– Ничуть! От имени мало толку, ведь я почти ничего не знаю о том, кто его носит. И эти корабли… Они могут быть в десяти тысячах лиг за кормой или в десяти миллионах. Пока противник не совершит ошибку, воспользовавшись подметалой в неподходящий момент, или пока удача не бросит нам косточку в виде парусной вспышки, мы слепы. – Она потянулась через стол и взяла руку подруги и наставницы металлическими пальцами. – Я не так уж и возмущена тем, что за мной охотятся. Это кажется вполне оправданным воздаянием за хаос, который я спровоцировала. Но такая игра среди теней мне совсем не по нутру. Скажи, что я не совершаю одну ошибку за другой, Проз! – На твою репутацию могло лечь пятно из-за случившегося с Рутером. Но цель была благая, и потом, такая уж у парня профессия, поэтому я не собираюсь тебя осуждать. И что бы ни случилось со Страмбли, никто не может сказать, что ты не проявила доброту и самопожертвование. А если кто вякнет, ответит перед Проз. – Она сжала руку Фуры. – Мы справимся, детка. Адрана прибудет как раз вовремя, чтобы устроить для нас приветственную вечеринку, вот увидишь. – Ты собиралась показать мне достопримечательности Тревенца-Рич, прежде чем Видин Квиндар испортил наши планы. Было бы хорошо получить второй шанс. Прозор расслабила пальцы, но задержала их на том месте, где у Фуры недоставало мизинца. – Все еще беспокоит? – Какое-то время беспокоило, теперь нет. Вообще-то, я все больше радуюсь случившемуся. Меггери была права, потребовав от меня компенсацию за то, что мы с ней сделали. А если такова цена моего командования – я думаю, что так оно и есть, – то сделка и впрямь очень честная. – Инсер Сталлис, – произнесла Адрана, растягивая слоги. – Тебе это ни о чем не говорит, Лагганвор? – Ты так долго ждала, чтобы задать этот вопрос? – Я хотела проверить, придешь ли ты ко мне добровольно. Понимаю, ты не мог признаться в том, что знал об эскадре, пока мы были в компании посторонних, поэтому дала возможность решить самому. Он явится через пару часов, сказала я себе, самое большее на следующий день. Потом поняла, что ты не собирался этого делать. И все же ты знал это имя. Я видела реакцию, когда тебе пришлось зачитать его для нас. – Если бы ты потрудилась выучить телеграфную азбуку, то могла бы избавить меня от лишних хлопот. Между прочим, как поживает Тот Самый Щелкун? – Спит в лазарете. Вроде чувствует себя комфортно, даже перестал фыркать. Однако я ни на что не смогу рассчитывать, пока он не откроет глаза и не заговорит со мной. И кстати, мы не про щелкуна сейчас говорим. На ее столе лежала книга телеграфных кодов, закрепленная пресс-папье. Адрана намеренно оставила ее открытой и положила рядом лист бумаги, на котором записала несколько простейших тестовых фраз, а также свои корявые попытки их расшифровать. – В ответ на предыдущую придирку: в нашем старом доме, на поводке у Паладина, мне и без кодов хватало утомительной работы по хозяйству. – Она с отвращением оттолкнула книгу в сторону. – Займусь этим, когда мне выпадет роскошь в виде нескольких месяцев без отвлекающих факторов. А пока я согласна делегировать полномочия тому, кто уже потрудился запомнить правила расшифровки. – Она сложила пальцы домиком. – Спрашиваю еще раз: насколько хорошо тебе знакомо это имя? Лагганвор почесал подбородок: – А как там дела с игрушкой Верранвелла? – Мы обсуждаем Инсера Сталлиса. – Ну, как бы так выразиться… Однажды я… может статься… ненароком… слышал это имя. Адрана покачала головой: – Больше ни одного уклончивого слова из твоих уст, или, клянусь, я расскажу остальным, кто ты на самом деле. Он добродушно пожал плечами: – Подозреваю, моя истинная история понравится им куда больше выдуманной. Если бы Адрана держала в руках что-нибудь острое, у нее возникло бы сильное желание вонзить это ему в шею. – Лагганвор! – Ладно. – Он выразительно вздохнул. – Если с моей стороны и имелось нежелание говорить о нем, то лишь по одной причине: репутация человека может разрастись до такой степени, что это сорвет любую попытку дать взвешенный ответ. Я знал, что, если расскажу о том, во что превратился Инсер Сталлис… в кого он сам себя превратил, он покажется чрезвычайно важной персоной, в то время как на самом деле мы имеем дело с жестоким щенком, самовлюбленным ничтожеством, которое не заслуживает такого внимания… Адрана оборвала его: – Ты с ним встречался? – Нет, и не надо мне такой чести, благодарю покорно. Однако я достаточно хорошо знаю его репутацию. Любой, кто хоть как-то связан с операциями эскадры, не мог этого избежать. – Продолжай. Лагганвор откашлялся. – Его мать и отец были судовладельцами. Отца звали Квислер Сталлис, он был уважаемым, хотя иногда и безрассудным капитаном шарльерного прыгуна под патронажем объединенных картелей. Его, корабль и экипаж захватила – предположительно – Боса Сеннен в тысяча семьсот девяностом году, когда Инсеру было всего десять лет. Мальчика воспитывала мать, Метрин Сталлис, которая управляла скоростным резаком в службе охраны торговых путей. Что ты знаешь о резаках? Адрана позволила легкой улыбке скользнуть по губам: – Явно меньше, чем ты. – Резаки не похожи на шарльерных прыгунов вроде «Веселой кобылы» или даже «Мстительницы». Они маленькие, потому что не нуждаются в трюмах и катерах, и почти целиком