— Точно, ты меня об этом спрашивал. Должен признаться, что во время своих объяснений я совершенно забыл о потайном замке. А ты наблюдателен, Ди! Но как тебе удалось повернуть диск? Он служит для поднятия и опускания вертикального запора вдоль всей двери и не так уж легко поворачивается. Для этого имеется специальный ключ! — Он достал из-за пазухи железку с двумя торчащими зубцами и длинным стволом. Зубцы были расположены так, чтобы попадать сразу в два отверстия на диске. — Я обнаружил, что для этого прекрасно подходит и моя шпилька, — ответил судья. — Разумеется, это не так удобно. Но вернемся к теме нашей беседы. Я думаю, вы очередной раз проявили неосторожность, когда поместили госпожу Кан в Галерею ужасов. Она не могла ни повернуть головы, ни пошевелиться, и с вашей стороны было довольно остроумно покрыть ее руки и ноги черной краской, но все же оставалась большая доля вероятности, что кто-то, проходя по галерее, сможет обнаружить девушку. — Нет, в данном случае ты ошибаешься, Ди, — укоризненно покачал головой Сунь. — Пр и обычных обстоятельствах никакого риска не было: в это время года галерея всегда закрыта. А тебе не кажется, что это была просто гениальная идея? Я полагал, что после проведенной там ночки девушка станет более послушной. Как-нибудь я повторю этот трюк. Хотя должен признаться, что покрыть ее черной краской было непросто! А ты очень даже неглуп, Ди! Мне понравилось, как ты сумел сделать правильные выводы, исходя из наблюдения за кошачьими зрачками. Я упустил это из виду, когда предложил нашему бедняге-приятелю, Истинной Мудрости, такой способ устранить старого настоятеля. Мне грустно в этом признаваться, но Истинная Мудрость на самом деле был посредственностью, жаждущей только богатства и власти, но лишенной инициативы и сообразительности. Когда еще был старостой, он как-то украл большую сумму денег из монастырской казны. Не приди я ему на помощь, ему пришлось бы ответить за это перед законом. Поэтому он был вынужден помогать мне в моих невинных забавах. Вот старый настоятель был достойный человек! А до чего был умен! К счастью, он начал стареть и, когда обнаружил, что с девушками что-то происходит, сразу заподозрил Истинную Мудрость — это ничтожество, которому даже неведомо, как устроены женщины! Я решил, что будет безопаснее надоумить Истинную Мудрость, как разделаться с Нефритовым Зерцалом и потом убедить верховного настоятеля в столице назначить Истинную Мудрость настоятелем нашего монастыря. Сунь задумчиво поглаживал свои мохнатые брови. Лукаво поглядев на судью Ди, он продолжал: — А накануне Истинная Мудрость совсем перепугался. Его встревожили намеки этого гнусного поэтишки, а кроме того, он утверждал, что какой-то странный монах тайно проник в монастырь и шпионит за ним. Он имел в виду того парня с угрюмым лицом. Истинная Мудрость был уверен, что уже где-то встречал его. Очевидно, это тот самый парень, за которым ты охотишься, Ди. Разумеется, это полный вздор! Как раз перед твоим появлением мне пришлось пригласить Истинную Мудрость к себе и как следует поговорить с ним. Но, очевидно, это не помогло. Он просто потерял голову от страха, потому-то и попытался тебя убить. Я искренне рад, что это у него не получилось. Судья хранил молчание. После некоторого раздумья он сказал: — Нет, опасения Истинной Мудрости относительно угрюмого монаха были вполне обоснованными. Где вы отыскали ту девушку по имени Лю, которая скончалась здесь, пока вы лечили ее от продолжительной болезни? — Продолжительная болезнь — очень точное выражение! — фыркнул Сунь. — Госпожа Лю была непростая особа, Ди. Сильная, тренированная девушка, а какой характер! Она присоединилась к шайке бродяг, и однажды ее схватили, когда она крала цыплят в имении неподалеку от столицы. Моя добрая госпожа Бао сумела вызволить ее, подкупив тюремщиков. — Все ясно. Этот угрюмый монах, как вы его называете, брат госпожи Лю. Мне стало известно, что его настоящее имя, скорее всего, тоже Лю. Он бродил по империи в облачении даосского монаха, благодаря чему ранее уже наведывался в этот монастырь. У него были подозрения, что его сестру убили. И тогда он вновь пришел сюда под именем актера Мо Модэ, чтобы отыскать убийцу и отомстить за сестру. Настоятель был совершенно прав, опасаясь Мо, потому что он блестящий фехтовальщик, а