Судья Ди слабо улыбнулся. — Извините меня, — сказал он. — Я немного растерялся. Вы так добры ко мне, госпожа Дин! Если бы не вы, то оглушивший меня негодяй, несомненно, меня бы и прикончил. — Вас спасла повязка под шапкой, — заметила госпожа Дин. — Вам, должно быть, нанесли сокрушительный удар каким-то острым предметом, и не будь у вас на голове плотной повязки с апельсиновыми корками, вам раскроили бы череп. — Я должен поблагодарить своих жен! — пробормотал судья Ди. — Это они настояли, чтобы я надел повязку. Но прежде я должен выяснить, кто же совершил это подлое нападение. — Он хотел встать с постели, но внезапный приступ головокружения вынудил его лечь снова. — Не надо так спешить, правитель! Вам сильно досталось. Я помогу вам подняться и пересесть вон в то кресло. Судья расположился у шаткого столика, а госпожа Дин окунула тряпицу в латунную лохань с водой. — Давайте, я снова повяжу ее вам на голову, — предложила она, — вы скоро придете в себя. Отхлебнув чай, судья Ди задумчиво смотрел на ее миловидное открытое лицо. Госпожа Дин не была особенной красавицей, но обладала определенной привлекательностью. Он прикинул, что ей, скорее всего, лет двадцать пять. Прямое платье из черного шелка с широким красным поясом подчеркивало тонкую талию и маленькую крепкую грудь. Гибкое тренированное тело выдавало опытную акробатку. После того, как она закрепила повязку на голове, а сверху водрузила шапку, судья сказал: — Присядьте, поговорим немного, прежде чем я откланяюсь. Скажите мне, почему такая хорошенькая способная девушка, как вы, выбрала столь необычную профессию? Поймите, я вовсе не считаю ваше занятие позорным, но мне кажется, что девушка с вашими способностями без труда могла бы найти в жизни лучшее место. Госпожа Дин пожала плечами. Наливая судье вторую чашку чая, она ответила: — Боюсь, что у меня довольно капризный и своевольный характер. У моего отца в столице небольшая лавка лекарств, но, на его беду, у него еще пять дочерей! Я самая старшая, и отец замыслил продать меня в наложницы оптовому торговцу лекарствами, которому он был немало должен. А этот мерзкий старикашка меня не устраивал, оставалось лишь поступить в публичный дом, что меня тоже не прельщало. Я всегда была достаточно сильной и любила гимнастику, и поэтому с согласия отца поступила в труппу Куаня. Куань дал отцу в качестве аванса необходимую сумму денег. Вскоре я научилась выступать на сцене, а также исполнять акробатические танцы и жонглировать. Через год Куань вернул потраченные деньги с избытком. Куань — порядочный человек. Он никогда ко мне не приставал и не заставлял меня платить благосклонностью нашим покровителям. Поэтому я осталась с ним. — Она наморщила носик и продолжала: — Я знаю, что всех актеров принято считать проходимцами, а всех актрис — продажными женщинами, но смею вас заверить, что Куань безупречен и порядочен. Сама же я, хотя и не претендую на то, чтобы считаться святошей, никогда не торговала своим телом и ни за что этого не сделаю. Судья Ди спросил: — Вы говорите, Куань к вам никогда не приставал, а как насчет Мо Модэ? — Вначале он попытался за мной ухаживать, скорее из-за того, что считал это делом мужской чести, а не потому, что ему этого действительно хотелось. Мне сразу стало это ясно. Однако мой отказ его взбесил: его нелепая гордыня была уязвлена. И с той поры он всегда со мной груб, о чем мне нередко приходится сожалеть, потому что он великолепный фехтовальщик и выступать с ним на сцене — одно удовольствие. — Мне не понравилось, что во время представления он запугивал госпожу Оуян, — заметил судья. — Как вы считаете, человек, подобный Мо, способен испытывать наслаждение, причиняя боль женщине? — О нет! У него неистовый нрав, но в нем нет ни подлости, ни злобы. Могу за это поручиться, я немного знаю мужчин. — А что, госпожа Оуян тоже его отвергла? Дин заколебалась, помедлила с ответом. — Дело в том, что госпожа Оуян только недавно поступила в нашу труппу и... Не закончив фразу, она поспешно допила свой чай. Потом взяла со стола палочку для еды, подбросила блюдце в воздух и поймала его на кончик палочки столь искусно, что блюдце продолжало вращаться. — Прекратите это занятие! — раздраженно произнес судья. — У меня снова начинает кружиться голова! Она ловко подхватила блюдце и поставила его на стол. Судья продолжал настаивать: — Ответьте на мой вопрос! Оуян отвергла Мо Модэ? — Не нужно наменя кричать! — решительно заявила госпожа Дин. — Я как раз собиралась вам это рассказать... Дело в том, что госпожа Оуян несколько неравнодушна ко мне. Но подобные вещи не в моем вкусе, поэтому я держу ее на расстоянии. А Мо убежден, что между нами что-то есть. Поэтому-то он ревнует и ненавидит ее. — Ясно. Сколько времени Мо пробыл в составе труппы? — Около года. Но мне кажется, что на самом деле он никакой не актер, а бродяга: странствует по всей империи, зарабатывая на жизнь разными способами. Во всяком случае, я уверена, что Мо — не настоящее его имя. Однажды я видела на его куртке иероглиф Лю, но он сказал, будто купил ее у старьевщика. А кроме того, он, должно быть, уже бывал раньше в этом монастыре. — Откуда вам это известно? — сразу спросил судья. — Уже в первый день по прибытии сюда он мог довольно хорошо ориентироваться. Все мы считаем, что этот монастырь довольно противное место, и стараемся по возможности не покидать своих комнат, но Мо большую часть времени где-то бродит в полном одиночестве и совершенно не боится потеряться в этом странном лабиринте. — Будьте с ним поосторожней, — мрачно посоветовал судья Ди. — Кто знает, он может оказаться преступником. А еще меня тревожит госпожа Оуян. — Надеюсь, вы не считаете, что она тоже может оказаться преступницей? — поспешно спросила госпожа Дин. — Нет, но мне хотелось бы узнать о ней чуточку побольше. Он выжидательно посмотрел на девушку. Некоторое время она колебалась, потом сказала: — Я обещала Куаню никому об этом не говорить, но, в конце концов, вы же представитель власти, а это другое дело. А кроме того, мне не хотелось бы, чтобы вы подозревали госпожу Оуян в каких-то сомнительных делишках. На самом деле она не актриса, и Оуян — не настоящее ее имя. Мне неизвестно, кто она в действительности. Знаю, что она из столицы и довольно состоятельная женщина. Она заплатила Куаню круглую сумму, чтобы он позволил ей присоединиться к нашей труппе на время выступления в этом монастыре на торжественном празднестве. Она заверила Куаня, что ее единственная цель — это предостеречь кого-то в монастыре, для чего ей и нужно выступить на сцене со своим медведем, и поставила условие, что сама выберет себе грим. Куань не увидел в этом ничего дурного, а поскольку предложение обещало нам двойную выгоду, согласился. Когда мы сюда прибыли, она не принимала участия в нашей подготовке монахов, предоставив Куаню, его жене и мне обучать этих болванов, как нужно держаться на сцене. От Мо в этом тоже не было особого проку. — Вы думаете, что Мо раньше не знал госпожу Оуян? — быстро спросил судья. — Это мне неизвестно. Когда они оказываются рядом, то чаще всего ссорятся. Ну а сегодня мы видели, как она загримировалась, чтобы походить на юную госпожу Бао, а когда Куань спросил, зачем она это сделала, она ответила, что это ее личное дело. Когда вы неожиданно зашли в гости к Куаню, он перепугался, решив, что госпожа Оуян замешана в каких-то преступных деяниях и вы намереваетесь провести расследование. Вот и все, но, прошу вас, не говорите ни Куаню, ни кому-либо другому, что я сообщила вам обо всем этом. Судья Ди кивнул. Он с унынием подумал, что от этого невразумительного рассказа все еще больше запуталось. Он поднялся со стула, но вдруг почувствовал тошноту. Тогда он подал госпоже Дин знак, чтобы та оставила его одного, и доковылял до ночного горшка в углу. Его обильно стошнило. После того как судья обмыл лицо в тазике, что стоял на столе, и расчесал бороду, он почувствовал облегчение. Выпив еще одну чашку чая, он подошел к двери и позвал госпожу Дин. Он чувствовал себя значительно лучше, головная боль прошла. С улыбкой он сказал: — Ну, а теперь я отправляюсь, куда шел. Еще раз благодарю вас за своевременную помощь. Если я смогу быть чем-то вам полезен, дайте мне знать. Я никогда не забываю добра! Госпожа Дин кивнула. Склонив голову, она некоторое время играла кончиками своего красного пояса, потом вдруг подняла глаза и сказала: — Я бы хотела попросить у вас совета по... по одному довольно деликатному вопросу. Спрашивать об этом неловко, но вам, как судье, наверняка приходилось слышать многое, о чем не принято говорить вслух. Если откровенно, те немногие любовные связи, что у меня были, не доставляли мне того удовольствия, которое полагается испытывать девушке. И должна признаться, что меня очень влечет к госпоже Оуян, сильнее, чем к кому-либо из мужчин, которых я встречала. Я пытаюсь убеждать себя, что все это чепуха и скоро пройдет, намеренно стараюсь избегать ее... Но в то же время меня не оставляет тревожная мысль: может быть, я от природы непригодна для замужества? Мне бы страшно не хотелось сделать несчастным мужчину, который женится на мне. Как, по вашему мнению, мне нужно поступить? Судья принялся было чесать в затылке, но острая боль заставила его тотчас же отдернуть руку. Тогда он начал медленно поглаживать усы. — На вашем месте в данный момент я не стал бы ничего делать. Не исключено, что мужчины, с которыми вам до сих пор приходилось иметь дело, вам не нравились, а возможно, и вы не нравились им. В любом случае, подобные краткосрочные связи не идут ни в какое сравнение с супружеской жизнью. Продолжительная близость приводит к появлению взаимопонимания, что и является основой счастливого любовного союза. В госпоже Оуян есть нечто таинственное, а вкупе с повышенным вниманием, которое она вам уделяет, это и может объяснить, почему вас к ней тянет. Поэтому продолжайте держаться от нее на расстоянии, пока лучше не разберетесь в собственных чувствах и не поймете ее намерений. Пока вы не убедитесь до конца в себе, не поддавайтесь соблазнам, дабы не утратить потом самоуважения и не поранить свои чувства. Ну а как правителя уезда меня любовные дела не касаются, поскольку вы обе — взрослые и свободные женщины. Закон вмешивается только в том случае, если в подобные отношения вовлекают несовершеннолетних или связанных брачными узами людей. Дух нашего общества и царящие в нем законы позволяют каждому устраивать свою личную жизнь, как он того пожелает, при условии, что это не наносит вреда другим и не нарушает оговоренных законом норм относительно взаимоотношений полов. — А этот негодный Цзун Ли всегда ехидничает по нашему с госпожой Оуян поводу! — печально заметила Дин. — Не обращайте на него внимания, он — безответственный юнец. Кстати, он полагает, что юную госпожу Бао вынуждают принять монашество. — Ерунда! — воскликнула госпожа Дин. — Я несколько раз беседовала с девушкой наедине: ее комната находится на одном этаже с моей. Она страстно хочет постричься в монахини. Она намекнула мне, что у нее была несчастная любовь, и поэтому она решила уйти от мирской суеты. — Я как раз направлялся к госпоже Бао, когда на меня напали, — сказал судья. — Но сейчас уже слишком поздно. Я навещу их завтра утром. А комната Мо тоже находится на этом этаже? — Да. — Она сосчитала по пальцам. — Комната Мо — четвертая с правой стороны, от поворота за угол. — Еще раз благодарю за все! — Судья Ди направился к двери. — И не беспокойтесь на свой счет! Она благодарно улыбнулась ему в ответ, и он вышел. Глава 11 Судья быстро окинул взглядом оба конца коридора. Ему казалось маловероятным, чтобы напавший на него человек решился поджидать его в засаде и предпринял повторную попытку, но до конца ни в чем нельзя было быть