— Ты опять мышей ловишь? А ну, быстро назад, в угол! — донесся до него голос госпожи Оуян. Половицы снова задрожали под тяжестью медвежьих лап. Судья слегка приоткрыл дверцу и глубоко вдохнул свежего воздуха. Он увидел, как госпожа Оуян зажигает свечу. Потом она подошла к туалетному столику, достала из выдвижного ящика горсть засахаренных фруктов и бросила их медведю. — Молодец! Хорошо поймал! — похвалила она его. Медведь зарычал в ответ. Судья Ди с облегчением вздохнул. Ему не очень-то нравилось, что придется объявить о своем присутствии из столь унизительного укрытия, но уж лучше это, чем побывать в лапах ужасного чудовища! Он открыл рот, но, к своему удивлению, обнаружил, что госпожа Оуян уже распустила пояс и скидывает с себя платье. Судья решил подождать, пока она переоденется. Он уже собирался снова закрыть дверцу шкафа, но вдруг ошеломленно замер. Ди увидел обнаженные руки девушки. Они были тонкими, но на них красиво поигрывали мускулы, а предплечья были покрыты темными волосами. На левой руке виднелся длинный багровый шрам... Когда платье упало на пол, взору судьи предстал по пояс обнаженный молодой человек. Судья пошире отворил дверцу, откашлялся и произнес: — Я судья. Сюда зашел по ошибке. — Заметив, что медведь снова поднялся и с сердитым рычанием вперевалку двинулся к нему, он торопливо добавил: — Попридержите это чудовище! Молодой человек у туалетного столика изумленно уставился на судью, появившегося из шкафа. Потом что-то отрывисто скомандовал медведю. Зверь вернулся в свой угол у окна, продолжая рычать. Шерсть у него на загривке стояла дыбом. — Можете выходить, — с неудовольствием проговорил молодой человек. — Он вас не тронет. Судья Ди выбрался из шкафа и направился к столу, подозрительно косясь на медведя. — Садитесь! — раздраженно бросил хозяин. — Я же сказал вам, что он не опасен! — И все же я предпочел бы, чтобы вы посадили его на цепь! — возразил судья. Молодой человек сдернул парик, затем подошел к медведю и пристегнул тяжелую цепь к железному ошейнику, а другой конец цепи накинул на крюк, вбитый в подоконник. Судье Ди показалось, что раздавшийся щелчок застежки был одним из самых приятных звуков, которые ему когда-либо приходилось слышать. Он сел на бамбуковый стул. Хозяин медведя накинул просторную куртку и тоже сел, мрачно констатируя: — Ну вот наконец вы и выяснили, кто я такой. И что же вы теперь собираетесь делать? — Я полагаю, вы брат юной госпожи Бао? — спросил судья. — Совершенно верно. А как вы об этом догадались? Но, к счастью, эта женщина по имени Бао — не моя мать. — Наблюдая за вашим выступлением, я был поражен тем, что Белая Роза страшно испугалась, когда вам угрожал мечом Мо Модэ, в то время как ваша сценка с медведем оставила ее безучастной, — пояснил судья Ди. — Это могло означать, что ей все известно о вас и о вашем медведе. И теперь вдобавок я заметил, что между вами есть большое сходство. Молодой человек кивнул, соглашаясь: — Во всяком случае, я совершил всего лишь незначительное нарушение закона, выдавая себя за представителя противоположного пола. И притом — с благими целями... — Расскажите-ка мне все подробно. Кто вы такой? — Я — Кан Идэ, старший сын Кан У, столичного торговца рисом. Белая Роза — моя единственная сестра. Полгода назад она влюбилась в молодого студента, но мой отец не одобрил ее выбора и отказался дать согласие на брак. Вскоре после этого возлюбленный моей сестры, возвращаясь пьяным с пирушки, упал с лошади. Он сломал позвоночник и тотчас скончался. Сестра в порыве безутешного горя утверждала, что именно из-за отказа моего отца юноша впал в отчаяние и что поэтому мои родители виноваты в его нетрезвом состоянии, а следовательно, и в его смерти. Это абсолютная ерунда, потому что бедняга всегда любил выпить. Но разве можно переубедить влюбленную девушку?! И Белая Роза заявила, что станет монахиней. Отец с матерью сделали все, что в их силах, дабы