19. Нет ничего невозможного Я вернулась к глыбе и нашла еще девять позвунков, а потом восемь больших изогнутых сверху ребер, тонких, как кнут. Мне вспомнились лошади, у которых ребра тоже изогнуты, чтобы защитить сердце и легкие. Я нащупала и свои собственные ребра — это оказалось несложно, ведь я была ужасно худой. Чудовище, наверное, было шире меня раза в два, а то и в три. Я старательно зарисовывала все находки и нумеровала их, чтобы запомнить порядок, в каком они были найдены. К моей огромной радости, Генри написал, что у меня выходят почти такие же точные зарисовки, как у него. Тщеславие мне чуждо, но все равно было очень приятно, что он похвалил мои рисунки, которые и впрямь с каждым разом становились лучше. Еще мне встретились любопытные тонкие мелкие косточки и маленькие квадратики, похожие на кусочки черепицы. Сперва я решила, что это частички одной крупной кости, но их правильная круглая форма наводила на мысль об их особом назначении. Казалось, у меня в руках разрозненные кусочки мозаики. И их было чересчур мало, чтобы догадаться, как выглядит вся картинка. Сложить ее я смогу только тогда, когда соберу скелет загадочного чудовища целиком. Я надеялась на чудо, вот только оно редко случается. Много часов я смотрела с берега на заветный выступ, мысленно умоляя его обрушиться к моим ногам, но он оказался таким же упрямым, как я сама, и сохранял неподвижность. Казалось, ничего уже с ним не поделать, и от этих мыслей я было отчаялась. Я уговорила матушку оставить мне череп еще ненадолго, хотя бы до моего дня рождения в мае. Но день рождения прошел, а праздновать по-прежнему было нечего — утес так и не обрушился. Чтобы мы все же могли как-то жить, я неохотно вернулась к поиску мелких окаменелостей на продажу богатеям. «Змеиные камни» пользовались успехом еще и у фермеров, которые называли их судорожными камнями. С их помощью они лечили скот от колик: клали камни в воду, настаивали ее, а потом поили ею зверей. Некоторые верили, что камни помогают от змеиных укусов, но миссис Сток считала, что это полная ерунда. Однажды она поделилась со мной историей о пастухе, ужаленном гадюкой где-то посреди вересковой пустоши. Беднягу нашли мертвым. Он был весь раздутый, как корова, а в руке сжимал «змеиный камень», который ему ничем не помог. Но люди выкладывали за эту диковинку хорошие деньги, и я их не переубеждала — пусть верят в эту чушь, если им так хочется. Впрочем, чудесных исцелений я им не обещала. И не рисовала на камнях змеиные головы и глаза, чтобы обмануть клиентов, как делали некоторые торговцы. Матушка, казалось, совсем позабыла, как я бранила ее за неуклюжие попытки почистить находки зубилом, и сопровождала меня на берег до конца той долгой весны. Первое время я с трудом выносила ее присутствие. И потому показывала ей, как искать сокровища, а сама отходила подальше. До чего странно было слышать, как она зовет меня, чтобы похвастаться найденными ею мелочами! Увидев жалкую кучку рыбьих костей, я не смогла изобразить восхищение. В конце концов я велела ей искать симпатичные ракушки — у знатных дам они пользовались большим спросом. Матушка охотно принялась за эту работу, а я наконец спаслась от потока докучливых просьб посмотреть, не нашла ли она кусочек нашего чудовища или еще какую редкость, — хотя на деле ей попадались одни только камни необычной формы да осколки стекла, обточенные морскими волнами. Впрочем, однажды она расколола глыбу и нашла внутри весьма неплохой «змеиный камень», но ее радость оказалась такой не­уемной и шумной, что я взмолилась, чтобы Бог больше не посылал ей таких находок. Зато когда дело доходило до торговли, наш союз был непобедим. Недаром говорят, что две женщины способны выманить у покупателя куда больше денег, чем любой мужчина. Может, я и впрямь унаследовала этот талант от матушки? Во всяком случае, торговаться она умела блестяще. Порой мне казалось, что народ приходит к нашему столику с диковинками просто поглазеть на нас с матушкой. Жаль, что нельзя было стрясти с них плату за это. Тогда бы мы разделались с долгами гораздо раньше. Конечно, большинство посетителей искали у нас какой-нибудь недорогой сувенир на память об отдыхе, но была среди них и одна особенная покупательница. Она всегда внимательно разглядывала все окаменелости и явно понимала, какие из них представляют наибольшую ценность. В один из дней я долго наблюдала за ней, а потом вдруг вспомнила, где мы с ней виделись раньше. Два года назад, а то и больше именно она купила у меня на кладбище «бараний рог»! Покупательница тоже смерила меня взглядом и улыбнулась. — Рада, что вы меня узнали, мисс Эннинг. Знаете, чему дал начало замечательный аммонит, который я у вас купила? — «Бараний рог», — поправила я. Какой еще «аммонит»? Что вообще значит это слово? — И чему же? — Коллекции. Я ведь пошла по вашим стопам. Нет, не в прямом смысле слова, конечно. Мне недостает вашей храбрости, но все же я отыскала и приобрела кое-какие сокровища. Быть может, вы захотите пойти со мной и взглянуть на них? — Она протянула мне руку в перчатке. — Меня зовут Элизабет Филпот, и… — О! Вы, что ли, из тех самых Филпотов, что продают «Филпотс-крем»? — перебила матушка. — Вы, наверное, неплохое состояние на этом сколотили! Мисс Филпот вновь улыбнулась. — Именно так. А вы, миссис Эннинг, пробовали нашу мазь? Матушка только фыркнула: — Я-то? Нет, конечно! Нет у меня денег на эти ваши модные натирки! — Охотно погляжу на вашу коллекцию! — ответила я, пока матушка не успела продолжить дурацкий разговор о мазях. — Хоть сейчас, если вы не против. Мисс Филпот согласно кивнула, и мы, не дожидаясь матушкиных возражений, бодро зашагали к холму, на котором стоял ее дом, — вытянутое невысокое здание с соломенной крышей, густо обвитое плющом и выкрашенное в цвет вареного рака. Мы вошли в комнату, где все стены, от пола до потолка, были уставлены книгами, а в самом центре стоял большой деревянный ящик со стеклянной крышкой. Элизабет достала из секретера ключ и открыла крышку. — Прошу, подойдите сюда. Можете осмотреть мои экспонаты, если хотите. Как видите, ваш «бараний рог» лежит на почетном месте! Передо мной предстало множество всяких диковинок: тут были и изящные рыбьи скелеты, застывшие в сланце, и морская звезда, и прекрасно сохранившиеся останки древней каракатицы, и несколько замечательных «змеиных камней» и «бараньих рогов», среди которых мой, надо заметить, оказался самым красивым. — На берегу я вас ни разу не видела, да и среди покупателей тоже. Откуда у вас это все? — спросила я. — Большинство экспонатов я нашла сама. Правда, я предпочитаю искать диковинки в ясные дни, а непогоды опасаюсь. Возьмете меня как-нибудь с собой на поиски? Буду ужасно рада отправиться с вами! — А я вот — не очень. Так как вы назвали мой «бараний рог»? — Аммонит. Их много разных бывает. Свое название они получили в честь древнеегипетского бога Амона, у которого были закрученные, как у барана, рога, так что ваше название этой диковинке тоже подходит. Аммонитами такие окаменелости стали называть ученые-коллекционеры. Если хотите, могу вам одолжить научную книгу о них. Или даже несколько. Вот, к примеру, моя любимая. — И она протянула мне тоненькую книжицу. — У меня уже есть одна книжка о геологии, — сообщила я. — Но в ней совсем нет картинок. А тут есть? Она смущенно поглядела на меня. — Ну конечно! Как же я сразу не догадалась! Я могу научить вас читать, чтобы вы пользовались моей биб­лиотекой. — Большое спасибо, но читать я и так прекрасно умею. Бедный не значит глупый. Мне просто нужны хорошие иллюстрации с подробными подписями, чтобы сравнить с ними мои находки и наблюдения, — уточнила я и довольно грубо, признаюсь, выхватила у нее из рук книгу. — Что-то разговор у нас не клеится. Пожалуйста, простите меня! Я так хочу с вами подружиться! — Друг у меня уже есть, — ответила я. — Правда, он сейчас далеко, но скоро оставит муштру, вернется сюда и станет ученым, как я. Приятно было