вам известно, как в подобных шайках уважают кровную месть. — Ну что же, — безразлично ответил Сунь, — теперь настоятель мертв, и все можно будет свалить на него, чтобы ваш воинственный господин Мо испытал облегчение. Впрочем, мой приятель Истинная Мудрость совершил прискорбную ошибку, когда в последний момент решил выдать меня, надеясь тем самым спасти свою шкуру. Судья Ди, соглашаясь, кивнул. — Разумеется, настоятель не совершал никакого самоубийства. Я должен был это заподозрить. Ведь это вы столкнули его в лестничный пролет. — Ты совершенно прав! — самодовольно согласился Сунь. — Я считаю, что в этой ситуации я проявил недюжинное самообладание. Меня совершенно убедили твои доводы, Ди. Они казались настолько логичными, что я едва не начал верить, что настоятель и в самом деле покончил с собой. Послушай, мне жаль, что я не могу предложить тебе чашку чая. К сожалению, в этом гнездышке такая роскошь не предусмотрена. — А у вас были иные помощники помимо настоятеля и госпожи Бао? — Разумеется, нет! Тебе, как опытному наместнику, Ди, должно быть хорошо известно, что, если хочешь держать что-то в тайне, ни в коем случае нельзя посвящать в это никого, особенно женщин. — Я полагаю, что вы только что убили здесь госпожу Бао? — осведомился судья, глядя на окровавленный тесак на полу. — Да. Когда я обнаружил, что галерея открыта, а госпожа Кан исчезла, мне не оставалось ничего иного. Разумеется, убить госпожу Бао труда не составило, но мне пришлось немало потрудиться, чтобы отправить ее останки вниз через это вентиляционное отверстие: ты же знаешь, она была тучной. Но зато теперь эта беспокойная женщина обрела наконец покой, извини за немудреный каламбур. На дне ущелья имеется глубокая впадина, до дна которой никому еще не удалось добраться. Впрочем, мне было немного жаль расставаться с госпожой Бао. Она была незаменима, и я помог ей обрести безупречную репутацию в столице. Но с благочестивой вдовой пришлось распроститься, поскольку она была единственной, кто мог бы дать показания против меня после того, как ты расстроил мои планы позабавиться с малышкой Кан. — Ухмыльнувшись, он добавил: — Но не думай, что я на тебя держу за это обиду, Ди! Мне доставляет удовольствие поединок умов и нравится иметь дело с толковым противником вроде тебя. Ты, несомненно, должен быть хорошим шахматистом. Давай завтра сыграем! Ты же наверняка играешь в шахматы? — Я предпочитаю домино, — ответил Ди. — Значит, домино?.. — разочарованно протянул Сунь. — Впрочем, не буду навязывать другому свои вкусы. Что же до такой потери, как госпожа Бао, то я вскоре подыщу себе другую женщину, способную продолжить ее благочестивую деятельность. — Госпожа Бао действительно была важным свидетелем, — не спеша проговорил судья. Он погладил усы, задумчиво глядя на собеседника. — А скажите мне, почему вы покинули столицу и поселились в этом отдаленном монастыре? Блаженная улыбка растянула губы Суня. Он пригладил серебристые пряди на своей большой голове и ответил: — Когда я удостоился высочайшей чести наставлять в даосской вере Его Величество, отдельные придворные, а также знатные дамы проявили интерес к некоторым тайным ритуалам. Дочь одного вельможи показалась мне весьма привлекательной, да и сама она восторженно приняла мое предложение. К сожалению, эта дура покончила с собой. Разумеется, дело удалось замять, но мне пришлось покинуть дворец. Этот монастырь показался мне довольно подходящим местом, чтобы продолжить свои изыскания. Госпожа Бао за прошлый год доставила мне трех вполне подходящих барышень, дабы они составили мне компанию. К несчастью, как тебе, наверно, известно, все они скончались. — А что на самом деле случилось с той девушкой, которая, как утверждают, якобы упала с башни по неосторожности? — Она и не поднималась ни на какую башню! Во всяком случае, в тот день, когда умерла. Разумеется, она была в моих покоях наверху. Ты знаешь, Ди, у меня вся комната обита желтой парчой. Я надеялся, что это произведет впечатление и на госпожу Кан. Но вернемся к той девушке, госпоже Гао, — кажется, так ее звали? Она отправилась в ущелье тем же путем, что и госпожа Бао. Правда, по своей собственной воле. Я оставил ее в этой комнате, чтобы проучить, и решил забыть о ней на денек-другой. Но ей удалось пролезть через это узкое вентиляционное