– Думаю, она права: здесь мы приносим какую-никакую пользу. Должен же хоть кто-то в Собрании сражаться во имя справедливости. Кроме того… Сурт по-прежнему на нашем попечении. Я еще не готов ее выписать. Сурт коснулась своей забинтованной головы: – Я не стою таких хлопот, уж поверьте. – Они попытаются захватить корабль и взять меня живой, – сказала Фура. – Я не допущу ни того ни другого. Здесь будет жарко. Мне очень хочется, чтобы вы все улетели на катере, – тогда ваша смерть не ляжет на мою совесть и, быть может, кто-нибудь вас замолвит за меня словечко, когда меня будут поливать грязью. Но есть и другие соображения… – Она насупилась. – Не то чтобы я считала нас семьей… – И это прекрасно, – встряла Сурт. – А то бы мне понадобился пакет для блевотины. – Но все-таки мы команда, и неплохая. В семье всегда царит бардак. Семью не выбирают. Но можно выбрать тех, с кем будешь путешествовать и кому доверишь спину в шарльере или в битве. И хотя мне грустно, что все обернулось вот так и крайне мало шансов кому-нибудь из нас дожить до завтрашнего дня, я не жалею, что вы рядом. – Она остановила взгляд на дочери доктора. – Меррикс, спасибо. А теперь, если не возражаете, я займусь катерами. – Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Сурт. – Орудия заряжены, а дать тебе арбалет – вряд ли хорошая идея. Но… есть кое-что. Я не рискну включить охлаждающий контур, пока не припрет, ведь он долго не продержится. – Я справлюсь. – Хорошо. С разрешения доктора провожу тебя к крану. – Мне не нужно его разрешение, – сказала Сурт, – как и твое сопровождение до артиллерийского отсека. Просто дай знать, когда надо будет открыть задвижку. – Познакомился я с этим Квеллом, – сказал Ракамор, возвратившись ровно через час под зонтик. – Ну что значит познакомился? Я пару раз увидел, как он входил и выходил из своего заведения. Затем я рискнул спуститься туда и замотивировал свое присутствие небольшим, но сносным коктейлем. Я был не один, то и дело приходили и уходили другие выпивохи, так что… – Он оглянулся и спросил: – Эта статуя что, следит за мной? – Вряд ли это статуя, – сказала Адрана. – Я присмотрелась к ней и к другим, – по-моему, это старые роботы. В Мазариле был парк, немного похожий на этот, я о нем почти забыла. Мы там гуляли, если не удавалось покататься на лодках по озеру, однако не скажу, что прогулки мне нравились. – Зачем держать старых роботов в парке? – спросила Меггери. – А что, лучше пускай они шатаются по городу и создают проблемы? Роботы ветшают, и владельцы вышвыривают их на улицу, не желая платить за утилизацию. По крайней мере, здесь машины могут рассказывать сказки детям, потихоньку угасая. – Этот точно еще не угас, – сказал Ракамор. – Шевелится. Тот, о ком он говорил, еле плелся, опутанный виноградной лозой. Состоявший из грубых угловатых деталей робот наводил на мысли о первой попытке скульптора придать некую форму каменной глыбе. – Наверное, он в этом парке новичок, – предположила Адрана, следя за роботом поверх очков. – Те, что здесь давно, в конце концов застыли. – Твой Паладин заслуживал бы лучшей участи. – Согласна. Как и все роботы Двенадцатого Заселения, и особенно те, кто помнит Последние Дожди Сестрамора. Паладин был верным другом человечества. Но мы даже не знаем, уцелел ли он или наш корабль… – Я не хотел напоминать, – устыдился Ракамор. – Не проходит и секунды, чтобы я не думала о ней. – Адрана кивком указала на другой столик. – Не смею даже взглянуть на газету, которую читает этот человек, потому что в ней может быть свежий репортаж. Не смею – но должна знать. Неведение мучительно. – Когда выполним наши обязательства перед пассажиром, сможем вернуться туда. – Как же сильно мне этого хочется!.. Всадить снаряд, пусть бы и один-единственный, во вражеский корабль… Но мы оба знаем, что это было бы самоубийство. Если эскадра уже уничтожила наш прежний корабль, у «Веселой кобылы» нет шансов. Кроме того, мы не закончили с пришельцем… И я с нетерпением жду твоего доклада. Ракамор улыбнулся, подавшись вперед: – Похоже, все складывается отлично. Квелл