состоят из оружия. У них высокая степень автоматизации, потому что служба охраны может позволить себе такие штучки, и небольшие, но высококвалифицированные экипажи. Они путешествуют быстро и налегке и так же опасны в ближнем бою, как и на дальнем расстоянии. Эскадра, кстати говоря, в основном состоит из таких кораблей, хотя наверняка есть один-два катера класса «ятаган» для абордажных операций… – Хватит о кораблях. – Я просто готовлю почву. Метрин Сталлис взяла сына под опеку и стала обучать его для работы на борту резака. Парень путешествовал с ней – накапливал опыт, изучал пушки, навигацию и, наконец, кости. – Какой разносторонне развитый мерзавец. Что превратило его из несчастной сиротки в эту… тварь, которая как будто все еще сидит у меня в голове? – Есть официальная версия и неофициальная. – Давай обе. – Официальная версия заключается в том, что Метрин Сталлис и член ее экипажа погибли в результате несчастного случая в служебном рейсе, и только благодаря потрясающему мужеству и находчивости наш дорогой юный Инсер и еще один выживший смогли вернуться домой. – А какова – впрочем, я догадываюсь – неофициальная? – Матереубийство. Инсер решил не дожидаться, когда родительница уйдет на пенсию: он хотел получить корабль немедленно. Итак, он спланировал убийство, и этот единственный выживший был его сообщником. Инсер пообещал, что под его началом тот получит выгодное продвижение по службе. – Лагганвор погрустнел. – Но бедняга умер год спустя, его рассекли надвое такелажным ножом. Хоронили в двух детских гробах, из экономии. – Какая жалость. Итак, этому парнишке сколько сейчас лет? Двадцать один? – Приблизительно. Молод, конечно, для такой ответственности, но если забыть про мелочи вроде убийств, он уже продемонстрировал свою компетентность, вписал в послужной список несколько удач, да еще этот редкий дар – чтение костей… Конечно, он действует не без некоторого надзора – на кораблях эскадры есть мужчины и женщины постарше, способные его притормозить в крайнем случае, но им дан строжайший приказ не ограничивать его свободу действий. В конце концов, какой смысл держать боевого пса на коротком поводке? – Осторожнее, Лагганвор, – произнесла Адрана. – Ты смахиваешь на его фаната. – Ничего подобного. Впрочем, я испытываю определенное уважение к безжалостности власть имущих, к их готовности нарушить одно-два правила ради успешного итога. – Хорошо, – сказала Адрана. – Ты сможешь выразить эти прекрасные чувства, когда я придавлю шею Инсера Сталлиса каблуком. Эддралдер опередил вопрос Фуры коротким покачиванием головы. Да и вряд ли она нуждалась в ответе. Достаточно было взглянуть на Страмбли, чтобы убедиться: улучшений, даже несущественных, не произошло. – Может, нужно еще подождать? – спросила Фура. – Прошло восемь дней, – ответила Меррикс, вытирая лоб Страмбли. – Старые описания лечения мефрозином во многом друг другу противоречат, но сходятся в одном: если полезный эффект есть, он становится заметен через несколько часов. – Боюсь, ваша благотворительность оказалась напрасной, – сказал Эддралдер. – Мефрозин все еще в ее организме? – Расщепляется на бесполезные продукты метаболизма, без всякой надежды на выздоровление. Полагаю, вы расстроены? – Я злюсь, – сказала Фура и удивилась, насколько четко это эмоциональное состояние отразилось на ее лице. – Но не на вас, Эддралдер. Вы не обещали мне успеха. Я злюсь, что Вселенная так поступила со Страмбли и мы бессильны этому помешать. Она сжала кулаки. Пальцы – плоть и металл – пощипывало. Скулы зудели, словно сигнализируя об обморожении. Она только что сделала себе укол после четырехдневного перерыва. Мефрозин подействовал сильнее, чем когда-либо раньше, и последующее возбуждение светлячка длилось куда дольше обычного. Она даже сомневалась, что паразит вообще успокоится. – Я вижу блеск в ваших глазах – более выраженный, чем в последнее время, – сообщил Эддралдер. – Я в курсе. Но я… спокойна. – Фура сказала правду, хотя ее спокойствие напоминало стену в трещинах, сдерживающую мощное давление. – Как бы там ни было, попытаться стоило. Я бы сделала это снова, будь у нас достаточный запас мефрозина. – По моей оценке, у вас осталось двенадцать доз. Она кивнула: – И… я люблю отчаянные меры, но очень сомневаюсь, что двенадцать доз принесут пользу Страмбли, раз уж двадцати не хватило. – Я бы не допустил такого ни при каких обстоятельствах. Это был мужественный поступок, капитан Несс, и пойти на него стоило. Но теперь мы должны смириться с неизбежным. Необходимо оперировать. Страмбли проговорила громким шепотом: – Стеклянные рыбки! Я уже наполовину призрачница! Скоро стану орудием! Несчастная бредила, не приходя в сознание, – по словам Прозор, она уже много раз видела подругу в таком состоянии, когда навещала. Фуре пришло в голову, что это хоть отчасти облегчает муки Страмбли. И они с доктором могли говорить без обиняков. – Вы отнимете ногу? – Случались вещи и похуже. Будь я уверен, что это решит проблему, приступил бы немедленно. Однако вы видели необычную бледность ее глаз. – Тогда что хорошего в том, чтобы вырезать только часть? – Это для начала. Если удастся удалить корень инфекции, у Страмбли, возможно, появятся резервы, чтобы самостоятельно бороться с остатком. – Вы не знаете наверняка.