отверстие. Она была, знаешь ли, очень хрупкого сложения. — Если вы с той же легкостью сделаете признания в своих преступлениях у меня в присутствии, — сухо сказал судья Ди, — то значительно облегчите мою задачу. Сунь удивленно поднял густые брови. — В каком таком присутствии? — ошарашенно повторил он. — О чем ты говоришь, Ди? — Вы совершили пять убийств, не говоря уже об изнасилованиях и совращениях, — ответил судья. — Надеюсь, вы не рассчитывали, что я вас благополучно отпущу со всем этим? — Друг мой! — воскликнул Сунь. — Разумеется, ты отпустишь меня со всем этим, если тебе угодно употреблять столь просторечные выражения. Единственными свидетелями, способными дать показания против меня, были наш добрый настоятель и госпожа Бао, а их больше нет с нами! После прискорбного опыта, который был у меня с двумя девушками при старом настоятеле, я никогда не представал перед ними прежде, чем они становились окончательно ручными. А вся вина за издевательства над госпожой Кан падает на Истинную Мудрость и госпожу Бао. — И когда судья покачал головой, Сунь воскликнул: — Послушай, Ди, я считал тебя умным человеком, не разочаровывай меня! Разумеется, тебе никогда не удастся возбудить против меня дело. Что подумают высшие инстанции, если ты предъявишь мне, знаменитому даосскому мудрецу и бывшему императорскому наставнику Сунь Мину, обвинение в серии фантастических преступлений, и все это без малейших доказательств! Все подумают, что ты рехнулся, Ди. Твоя карьера будет загублена! А мне будет искренне жаль, потому что ты мне нравишься! — А если для подкрепления своих обвинений я припомню прискорбное событие во дворце, о котором вы только что мне поведали? Сунь Мин рассмеялся: — Мой дорогой Ди, неужели ты не понимаешь, что так называемое прискорбное событие — это тщательно охраняемая дворцовая тайна, раскрытие которой затрагивает самых блистательных лиц? Стоит тебе об этом заикнуться, как тебя тотчас же отстранят от должности и в лучшем случае отправят в какое-нибудь захолустье, если не поместят в тюрьму, где ты проведешь остаток жизни в полном одиночестве. Судья Ди на мгновение задумался, медленно поглаживая бороду. — Да, — со вздохом признал он, — боюсь, что вы совершенно правы. — Разумеется, я прав! Я получил искреннее удовольствие от нашей беседы. Всегда приятно обсуждать свои любимые забавы с понимающим человеком вроде тебя. Но советую тебе забыть обо всем слышанном, Ди. Ты вернешься в Ханьюань с чувством внутреннего удовлетворения, что тебе удалось решить три запутанные задачи и вдобавок отвоевать у меня малышку Кан. А я буду продолжать свое тихое существование в этом монастыре. Конечно, ты и в будущем не подумаешь ни прямо, ни косвенно попытаться воспрепятствовать моим делам. Для этого ты достаточно умен и, несомненно, понимаешь, что я еще обладаю достаточным влиянием в столице. Ты получил хороший урок, Ди, чтобы уяснить, что закон распространяется только на простых людей и неприменим к высокопоставленным лицам вроде меня. Я принадлежу к той небольшой группе избранных, Ди, кто благодаря знаниям и таланту стоит выше обычных людских норм и запретов. Мы находимся по ту сторону таких условных понятий, как «добро» и «зло». Если гроза разрушит дом и уничтожит всех его жильцов, ты ведь не потребуешь от грозы предстать перед судом? Впоследствии ты извлечешь пользу из этого урока, Ди, особенно когда получишь высокое назначение в столице, что тебе, несомненно, предстоит. Тогда ты вспомнишь о нашей беседе с чувством благодарности! — Сунь встал и похлопал судью по плечу. — Давай-ка спустимся в зал, — добавил он. — Монахи скоро начнут приготовления к завтраку. А всю эту грязь я уберу потом. Прежде всего нам нужно хорошо перекусить. По правде сказать, для нас обоих эта ночь была довольно напряженной! Судья Ди тоже поднялся. — Да, — устало произнес он, — давайте пойдем вниз. Заметив, что Сунь собирается взять с собой свою просторную накидку, он вежливо предложил: — Позвольте, я буду нести ее. Погода, кажется, налаживается. — Благодарю! — сказал Сунь, вручая накидку судье. — Да, эти грозы в горах очень странные: они начинаются внезапно, какое-то время бушуют с невероятной силой, а потом столь же внезапно прекращаются. Впрочем, меня это не особенно волнует, поскольку они случаются только в эту пору года. А климат