явно тот человек, которого мы ищем, и он принял к сердцу тяжелое положение нашего приятеля… – Ты что, говорил с ним? – удивилась Адрана. – Бриска, я же просила его прощупать издалека, а не заводить дружбу. – По внешнему виду трудновато понять, что у человека внутри, дорогой капитан. Пока я заказывал упомянутый коктейль… – Он развернулся на стуле и замахал руками на каменного робота, который медленно приблизился по тропинке, хрустя гравием. – Убирайся! У тебя были тысячи лет для общения с кем угодно, а теперь смирись! – Будь с ним поласковее, – сказала Адрана, вспомнив о недобрых чувствах, которые она когда-то испытывала к Паладину. – И со мной, раз уж на то пошло: объясни, как тебе удалось не выдать нашу истинную цель при первой же возможности. – Поверь, мы всего лишь непринужденно поболтали между заказом упомянутого коктейля и его прибытием… – И что же ты ему наплел в ходе этой светской беседы? – Что я тут впервые, что ищу друга, который, вполне вероятно, посещал «Бар Квелла». – Ракамор всплеснул руками. – Все выдумал, включая имя. Квелл ничего не мог сказать о моем воображаемом друге, но любезно предложил пару заведений, где я мог бы поискать. – И это доказывает его надежность? – Ощущаю в твоем вопросе серьезную предвзятость, – укоризненно произнес Ракамор. – Позволь продолжить. Затем я как можно мягче намекнул на инопланетян. А когда платил за выпивку… – За упомянутый коктейль, – вставила Меггери. Ракамор коротко кивнул: – Да. Я положил на стойку пистоль и вслух посетовал: если эти грязные инопланетяне не прекратят вмешиваться в наши финансовые дела, нам всем скоро придется пить помои. – Тут он ни с того ни с сего занервничал. Это был отчаянный выстрел наугад. – И как он отреагировал? – спросила Адрана. – Не отчитал меня за высказанное мнение, но по его поведению было заметно, что я задел его за живое. Его манеры стали резкими. Он вручил мне сдачу и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Я оскорбил его, плохо отозвавшись о пришельцах. – Да ты кого угодно оскорбишь, – хмыкнула Меггери. – Итак, подтвердилось наше предположение, что Квелл симпатизирует инопланетянам. Возможно, ему не нравится их влияние на наши финансовые институты, но неприязни к самим пришельцам он не испытывает. – Маловато доказательств, – заметила Адрана. – Он соответствует описанию внешности Квелла. – Ракамор указал на собственное лицо. – Глаза как дымоходы, торчат наружу. Очень грубая работа, но, несомненно, подлинная. – Ты добровольно лишился глаза, чтобы выдать себя за другого человека, – напомнила Адрана. – Но я бы хорошенько подумал, стоит ли идти на такую жертву, чтобы выглядеть как Квелл. Кто согласится на подобную замену? Разве что слепой. – Итак, – подытожила Меггери, – он похож на того, кто нам нужен, и владеет баром, и ему не нравится, когда плохо говорят об инопланетянах. Этого достаточно, чтобы мы доверили Хасперу Квеллу его щелкунское величество? – Думаю, достаточно, – сказал Ракамор. – Но это не значит, что мы бросимся туда очертя голову. С вашего позволения, предлагаю следующее. Мы переместимся поближе к бару. Я сделаю Квеллу открытое предложение и быстренько обговорю с ним условия сотрудничества. Если не возникнет осложнений, принесем туда Тазакнакака. – А если возле бара есть соглядатаи или мозаичники, которые ждут, когда мы выйдем на Квелла? – спросила Адрана. – Я не обнаружил ничего подозрительного, а ведь мой глаз осмотрел закоулки и крыши. Позвольте напомнить: у врагов нашего щелкуна нет оснований считать, что он покинул борт «Мстительницы». Здесь нас не ждут. Адрана кивнула. У нее-то опасения были, и очень серьезные, но не было ничего, что сгодилось бы в качестве встречного предложения. Эта часть ее договора со щелкуном всегда предполагала, что однажды придется шагнуть вперед с завязанными глазами. Момент приближался, однако она так и не придумала лучший способ завершить сделку. – Как правило, суть обмена в том, что обе стороны не остаются внакладе. А у нас ничего нет, кроме туманных обещаний. Ракамор вытащил из-под стола щелкунский ящик: – Подумай