заставить свою единственную дочь отказаться от принятого решения, но она была непреклонна и угрожала покончить с собой, если они не дадут на это своего согласия. Наконец, она стала послушницей столичного монастыря Белого Журавля. Кан потер верхнюю губу, на которой, очевидно, начинали пробиваться усы, и грустно продолжал: — Я несколько раз навещал ее там, пробовал как-то вразумить. Объяснял ей, что молодой человек уже давно снискал дурную славу своей беспутной жизнью и что отец был абсолютно прав, не дав согласия на их союз. Но единственным результатом явилось то, что она на меня рассердилась и отказалась со мной видеться. Когда я был там в последний раз, настоятельница сказала мне, что Белая Роза их покинула и ей неизвестно, куда она направилась. Я подкупил привратника, и он поведал мне, что некая госпожа Бао, благочестивая вдова, свела дружбу с моей сестрицей и увела ее с собой. Мои родители встревожились, отец приказал мне продолжать поиски. После ряда тщетных попыток я наконец выяснил, что госпожа Бао привезла сестру в этот монастырь, чтобы та постриглась в монахини. Я решил отправиться за ними следом и еще раз постараться уговорить сестру вернуться домой. Поскольку мне было известно, что, появись я здесь в своем нормальном обличье, она не пожелает встречаться со мной, я решил выдать себя за актрису. Сложения я довольно хрупкого, к тому же принимал участие в некоторых любительских спектаклях. Я представился Куаню как госпожа Оуян и заплатил ему, чтобы он разрешил мне присоединиться к труппе и принять участие в торжественной мистерии в данном монастыре. Он мне поверил. Не следует его винить, господин. Мой план удался. Сам того не подозревая, Мо Модэ сослужил мне хорошую службу, когда начал запугивать меня мечом во время танца. Я ведь был загримирован под Белую Розу. Она поняла, кто я, испугалась, и это заставило ее забыть о своей обиде. После представления она ускользнула из-под присмотра вдовы Бао и успела рассказать мне, что находится в крайне затруднительном положении: госпожа Бао проявила о ней заботу, в некотором роде удочерила ее, а поскольку она женщина очень благочестивая, то главная цель ее жизни — увидеть, как моя сестра станет монахиней. Однако в этом монастыре Белая Роза повстречала молодого поэта — некоего господина Цзуна. И, хотя она знает его пока не слишком хорошо, встреча с ним заставила ее усомниться в правильности принятого ею решения. Но, с другой стороны, ей не хочется огорчить госпожу Бао, которая так много для нее сделала и была для нее отрадой, когда наша семья от нее отвернулась. Именно так она и выразилась: «от нее отвернулась». Представляете себе, господин! И тогда я предложил сестре подняться ко мне в комнату и спокойно обсудить, что ей делать дальше. Я посоветовал ей снять черное платье. Если она будет в белом нижнем одеянии, ее примут за меня. Она так и поступила и ушла, спрятав сложенное верхнее платье в рукав. Он почесал затылок и уныло продолжал: — Я уже пошел было за ней, но наткнулся на этого идиота Цзуна. Когда я отвязался от него и поднялся к себе в комнату, сестры там не оказалось. Тогда я немного выпил с Куань Лаем. И только что я еще раз ходил в комнату вдовы Бао в тщетной надежде кого-то там застать. Но свет был потушен, а дверь заперта. Завтра я попытаюсь еще раз. Вот и все, господин. Судья Ди поглаживал бороду. Имя Кан У он слышал. Этот человек был известным столичным торговцем. Судья сказал: — На вашем месте я передал бы дело в руки властей, Кан. — Прошу вас заметить, господин, что Белая Роза ушла в монастырь добровольно, а госпожа Бао пользуется хорошей репутацией в столичных даосских кругах. Вам ведь известно, господин, что в правительственной среде даосы нынче очень влиятельны. И, хотя мой отец — конфуцианец, но, как торговец, он не может позволить себе снискать славу врага даосов. Это плохо сказалось бы на его торговых делах. — Во всяком случае, отныне предоставьте это дело мне, — предложил судья Ди. — Завтра утром я лично побеседую с госпожой Бао и с вашей сестрой. Я буду рад, если мне удастся уговорить барышню изменить принятое решение, и надеюсь, что ее интерес к господину Цзуну мне в этом поможет. Мне лично не хотелось бы иметь его своим зятем, но он все же из хорошей семьи и — как знать! — с годами может исправиться. Во всяком случае, я считаю, что женщине Небом предписано выходить замуж и рожать детей. Терпеть не могу монахинь, ни буддийских, ни даосских. А скажите мне, откуда у вас это ужасное животное и почему вы привели его сюда? — Я люблю охотиться, господин. Семь лет назад я поймал его на севере, когда он был еще детенышем. С тех пор он всегда со мной. Мне удалось научить его танцевать и выделывать разные трюки. Он ко мне очень привязан, считает чем-то вроде своего отца-медведя. Только однажды он поранил мне левую руку, но сделал это неумышленно. Он хотел меня приласкать! Рука уже вполне зажила. Только в сырую погоду, как сегодня, к примеру, я чувствую, что она ноет. Когда я поступил к Куаню в труппу, то взял с собой медведя. Во-первых, потому что он слушается только меня и дома за ним некому ухаживать, а во-вторых, потому что это давало мне возможность подготовить хороший номер. Судья понимающе кивнул. Все разрозненные кусочки головоломки становились теперь на свое место. На сцене Кан слабо двигал левой рукой, потому что она у него болела, а когда судья и Дао Гань повстречали в коридоре Белую Розу, приняв ее за госпожу Оуян, она прижимала левую руку к телу, потому что в рукаве у нее было спрятано черное платье. И она очень торопилась, потому что хотела избежать встречи со старой Бао. Должно быть, свернув за угол, она все же ее повстречала и решила отложить разговор с братом на следующий день. Судья сказал: — Я почти ничего не знаю о медведях. Что бы он стал делать, если бы вы не пришли? Как вы считаете, он разломал бы шкаф, чтобы добраться до меня? — О нет! Медведи довольно сметливы, но не слишком изобретательны. Они никогда не совершают того, чего не делали раньше, если, конечно, их этому не научить. Поэтому я могу оставлять его в комнате, спустив с цепи. Время от времени он обнюхивал бы шкаф и скребся, дабы убедиться, что вы еще там, а потом улегся бы перед шкафом и ждал, когда вы оттуда выйдете. Эти звери бесконечно терпеливы. Судья Ди невольно содрогнулся. — Но, я надеюсь, они не пожирают людей? — спросил он. — Значительно хуже! — с кривой ухмылкой произнес Кан. — Они сбивают человека с ног и калечат его, а потом играют с ним, как кот с мышью, пока человек не умрет. Мне однажды довелось видеть останки охотника, которого медведь разорвал на части. Не слишком приятное зрелище! — О благое Небо! — воскликнул судья Ди. — Замечательный товарищ для игр! Кан пожал плечами: — У меня никогда не было с ним неприятностей. И он любит мою сестру, хотя и не слушается ее так, как меня. Но ненавидит чужих. Сразу начинает раздражаться. Впрочем, он не всегда ведет себя так. На некоторых людей он не реагирует. Просто осматривает их, укладывается в свой угол и больше не обращает на них внимания. Очевидно, вы не относитесь к этой категории, господин! Но, должен вам сказать, что сейчас медведь в плохом настроении, потому что давно не был на прогулке. Попозже, за пару часов до рассвета — это единственное время, когда здешний улей успокаивается, — я выведу его наружу погулять. Между этим и соседним зданием есть двор-колодец. В нем нет ни дверей, ни окон, а выход закрывают прочные ворота. Мне говорили, что раньше это место использовали в качестве тюрьмы для провинившихся монахов. Там медведь сможет немного поразмяться без угрозы для всех. Судья Ди спросил: — Кстати, а не попадался ли вам Мо Модэ, когда вы искали госпожу Бао и свою сестру? — Я его не видел! — сердито ответил Кан. — Этот негодяй постоянно пристает к госпоже Дин. Жаль, что мне приходится скрывать свой истинный