и сияли, разгораясь от прикосновения мефрозина. В дверь каюты капитанов постучали. «В конце концов, – пришло в голову Фуре, – я перестану думать об этой должности во множественном числе, согласившись с тем, что корабль принадлежит мне, и только мне, но для этого потребуется больше, чем несколько дней адаптации». – Проз, – проговорила она и удивилась собственному изнеможению. – Войди, пожалуйста. Прозор подошла к ее столу, села напротив и кивнула на открытый футляр: – Ходят слухи, детка. На корабле вроде нашего это обычное дело. – Какие еще слухи? – Что ты отдала большую часть своего запаса Страмбли. Сколько еще осталось? Фура положила руку на футляр: – Тринадцать доз. Я увеличила интервал между инъекциями до трех дней, а Тиндуф сказал, что мы можем прибыть в порт через двадцать один день. У меня все еще будет приличный запас. Прозор взяла футляр и положила в него флаконы и шприц. – Эддралдеру не следовало принимать твое предложение. Мы все хотим, чтобы Страмбли выкарабкалась, но есть причина, по которой лекарство предназначалось в первую очередь тебе. Причина, по которой мы пошли на все эти неприятности в Малграсене. Фура слабо улыбнулась: – Когда мы были у Аптекаря, ты сказала, что это не твоя работа – быть моей совестью. – Ну, значит, глупость сморозила. – Нет, – возразила Фура и ахнула от последней огненной волны. Сощурилась, наблюдая за своей рукой и мысленно приказывая завитушкам исчезнуть. – Это была не глупость. Я… зависела от тебя, Проз. Все еще завишу. Это было правильно – попытаться помочь Страмбли, и я верю, что ты напомнила мне об этом, если бы у меня не хватило сил увидеть правду самой. – Не мое дело принуждать кого-либо к подобным решениям. – Может, и так, но я знаю, что ты была бы разочарована во мне, если бы я поступила иначе. Я пыталась отправить тебя с Адраной, знаешь? Не потому, что не желала твоего присутствия на этом борту, а потому, что думала: рядом с тобой ей будет легче. Разве это эгоистично с моей стороны – радоваться, что Адрана предпочла Лагганвора? – Этот разумник знает о кораблях почти столько же, сколько и я. – Ради Адраны будем надеяться, что это так. Ее… привязанность к нему странновата, тебе не кажется? – Я не из тех, кто строит догадки. – И это притом, что он ей не нравится – ни в каком смысле, насколько я понимаю. – Фура пожала плечами. – И мне он тоже не нравится. Но она так и льнет к нему, словно они брат и сестра, которые воссоединились после долгой-предолгой разлуки. На Малграсене она настояла на своем решении пойти с ним по магазинам, помнишь? – Ей надо было выбрать кого-то из нас, девочка. Не так уж много способов разделить компанию из четырех человек напополам. – Возможно, я слишком зациклилась… Иногда приходит в голову, что это светлячок порождает во мне подозрения, заставляет видеть заговоры на каждом шагу. С другой стороны, возможно, это естественное состояние любого капитана. – Я служила и в худших условиях, детка. – Да уж, похвалила… На миг лицо Прозор осталось суровым, а потом ее черты смягчились и в них появился намек на юмор. – Если и было время, когда я боялась того, что с тобой сделает светлячок, то поступок в отношении Страмбли развеял мои страхи. – А я опасаюсь, что это светлячок так защитил самого себя. Что это вовсе не добрый поступок, а всего лишь шкурный интерес. – Не увлекайся подобными мыслями, а то мозги скиснут. – Лицо Прозор было освещено красным сиянием Паладина. – Я бы очень хотела, чтобы тебя как-то вознаградили за самоотверженность. Но я видела физиономию нашего дока, когда пошла навестить Рутера, и не было похоже, что он готов поделиться хорошими новостями. У Фуры все внутри сжалось. Она прекрасно знала, что Эддралдер уже сделал Страмбли инъекцию в двадцать доз. С тех пор она намеренно избегала комнаты доброты, предпочитая отсутствие новостей плохим новостям. – И все же из этого может что-то получиться. – Она постаралась упрятать страх поглубже. – А Рутер? Можешь что-нибудь сказать? – Перемен к худшему нет, и по нынешним временам это прогресс. Фура мрачно кивнула. Она поняла, что Прозор имеет в виду. Теперь их радовало, если сутки проходили без каких-либо тревожных слухов или подозрений насчет грядущих неприятностей. Если таков был новый стиль ее жизни, то она уже начинала к нему привыкать. – Я не знаю, простит ли меня Эддралдер за Рутера. Но я не могла выдержать и часа, не узнав хоть что-нибудь о парне, который нам противостоит. – Теперь, зная его имя, ты удовлетворена? Фура поразмыслила, прежде чем ответить: