Судья вскинул брови. — Вы хотите сказать, прежний настоятель упоминал в своем письме, что его жизни что-то угрожает? Цзун Ли утвердительно кивнул и отпил большой глоток вина. — А он написал, кто ему угрожает? — снова спросил судья. Поэт резко опустил свой кубок и, недовольно покачав головой, предупредил: — Не понуждайте меня к заявлениям, чтобы мне потом не предстать перед судом за ложные обвинения, правитель. Я разбираюсь в законах. Наклонившись к судье, он торжественно произнес, понизив голос: — Подождите, пока я соберу доказательства! Судья Ди в молчании поглаживал бороду. Молодой человек вызывал у него раздражение, но отец-то его был прославленным человеком, уважаемым и в чиновных, и в ученых кругах. Если покойный настоятель перед смертью действительно написал такое письмо Цзуну-стар-шему, то это дело требовало дальнейшего расследования. Он спросил: — А что по этому поводу думает нынешний настоятель? Поэт ухмыльнулся. Глядя на судью затуманенным взором, он сказал: — Спросите его сами, правитель! Возможно, вам он не солжет! Судья Ди поднялся — молодой человек был очень пьян. Когда судья вернулся к своему столу, настоятель с горечью произнес: — Похоже, что поэт Цзун снова напился. Как он не похож на своего покойного отца! — Я слышал, господин Цзун был попечителем этого монастыря. — Судья сделал глоток крепкого чая; трапеза приближалась к концу. — Совершенно верно, — подтвердил настоятель. — Какое это было замечательное семейство, ваша честь! Дед нашего поэта был кули в деревушке на юге страны. Он усаживался на улице под окнами деревенской школы и выучился писать, повторяя на песке иероглифы, которые учитель чертил на доске в классе. После того, как он сдал экзамены в родной деревне, несколько лавочников собрали деньги, чтобы он мог продолжить обучение, и ему удалось победить на экзаменах в провинции. Затем он был назначен наместником, женился на девушке из обедневшей знатной семьи и закончил свои дни в должности управляющего провинции. Наш попечитель, господин Цзун, был его старшим сыном. Он с отличием выдержал все экзамены, женился на дочери состоятельного торговца чаем и завершил свое восхождение по служебной лестнице в должности губернатора провинции. Он умел разумно вкладывать деньги и оставил семье огромное состояние. — Поскольку у нас всякий способный человек, независимо от его доходов и социального положения, может занимать высшие посты, наша великая империя будет процветать вовеки, — с удовлетворением резюмировал судья Ди. — Но вернемся к вашему предшественнику. От какой болезни он скончался? Настоятель опустил чашу, говоря отчетливо и медленно: — Настоятель Нефритовое Зерцало умер не от болезни. Он переместился, то есть решил оставить нас, потому что ощутил: исчерпан предписанный ему срок пребывания на земле. В добром здравии и в полном рассудке он отправился на Острова Блаженных. Это замечательное и вдохновляющее чудо произвело на всех нас, удостоившихся чести быть свидетелями этого, неизгладимое впечатление. — Это было незабываемое зрелище, Ди, — добавил Сунь Мин. — Я ведь лично присутствовал при этом. Настоятель собрал всех старейших монахов и, восседая на возвышении, в течение почти двух часов произносил вдохновенную проповедь. Потом он сложил ладони, закрыл очи и отошел в мир иной. Судья Ди почтительно склонил голову. Очевидно, беспутный молодой человек нес пьяный бред. Или же, скорей всего, повторял какие-то необоснованные слухи. Судья сказал: — Подобное чудо должно возбудить зависть у последователей других сект. Страшно представить, как этим могли бы воспользоваться буддийские пройдохи в черных одеждах для распространения порочащих слухов. — Они на это вполне способны, — заметил настоятель. — В любом случае, — продолжал судья, — если какие-то злые языки начнут выдвигать ложные обвинения, безосновательность их инсинуаций можно будет сразу же продемонстрировать благодаря вскрытию; насильственную смерть легко доказать, даже если тело и подверглось бальзамированию. — Давайте надеяться, что до этого никогда не дойдет! — жизнерадостно воскликнул Сунь. — Ну а теперь мне пора возвращаться к своим трудам. — Он поднялся и добавил, обращаясь к судье: — Впрочем, прежде я покажу тебе рисунок с изображением кота покойного настоятеля. Это — святыня данного храма, Ди! Судья подавил вздох. Он поблагодарил настоятеля за щедрый прием и вслед за Сунем направился к выходу. Проходя мимо стола, за которым сидели Дао Гань и актеры, он бросил своему помощнику: — Подожди меня здесь, у главного входа. Я скоро вернусь. Наставник Сунь провел судью боковым коридором, и они направились в западный зал храма. Как он и опасался, в прихрамовом зале было очень холодно. Перед скромным алтарем у задней стены горели четыре свечи. Сунь поднял одну из них, осветив висевший на стене средних размеров свиток в обрамлении из старинной парчи: пушистый серый кот расположился на краю резного стола эбенового дерева, рядом — мячик из шерсти, а позади животного — бронзовая чаша с обломком скалы причудливой формы и побегами бамбука. — Это был любимый кот настоятеля! — низким голосом провозгласил Сунь. — Старик рисовал его бесконечно. Не правда ли, премило? Судья счел изображение довольно посредственной работой дилетанта, но он понимал, что ценность картины определяется ее авторством — это был рисунок самого святого настоятеля. — Замечательная работа! — вежливо произнес судья Ди. — Это его последняя картина, — сказал Сунь. — Он завершил работу над произведением в своей комнате в полдень накануне кончины. Кот отказался принимать пищу и умер несколько дней спустя. И после этого некоторые утверждают, что кошки не привязываются к своим хозяевам! А теперь советую тебе взглянуть на статуи даосской триады в главном зале. Они размером более десяти чи — это работа знаменитого скульптора. А мне пора с тобой распрощаться. Надеюсь увидеть тебя завтра утром, перед твоим отъездом. Судья Ди почтительно проводил наставника до дверей переднего зала, потом вернулся в трапезную. Если статуи простояли там двести лет, решил он, то могут подождать еще немного. У него будет возможность увидеть их, когда через некоторое время он снова посетит этот храм. У центрального входа он нашел поджидавшего его помощника. Шепотом Дао Гань сообщил: — Мо Модэ по-прежнему не появился. Ку-ань сказал мне, что никто не знает, когда и где он может объявиться, поскольку предпочитает быть совершенно независимым. Хозяин труппы и его актеры были довольно словоохотливы за столом, но им и в самом деле неизвестно, что здесь происходит, и это их мало волнует. Между прочим, ужин был действительно неплох. Единственным неприятным моментом была свара за столом среди служек-мирян. Дежурный по трапезной утверждал, что на столе не хватило прибора. Один из монахов возмущался, что ему не досталось чаши и палочек для еды. — Что ты называешь неплохим ужином? — с кислой физиономией осведомился судья Ди. — Я выпил лишь несколько чаш вина и немного чая. А от остального у меня все в желудке переворачивалось! — Своим ужином я вполне доволен, — заметил Дао Гань. — И все эти яства даром, бесплатно! Судья Ди улыбнулся. Ему была известна некоторая скупость Дао Ганя. Сухопарый помощник продолжал: — Куань пригласил меня к себе, чтобы еще немного выпить, но я решил, что прежде нужно попытаться отыскать нашего неуловимого актера. — Займись этим, — согласился судья. — А я нанесу визит госпоже Бао и ее дочери. Мне неясно, что их связывает с госпожой Оуян. Цзун Ли считает, что Белая Роза — не дочь госпожи Бао и что ее понуждают стать монахиней против воли. Но юнец был пьян. А еще он считает, что прежнего настоятеля убили. За ужином я расспросил настоятеля и наставника Суня, это оказалось чистой выдумкой. Тебе известно, где расположены покои госпожи Бао? — На втором этаже, господин. Пятая дверь по второму коридору. — Хорошо. Встретимся потом в комнате Куаня. Я зайду туда после того, как поговорю с госпожой Бао. Шума дождя вроде больше не слышно, значит, мы можем пройти в восточное крыло через двор. Но тут появился промокший послушник и сообщил, что, хотя гроза поутихла, дождь не прекратился. Судья и Дао Гань прошли через передний зал храма, где толпились монахи. На первом этаже в восточном крыле перед входом в Зал церемоний они расстались. На втором этаже никого не было. Узкие холодные коридоры были кое-где слабо освещены фонарями. Вокруг стояла тишина: судья слышал только шуршание своего парчового платья. Судья Ди намеревался уже начать отсчитывать двери, как вдруг до него донесся чей-то шепот. Он остановился, прислушался и услышал у себя за спиной шелест шелка и одновременно ощутил сладкий, приторный аромат. Он хотел обернуться, но в этот момент острая боль пронзила его голову, и все потонуло во мраке. Глава 10 Поначалу судья Ди решил, что виной всему простуда, ведь он почувствовал себя хуже еще в трапезной. У него сильно болела голова, а в животе было странное ощущение пустоты. До него донесся слабый запах духов. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил голубые шелковые занавески над головой. В полном облачении он лежал на неизвестно чьем ложе. Судья ощупал голову — повязка и шапка исчезли. На затылке оказалась здоровенная шишка. Он дотронулся до нее и скривился от боли. — Выпейте глоточек! — раздался рядом мягкий голос. Над ним с чашкой в руке склонилась госпожа Дин. Она обняла его левой рукой за плечи и помогла приподняться. Внезапно судья Ди испытал головокружение, но госпожа Дин поддерживала его, и после нескольких глотков горячего чая судья почувствовал себя чуть-чуть лучше. Понемногу он начал припоминать, что с ним произошло. — Кто-то ударил меня сзади, — сказал он, поморщившись. — Госпожа Дин, вам об этом что-нибудь известно? Та присела на край кровати. Спокойным тоном она поведала: — Я услышала глухой удар в дверь. Открыв ее, я обнаружила, что вы лежите без сознания на полу, головой к двери. Я решила, что вы, очевидно, намеревались нанести мне визит, втащила вас в комнату и уложила на кровать. К счастью, у меня хватило на это сил — смею вас заверить, сделать это было совсем нелегко. Я смачивала вам виски холодной водой, пока вы не пришли в себя. Вот и все, что мне известно. Судья Ди, нахмурившись, резко спросил: — А кого вы видели в коридоре? — Абсолютно НИКОГО. — А вы слышали шум шагов? — Нет. — Покажите мне ваш мешочек с духами! Госпожа Дин послушно достала из пояса маленькую парчовую сумочку и протянула ее судье. Он понюхал ее — сладковатый аромат духов совершенно не походил на тот приторный запах, который он ощутил, прежде чем на него было совершено нападение. — Сколько времени я оставался без сознания? — Приблизительно около двух часов. Сейчас уже почти полночь. — Потом, надув губки, она добавила: — Вы меня в чем-то подозреваете?