облик, а иначе я задал бы ему хорошую взбучку! Хотя он выше и тяжелее меня, но работать руками я умею и уж сумел бы отколотить его! Я постараюсь, чтобы он впредь держался подальше от госпожи Дин. Она милая девушка, господин, и очень ловкая. На лошади она умеет скакать лучше, чем многие мужчины. Если бы она вышла за меня замуж, я мог бы брать ее с собой на охоту. Меня не интересуют эти изнеженные и капризные дамочки, которых родители постоянно подсовывают мне для женитьбы. Но госпожа Дин слишком независима. Сомневаюсь, что она примет мое предложение. Судья Дин поднялся. — Спросите ее об этом, — сказал он. — Вы увидите, что она очень откровенная девушка. А сейчас мне нужно идти. Мой помощник наверняка повсюду меня разыскивает. Судья постарался дружелюбно кивнуть медведю, но тот только молча взглянул на него маленькими злобными глазками. Глава 12 Расставшись с Каном, судья Ди тут же направился к двери напротив. Она была не заперта. Но, распахнув ее, он обнаружил, что в комнате никого нет. На бамбуковом столике потрескивала почти догоревшая свеча. Кроме застеленной постели и двух стульев, никакой мебели в комнате не было. Не было и каких-либо ящиков или тюков, а на деревянной вешалке не висело никакого платья. Если бы не горящая свеча, то комната казалась бы совсем нежилой. Судья выдвинул ящик стола — он был совершенно пуст. Тогда он опустился на колени и заглянул под кровать. Там тоже ничего не было, только юркнула мышка. Он встал, отряхнул пыль с колен и вышел вон, направившись в комнату Дао Ганя. Было уже далеко за полночь. Судья предполагал, что его помощник, должно быть, изрядно утомился от общения с актерами. Он застал Дао Ганя в его холодной пустой комнате, одиноко склонившегося над жаровней, где оставалось лишь два-три раскаленных уголька. Дао Гань не любил тратить больше, чем необходимо. Когда он увидел судью, его длинное мрачное лицо просияло. Поднявшись, он затараторил: — Что случилось, ваша честь? Я искал вас повсюду, но... — Приготовь мне чашку горячего чая! — приказал судья. — Нет ли у тебя случайно чего-нибудь поесть? — Он устало опустился на стул рядом с маленьким столиком. Дао Гань порылся в дорожном ящике и нашел два сухих коржика. Он передал их судье и растерянно произнес: — Извините, но у меня ничего другого... Судья с удовольствием откусил кусочек. — Очень вкусно! — заметил он. — И никакой вегетарианской ерунды! Я ощущаю характерный привкус свиного жира. Покончив с коржиками и выпив три чашки чая, судья зевнул и заговорил: — Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, — это как следует выспаться. Но хотя некоторые вопросы разрешились, кое-что все же нужно еще выяснить, и немедленно. Включая покушение на убийство. Он рассказал Дао Ганю, что с ним произошло, и кратко изложил содержание бесед с госпожой Дин и с мнимой госпожой Оуян. — Как видишь, — заключил он, — дело о благочестивой барышне Белой Розе практически закончено. Завтра утром, до нашего отъезда, я переговорю с ней и с госпожой Бао. Остается выяснить, кто ударил меня по голове и почему. Дао Гань пребывал в глубокой задумчивости, время от времени накручивая на указательный палец три длинных волоска, выросших из бородавки на левой щеке. Наконец он сказал: — По словам госпожи Дин, Мо Модэ хорошо ориентируется в монастыре. А вдруг он просто бродячий даосский монах? Многие из них шляются по всей империи от одной даосской святыни к другой, занимаясь на стороне разными пакостями. Поскольку, в отличие от буддистов, они не бреют голову, то без труда могут выдавать себя за мирян. Мо Модэ мог посещать этот монастырь и раньше. Вероятно, он был причастен к смерти какой-то из трех девушек. А однорукая женщина, которую вы видели в окне, может быть очередной его жертвой. Вам не кажется вероятным, что он появился здесь в обличье актера, чтобы заставить замолчать эту однорукую девушку, либо шантажировать каких-то своих тайных сообщников?