вот о чем, мой дорогой капитан. Враги не без причины желают его убить. Если бы информация, которой он располагает, не была ценной или опасной, они бы не послали за ним мозаичников. И если он стоит таких хлопот для них, то для нас он стоит по меньшей мере столько же. – А если он не захочет говорить? – О, захочет. Он все расскажет. Я в этом ничуть не сомневаюсь. К тому времени, когда Сурт сообщила, что она на месте и ждет распоряжений, Фура уже сидела за столом в своей каюте, а красная полусфера Паладина освещала вахтенные журналы и другие бумаги. Подметала был далеко, но он сейчас и не требовался – Фура максимальной эффективности ради целиком передала роботу контроль над орудиями. Она облачилась в скафандр – тот, что с переделанным рукавом, – и металлическая рука оставалась свободной, что сэкономило бы много слов, если бы Фуре понадобилось идентифицировать себя, – а шлем втиснула между парой пресс-папье на столе. На нее глядел визор, полный непроницаемой тьмы. – Катера в двенадцати лигах, – доложил Паладин. – Откроем огонь, как условились. Когда будешь готов, Сурт запустит контур охлаждения. Он может проработать секунду, а может и час, но я не хочу испытывать на прочность нашу дырявую удачу. Прибыли Тиндуф и Рутер. Они тоже надели скафандры, кроме шлемов и ранцев жизнеобеспечения, чтобы не затруднять себе передвижение внутри корабля. Каждый нес два-три арбалета, только что со склада, с опилками, прилипшими к смазанным частям. Тиндуф положил одно из этих почтенных орудий на стол вместе с сумкой, в которую поместилось несколько десятков острых болтов. Фура провела рукой по прикладу, испытывая смешанные чувства. В трюмах «Мстительницы» хранились бластеры и энергетические пистолеты, способные испепелить человека с двадцати шагов, не говоря уже об оружии призрачников, способном на куда более странные и жуткие вещи. Но отражая абордаж таким мощным оружием, можно запросто повредить собственный корабль. Арбалет хоть и примитивен, но бьет достаточно сильно, чтобы продырявить мягкие части скафандра – перчатки, гофрированные соединения, дыхательные мехи и шланги; зато сквозную пробоину в космосе ему не проделать. И все же применять его нужно с осторожностью. Случайный болт может разбить иллюминатор и повредить какой-нибудь важный агрегат на борту. «Босу Сеннен этот антиквариат вполне устраивал», – подумала Фура, взявшись за арбалет и ощутив его привычную тяжесть. – Отнеси еще три в комнату доброты, – велела она Рутеру. – Проинструктируй врачей, и пусть сами решают, брать или не брать. И скажи, что у них должна быть наготове аптечка для экспедиций в шарльеры, и проверь комплектацию. Потом отправляйся в артиллерийский отсек. Думаю, Сурт будет рада компании. Тиндуф, занимайся парусами и ионами, пока не сочтешь, что в другом месте от тебя будет больше пользы. Удачи вам обоим. Тиндуф коснулся лба: – Я бы всем нам пожелал удачи. – Катера в шести лигах и приближаются, – доложил Паладин. – Они почти непрерывно сканируют нас. – Идите на свои посты, – приказала Фура Рутеру и Тиндуфу. И вот она осталась одна. Если бы не ее нервозность и не реплики Паладина, капитан Несс могла бы сказать, что обрела блаженный покой – уже в который раз с тех пор, как заполучила этот корабль. Из интеркома не льется бредовый шепот про рыб и орудия призрачников. Обстановка каюты точно такая же, как неделю или месяц назад. Книги – большей частью унаследованные от Босы Сеннен – стоят рядами на полках, окованных цепями; золотые и серебряные буквы поблескивают на строгих корешках темно-бордового, зеленого, темно-синего и черного цвета. Можно взять книгу, открыть на любой главе и погрузиться в правдоподобную, но наверняка вымышленную историю эпохи Восьмого или Девятого Заселения – и на несколько минут поверить, что все хорошо. – Четыре лиги. Резко тормозят. Фура открыла главный вахтенный журнал, окунула перо в герметичную чернильницу и начала писать. Ей казалось, что настоящий, заслуживающий уважения капитан повел бы себя именно так, и в тот момент для нее было очень важно оказаться настоящим капитаном.