рассказать ей о том, что я ученый, и в то же время хотелось думать, что сама мисс Филпот себя ученым не считает. — Хорошо, что у вас есть друг! — произнесла она с неизменной улыбкой. — Очень рада за вас, Мэри, но не­ужели у вас не найдется времени на еще одного друга? Обещаю, что не буду вам докучать. Можете брать мои книги, а еще я очень надеюсь, что мы как-нибудь вместе сходим на берег. И потом, я могу свести вас с людьми, которые были бы чрезвычайно рады с вами познакомиться и могут помочь вам в ваших изысканиях. Я всмотрелась в ее лицо. Казалось, она говорила искренне. Наверное, это я повела себя слишком резко. — Знаете, Мэри, когда я нахожу в камнях останки какого-нибудь древнего существа, меня охватывает такое волнение! Подумать только, это создание жило на свете бессчетное множество лет назад! Просто уму непостижимо! Я сразу начинаю казаться себе такой маленькой и никчемной. Наша жизнь столь коротка… Я часто думаю, как же оставить свой след в истории? Довольствоваться тем, что меня запомнят лишь как продавца мази? Или же мне хочется большего, хочется оставить после себя наследие, которое увековечит мое имя? Наверняка вам, Мэри, знакомо это чувство, пусть вы еще и юны. Думаю, мы с вами очень похожи. Мы обе в поиске. В поиске правды и знания. Меня нисколько не интересуют всякие блестяшки, побрякушки да безделушки. Я мечтаю собрать коллекцию, которая будет ничуть не хуже лондонских, и кто мне запретит? Никто на свете не помешает нам делать то, что хочется, Мэри! Меня изумили ее слова про «бессчетное множество лет». Значило ли это, что она разделяет идеи мистера Хаттона? Говорила она без всякой опаски. Казалось, она нисколько не боится моей реакции. Здорово, что можно безопасно обсуждать подобные темы с таким храбрым человеком, как мисс Филпот! Может, мы и впрямь похожи, пусть она старше, богаче и образованнее меня? Мне подумалось: а не рассказать ли ей о чудовище, но я решила держать язык за зубами. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы доверять ей такие тайны. Мисс Филпот мне нравилась, я чувствовала, что мы с ней подружимся, и надеялась, что она поможет мне получше разобраться в геологии. Внимательно посмотрев ей в глаза, я поблагодарила за книгу и добавила: — Вечером я пойду на побережье ракушки искать. Если хотите, можете присоединиться. — О, еще бы! — воскликнула она и захлопала в ладоши. — Страсть как хочу! *** Немало вечеров провели мы с мисс Филпот на побережье за поиском ракушек. Она оказалась очень приятным и образованным помощником. Назубок знала научные названия всех моих находок и быстро научила им и меня, что было очень кстати. Первое время я не отваживалась спросить ее в лоб, что она думает о Боге и Сотворении мира, но чувствовала, что скоро, когда начну ей доверять, заведу этот разговор. Через несколько дней мы уже и впрямь с жаром обсуждали всевозможные идеи и теории. Как-то раз, когда мы шли по Сильвер-стрит к Элизабет (теперь я звала ее именно так), чтобы попить вместе чаю, моя спутница остановилась у кузницы. Мы стали наблюдать, как подковы сперва раскаляли докрасна в огне, потом придавали им нужную форму на наковальне, затем погружали в ведра с водой, которая тут же начинала громко бурлить и шипеть, словно дикий зверь. — Как вам кажется, Мэри, была ли наша планета выкована в вулканическом пламени или зародилась в океанских водах? — спросила Элизабет. — Плутонист вы или нептунист? К счастью, я уже успела одолеть книгу, подаренную мне миссис Сток, и немного разбиралась во всей этой истории. — Работы мистера Хаттона и мистера Плейфера убедили меня в том, что Земля — порождение скорее огня, чем воды, хотя я живу у моря и каждый день вижу его мощь. Оно скорее разрушает Землю, чем создает ее. Мне кажется, камни — это страницы огромной книги земной истории, а существа, заточенные в них, — цветы, засушенные меж страниц. И на старый камень всегда ложится новый, — поделилась я с ней, гордясь тем, что назвала имена таких уважаемых