Помню, когда-то меня так звали. Очень давно. Ты была моим капитаном, и у нас был собственный корабль. Фура нашла в себе силы кивнуть: – Верно, так и было. Это был хороший корабль. Мне нравилось быть членом экипажа. Но это было так давно. Сейчас все намного лучше. Я просто… изменилась. Я зря боялась холода. Как только оказалась в нем, я поняла, что все не так уж плохо. Не страшна и темнота, это просто другой вид света. – Мне очень жаль, Страмбли. Дымчатый отросток робко отделился от почти нереальной фигуры. Рука призрачницы коснулась левого предплечья Фуры, и даже через изолирующую ткань скафандра проник холод, пробрался в мышцы и кости, словно что-то живое. Рука опустилась к ее локтю – холодное пятно двигалось, как червяк, под кожей, – а затем достигла того места, где плоть превратилась в металл. Фура ахнула от шока. Невидимая рука отпрянула от нее, и холод отчасти ослаб. Неужели эти люди сделали такое? Они причинили вред Прозор и Тиндуфу? Когда у меня было имя, я была такой же, как они. Я была той-кто-дышит. Я помню, они мне нравились и я им нравилась. – Этот, – Фура кивком указала на Сталлиса. – Его работа. Коли так… он мне не нравится. Сталлис снова навел оружие. Он изменил настройки, и теперь рубиновые лучи ударили намного яростнее. Страмбли – или то, что когда-то было Страмбли, – засияла. Полая фигура медленно отвернулась от Фуры и поплыла в направлении переднего отсека. Интенсивное рубиновое сияние уже рассеивалось, и казалось, призрачнице не причинили никакого вреда. Но у Фуры было ощущение, что непостижимое терпение лопнуло: Сталлис завладел вниманием призрачницы. Он продолжал стрелять, и энергия отражалась от Страмбли, рикошетом била в борта катера. Раздался хлопок, за которым последовал нарастающий вой, и у Фуры заложило уши. Сталлис пробил сквозную дыру в корпусе. А ее шлем в переднем отсеке! Тут она поняла, что Сталлис пришел к совершенно прагматичному решению: Арафура Несс должна умереть. Он принесет хозяевам ее труп или расскажет, как ее найти. Так или иначе, он больше не намерен доставить ее живой. Слишком велик риск лично для него. Черное оружие в его руке зашипело и заискрилось. Фура догадалась, что прибор достиг предела своих возможностей. Должно быть, последняя настройка была рассчитана на один-единственный сверхмощный выстрел. Сталлис взглянул на черную штуковину и отшвырнул ее. Она летела по отсеку, кувыркаясь, плюясь светом и потрескивая, пока ее не подхватил поток дыхали и не понес к дыре в корпусе. – Не лучший из твоих подарков, мама! – прокричал Сталлис сквозь нарастающий вой, после чего отступил в отсек управления. Страмбли была уже в паре пядей от него. Движение расплывчатой фигуры ускорилось, как в последнем рывке, и какая-то часть тела почти достигла точки соприкосновения. Но дверь закрылась, в смотровом окне на миг появилось лицо Сталлиса – и исчезло. В металлической двери появлялись серебристые прорези. Фура знала, что клинок призрачников может сделать с любым изготовленным обезьянами веществом – по крайней мере, с тем, что сделано в Тринадцатом Заселении, – и не сомневалась, что Страмбли расправится с дверью за считаные секунды. Похоже, Сталлис тоже это знал. Раздался толчок, такой сильный, будто в катер попал снаряд, и в отсек через смотровое окно в двери хлынул рассеянный свет. Фура поняла, что произошло. Иллюминаторов, подтверждающих ее теорию, в бортах не было, но если бы она могла выглянуть наружу, то увидела бы, как передняя часть катера уносится прочь на вспомогательных ракетных двигателях. Та, что раньше была Страмбли, оставила дверь в покое и повернулась кругом. Фура заторможено смотрела на призрачницу, скорее разочарованная, чем испуганная. Она часто думала о возможных обстоятельствах своей смерти – трудно не думать, если за тобой охотятся, – но всякий раз, когда эти сцены возникали перед мысленным взором, в них присутствовали элементы драматизма и театральности. Заслонить кого-то собственным телом от арбалетного болта, произнести героические слова, пока опускается лезвие, или, хмелея от свирепой отваги, вести на таран пылающий корабль… А вот такого ни в одной ее фантазии не случалось. Ей и в голову не приходило, что ее снова оставят подыхать в дырявой развалине посреди вакуума, словно какой-то хлам, от которого слишком накладно избавляться должным образом. Идти некуда. Если катер все еще пристыкован к «Мстительнице» и этот толчок не сместил его, то по другую сторону шлюза Фуру ждет все тот же вакуум. В отсеке были части скафандров, сложенные вместе с оборудованием, возможно, их хватало на целый скафандр или большую его часть, но ни один из шлемов не соответствовал крепежному кольцу на ее шее, и, кроме того, было ужасно трудно думать о таких вещах, когда хотелось просто заснуть и не просыпаться. Я могу доставить тебя к тем-кто-дышит, если хочешь. Я могу это сделать, а потом ты отправишься своей дорогой. Или я могу поместить в тебя частичку себя, и мы обе будем призрачницами! Тебе бы этого хотелось, не так ли? Я бы совсем не возражала. – Пока нет, – сказала Фура. – Пока нет, Страм. Но… спасибо тебе. Я слышала, что ты сказала о корабле. Что ты его покинула на время, а не потеряла. Как будто ты собиралась вернуться и отыскать его снова. – Я бы так и сделала. Ему все равно понадобится капитан, не так ли? Он останется тут один, без единой дышащей души. Будет одиноко без капитана! – Теперь