уверенным. Однако вокруг было тихо, как в могиле. В глубокой задумчивости Ди пошел по коридору. Негодяй Мо Модэ достаточно высок и силен, чтобы нанести подобный удар. Размышляя о мотивах подобного рода действий со стороны Мо, судья решил, что если он и есть маньяк, избирающий своими жертвами женщин, и именно он — тот самый актер, который ворвался в приемную настоятеля во время их беседы, то, пытаясь предотвратить расследование смертей девушек в монастыре, он вполне мог попробовать убить блюстителя закона, чтобы тот не выяснил о его странных отношениях с той однорукой женщиной. Конечно, если сцена в окне не была галлюцинацией! В любом случае следовало узнать у настоятеля, кто именно из актеров вошел в комнату во время их беседы. Его также встревожили сведения об Оуян, полученные от госпожи Дин. Очевидно, девушка загримировалась под юную госпожу Бао, чтобы предостеречь ее саму либо ее мать. Но от чего или от кого? Возможно, госпожа Оуян солгала Куаню. Судье представлялось маловероятным, чтобы состоятельная барышня из столицы запросто держала при себе огромного медведя. Значительно более логично было предположить, что она является членом какой-нибудь бродячей труппы и присоединилась к труппе Куаня по указанию кого-то третьего, пока еще неизвестного. Все выглядело крайне запутанным. В мрачном расположении духа судья Ди свернул за угол. Перед четвертой дверью слева он остановился, постучал, но, как и ожидал, ответа не последовало. Он толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта. Решив воспользоваться случаем и осмотреть личные вещи Мо Модэ, судья отворил ее. В полумраке комнаты Ди с трудом различил стол со свечой и большой шкаф с распахнутой дверцей. Судья перешагнул порог и направился к столу, отыскивая в рукаве трутницу. Вдруг за его спиной раздалось глухое рычание. Ди резко обернулся. Возле двери, у самого пола, он увидел пару устремленных на него зеленых глаз. Два зеленых огонька поднялись, и судья почувствовал, как от тяжелой поступи прогибаются половицы. Путь к двери был отрезан. Судья быстро обогнул стол, лихорадочно пытаясь ощупью отыскать в темноте дверцу шкафа. Наконец ему это удалось: он забрался внутрь и закрыл дверцу за собой. Снаружи, уже совсем близко, донеслось рычание. Послышался звук скрежещущих когтей. Рычание усилилось. Судья Ди проклинал свою рассеянность. Только теперь, к сожалению, слишком поздно, он вспомнил, что госпожа Дин говорила о четвертой двери справа. По ошибке он попал в комнату напротив, которая, очевидно, принадлежала Оуян. Ее не оказалось на месте, но это страшное чудовище было здесь. Скрежет когтей утих, и весь шкаф содрогнулся, когда медведь грузно опустился на пол перед дверцами. Ситуация была пренеприятной. Вероятно, в скором времени вернется Оуян, тогда он сможет окликнуть ее из своего убежища. Но до той поры он был полностью во власти ужасного животного. Судья не имел ни малейшего представления о нравах медведей. Не попытается ли зверь сломать дверцу? На вид она казалась прочной, но, если медведь навалится на нее своим огромным телом, ему, несомненно, не составит труда разнести весь шкаф в щепки. Шкаф был пустой, но недостаточно вместительный. Судье пришлось стоять полусогнувшись; верхняя доска больно давила на шишку у него в затылке. Становилось трудно дышать, он начал задыхаться. С величайшей осторожностью судья чуточку приоткрыл дверцу. Внутрь пахнуло свежим воздухом, но тут раздался удар, от которого шкаф содрогнулся. Медведь угрожающе зарычал и снова принялся царапать дверцу. Судья поспешно притворил ее как можно плотнее. Сердце его сжалось от страха. Он абсолютно не знал, как поступить. Вскоре Ди опять почувствовал, что ему не хватает воздуха; по телу струился пот. Если еще раз приоткрыть дверцу, попытается ли медведь просунуть лапу внутрь, чтобы силой распахнуть ее? И когда судья решился рискнуть еще раз, то услышал, как кто-то вошел в комнату.