джентльменов и показала понимание их трудов. Элизабет улыбнулась, и в ее взгляде, посмею заметить, тоже мелькнула гордость. Она мной гордилась! Пока я делилась с мисс Филпот своими соображениями, многочисленные Мэри в моей голове пришли в страшное смятение. Одна из них даже хотела за­ткнуть уши, чтобы не слышать разглагольствований, идущих вразрез с Библией. Мне было прекрасно известно, что большинство людей верит, будто Землю создали не огонь с водой, а Господь Всемогущий, Творец этого мира и всего, что в нем обитает. Впрочем, некоторые считали, что Сотворение мира за шесть дней — это выдумка, и соглашались с моим отцом в том, что, даже если речь и впрямь шла о днях, они были куда длиннее нынешних. Во много раз длиннее. — Сравнение с книгой очень точное, — похвалила меня Элизабет, словно прочитав мои мысли. — Интересно, сколько потребуется десятков тысяч лет, чтобы возникла и истерлась каждая каменная страничка? Трудно себе представить. А что за существа, куда более диковинные, чем те, что хранятся в моем ящике, заточены среди этих листов?! Ровно эта же мысль уже давно не давала мне покоя. Мне даже подумалось как-то: что если существа, подобные моему чудовищу, это ошибка Господня, которую Он потом уничтожил и похоронил? Но я тут же со страхом и трепетом отмахнулась от этой мысли. Разве у Бога бывают ошибки? Об этом ни в коем случае нельзя рассуждать вслух. Или все-таки можно? Мы с Элизабет встретились взглядами. Казалось, она прекрасно знает, какие битвы устраивают толпы Мэри у меня в голове, и ждет, пока какая-нибудь из них не скажет что-нибудь ошеломляюще смелое. — И вы их непременно отыщете, Мэри, — сказала Элизабет. — Я в этом совершенно уверена. Я молчала. Настал подходящий момент для рассказа о моем чудовище, но я решила подождать. Я была не готова. Рано еще для таких откровений. Пока что надо думать о том, какую пользу можно извлечь из наших разговоров. Еще одним значимым преимуществом Элизабет было то, что она нисколько меня не раздражала. Наверное, не случайно ее семья сколотила приличное со­стоя­ние на продаже ранозаживляющей и противо­ожоговой мази, потому что общество мисс Филпот само по себе успокаивало и умиротворяло. И все же даже она не в силах была положить конец моим мучительным мыслям. Тело чудовища по-прежнему погребено где-то на берегу, и я не могла до него добраться. Каждую ночь я лежала без сна, силясь придумать, как же мне его достать. Я попыталась вскарабкаться по крутому берегу, но руки скользили, и я так и не сумела приблизиться к заветному выступу. Мне удалось подняться на высоту примерно пятнадцати футов, но до цели было еще далеко — футов десять, а то и больше, причем над тем местом, откуда обрушилась глыба с черепом, темнел выступ, также оставленный обвалом. Представьте себе купол из грязи, корней и камня, который может упасть на вас в любую минуту. Перспектива, прямо скажем, так себе. *** Однажды я отправилась в поле, простирающееся над утесом, и подошла к нему не снизу, а сверху в надежде, что так у меня получится подобраться поближе к заветному выступу. Он не был верхушкой мыса, как мне сперва показалось, а виднелся десятью футами ниже. Наверное, это был кусок утеса, который начал обрушаться, но застрял на полпути. А значит, он мог обвалиться в любой момент. Мне всегда нравилось покорять высоты, но вот спускаться с них я боялась. В голове звучал отцовский голос, предупреждая меня о том, что Черная Жила коварна и непредсказуема, напоминая, сколько людей и зверей здесь погибли. Но надо было все же набраться смелости и попробовать. Я осторожно спустилась на небольшой уступ чуть выше заветной глыбы, но стоило ногам коснуться почвы, как стало понятно, что мой вес слишком велик. Меня охватил ужас. Вниз тут же полетел град камней, а я в последнюю секунду чудом успела вернуться наверх и рухнула в траву. Я легла на живот, прижавшись щекой к земле. Я слушала, как бешено колотится сердце, и думала, как же подобраться к скелету чудовища.