он твой, Страм. Он мне славно послужил, но, по правде говоря, я не очень хорошо заботилась о нем. Теперь у тебя есть шанс. Возьми этот корабль и… сделай с ним что-нибудь полезное. – Фура улыбнулась сквозь сгущающийся туман в мыслях. Она о многом хотела бы спросить Страмбли, даже принимая во внимание огромную пропасть между жизнью и не-жизнью, которая их теперь разделяла, влияя на то, насколько они были способны понять друг друга. – Только одно… условие. Я не знаю, что теперь будет со мной или что случилось с Адраной. Но если когда-нибудь наступит день, когда мы вернемся, чтобы найти тебя, потому что нам понадобится быстрый темный корабль… Ты отнесешься к нам по-доброму, не так ли? Призрачница подошла, ее не-лицо оказалось так близко к Фуре, что от холода у той защипало в носу. Сестрам Несс всегда будет оказан радушный прием. И я не отказываюсь от своего предложения. Один укол – и все… Глава 27 Спасательный туннель Квелла все не заканчивался. Расстояние, которое прошла Адрана, превосходило всякие гипотезы относительно его длины. Конечно, весьма непросто оценивать расстояние, когда ты фактически слепая и полагаешься исключительно на щелкуна. Также трудно понять, прям путь или извилист, остается коридор горизонтальным или появился легкий уклон вверх или вниз. Но Адрана умела считать и знала длину своего шага, насчитав триста шагов, поняла, что они со щелкуном уже наверху, далеко за пределами здания. Если туннель ни разу не свернул, то они идут параллельно улице, на которой вход в «Бар Квелла», в квартале или двух от него. С таким же успехом они могли бы двигаться в любую другую сторону. – Примите чуть вправо, пожалуйста. И держите меня ровно. – С каждой минутой ты весишь все больше. – Уверяю, дело не во мне. Теперь левее. Вы имеете хоть малейшее представление о том, что нас ждет в конце туннеля? Если у него вообще есть конец. – Ты очень разговорчив для разумника, который только что был изнурен до крайности. – Разговор позволяет убедиться, что вы не топаете вперед бездумно, как сомнамбула. Неужели вы действительно понятия не имеете, куда мы направляемся? – Подальше от бара с мозаичниками, и пока мне этого достаточно. Кроме того, это ты настоял на встрече с Квеллом, Тазакнакак, а не я. – Я не ожидал, что он окажется самозванцем. Адрана хмыкнула. Нести щелкуна было все равно что тащиться домой с тяжелым грузом покупок. Как она ни старалась переносить вес с одной руки на другую, это не помогало. – Все равно ты подспудно ожидал неприятностей. Наверняка допускал, что мозаичники могут устроить засаду. – К сожалению, я недооценил вероятность такого сценария. – Пришелец ненадолго притих. – Я… сожалею… о ваших спутниках. Мы оказались… в некотором роде… не готовы. Если бы я только знал… – Мне тоже их жаль. Но в этом нет твоей вины. – Неужели? – Ты не безгрешен, Зак. – Адрана решила впредь использовать сокращенную форму его имени, нравится ему это или нет. – Да и остальные не были святыми. Пожалуй, Меггери не заслуживала того, чтобы влипнуть в эту историю, но слишком уж опасную профессию она выбрала. А Ракамор сам решил стать шпионом. – А вы, капитан Несс? – На мне лежит часть вины. Это была моя идея – взять тебя на борт. – Вы намеревались совершить полезный поступок, как бы ни сложились обстоятельства в дальнейшем. – Ну да, одинаково полезный для меня и для тебя, – сказала она. – По правде говоря, мне наплевать, как сложится твоя судьба после нашего расставания. По-настоящему меня интересует только информация, которой ты согласился поделиться со мной. – У всех всегда есть личный интерес. В моем мире говорят, что он заменяет машинное масло, благодаря которому вращаются шестерни. Я перевел по смыслу, чтобы вы поняли. – Его каска загудела, Адрана ощутила это ребрами. – Осторожнее, пол опускается. – Опускается? Я надеялась, что мы начнем подниматься. – Могу солгать ради вашего душевного спокойствия. – Нет, предпочитаю голую правду. И раз уж мы заговорили о правде, да к тому же ты упомянул свой мир… – К чему вы ведете? – осторожно спросил Тазакнакак. – Окажи мне услугу – ведь я выполнила мою часть сделки, пусть и не лучшим образом. Ответь откровенно или хотя бы притворись честным. – Постараюсь. – Ты согласен с тем, что мозаичники – продукт передовых методов ксенотрансплантации? – Согласен. В этом утверждении нет ничего спорного. – Тогда подумай вот о чем, Зак. Я повидала уйму диковин с тех пор, как покинула Мазариль. Ловчую ткань, оружие призрачников, мигальные башки, шарльеры и костяные флюгера. Я видела ящик, который исчезает; я видел пистоли, которые светятся и поют. Но я не видела ничего, что невозможно объяснить в рамках рационального мышления, которое привила мне – так уж вышло – разумная машина Двенадцатого Заселения. Итак, я привыкла к странностям и намекам на науку и философию, непостижимых для обезьян, но мне не дают покоя вещи, в которых нет смысла, вещи, которые просто не могут существовать, – и мозаичники как раз из этой категории. Ксенотрансплантация немыслима, как и эти существа: таков мой вывод. – Тогда вы в тупике. И не только метафорически. В этом месте туннель разделяется. Я не вижу никаких указаний на то, какой маршрут следует предпочесть. – С какой стороны дует ветер? – С обеих. – Один рукав туннеля уходит вниз? – Да. – А второй? – Тоже, но выглядит более крутым. Пожалуй, этот вариант кажется мне более сомнительным.