в целом меня здесь вполне устраивает. Судья Ди поднял фонарь. Они прошли сквозь шкаф. Когда Сунь поворачивал диск, чтобы закрыть потайную дверь, он бросил через плечо: — Не думаю, что мне придется менять запор, Ди! Не так уж много людей столь наблюдательных как ты, чтобы заметить несколько странное изображение символа единства двух Первоначал. Молча они миновали коридор, потом спустились по крутой лестнице, после чего оказались у главных ворот храма. Сунь выглянул наружу и удовлетворенно заметил: — Да, сейчас и в самом деле сухо, ветер прекратился. Мы можем пройти к трапезной через двор. Когда они спускались по лестнице, выходящей на мощеный дворик, тонувший в сером предутреннем полумраке, судья Ди задал еще один вопрос: — А для чего вы использовали еще одну потайную комнату, господин? Я имею в виду ту, над кладовой. Я видел там маленькое, еле заметное круглое окошко. Или мне не следовало об этом спрашивать? Сунь внезапно остановился. — Что ты говоришь! — удивленно воскликнул он. — Я никогда его не замечал. Эти древние строители были мастера на разные выдумки. Как полезно иметь тебя под рукой, Ди! Покажи-ка, где ты увидел окно! Судья Ди направился к высоким воротам между восточным крылом и зданием, где находились кладовые. Он опустил фонарь и накидку на землю, поднял с крюков железную перекладину и толкнул створку ворот. Когда Сунь прошел внутрь, судья Ди закрыл ее за ним. Возвращая перекладину на прежнее место, он услышал, как Сунь стучит изнутри кулаком. Судья Ди поднял фонарь и открыл ставенку смотрового окошка. Фонарь осветил удивленное лицо Суня. — Что это значит, Ди? — ошеломленно спросил он. — Это значит, что в этом дворе-колодце, Сунь Мин, над тобой состоится суд. К сожалению, ты был прав, втолковывая мне, что нам никогда не удастся возбудить против тебя дело. И потому теперь я передаю твое дело на рассмотрение в Высшем Суде. Пусть Небо решает: либо ты понесешь наказание за пять мерзких убийств, либо я проиграл. У тебя остается шанс, Сунь, а у твоих жертв его не было. Не исключено, что твое пребывание там обойдется для тебя без печальных последствий. Или, когда на тебя нападут, возможно, ты успеешь воззвать о помощи к тому единственному человеку, который способен тебя спасти. Лицо Суня побагровело от ярости. — Какому еще единственному человеку? Через час с лишним здесь, во дворе, будут десятки монахов. Они немедленно меня освободят! — Несомненно освободят, — согласился судья, — если только ты доживешь до этого момента. Там, во дворе, с тобой еще кое-кто есть. Сунь оглянулся. Из темноты до него донеслись какие-то непонятные звуки. Он ухватился за решетку смотрового окошка. Прижав к ней искаженное от невольного страха лицо, он заорал: — Что это значит, Ди? — Сейчас ты все узнаешь сам, — ответил судья и захлопнул смотровое окошко. Когда он уже входил в храмовое здание, до него донесся вопль ужаса. Глава 20 Судья Ди медленно поднялся по ступеням на площадку, расположенную над храмом. Дао Ганя по-прежнему там не было. Он прошел по коридору, ведущему в кладовые, и распахнул второе окно с правой стороны. Снизу до него донеслись слабые стоны, смешанные с сердитым рычанием. Затем раздался сухой хрустящий звук, словно кто-то ломал сухие ветви. Он окинул взглядом окна расположенных напротив покоев для гостей. Ставни на всех окнах были плотно закрыты. Судья глубоко вздохнул. Небо вынесло свое решение по делу Сунь Мина. Судья положил плащ Суня на низкий подоконник и поспешно направился прочь. После завтрака он составит документ о кончине Сунь Мина в результате несчастного случая, произошедшего из-за того, что наставник слишком далеко высунулся из окна, наблюдая за гулявшим внизу медведем. Еще раз вздохнув, он снова пошел к лестничной площадке. До него донесся звук быстрых шагов. И тут он увидел Дао Ганя, который выскочил из-за угла. С довольной улыбкой помощник произнес: — Я как раз шел к вам, господин! Вам больше не придется искать Мо Модэ. Я его поймал! Он повел судью в следующий коридор. Мужчина крепкого телосложения, одетый в монашеское одеяние, лежал на полу без сознания. Его руки и ноги были прочно связаны. Судья Ди пригнулся и приблизил фонарь к лицу лежавшего. Это был тот самый высокий мрачный человек, которого судья видел в кладовой вместе с другим монахом, когда справлялся о Мо Модэ.