— Сейчас я чувствую себя умиротворенной и счастливой! Я никогда не смогу вам за это отплатить... — Сможешь! — прервал ее судья. — Научи этого парня лучше слагать стихи! Когда он поднялся, девушка одарила его слабой улыбкой. Веки ее дрожали: снотворное начало действовать. Повернувшись к госпоже Дин, судья прошептал: — Когда она заснет, выставьте молодого человека за дверь и натрите ей все тело вот этой мазью. Раздался стук в дверь. Вошел Кан Идэ, уже переодетый в мужское платье. — Я только что вывел своего медведя на прогулку, — сказал он. — А почему вы здесь собрались? — Госпожа Дин вам все объяснит, — ворчливо ответил судья. — У меня есть масса других дел. — Он подал Дао Ганю знак следовать за ним. Госпожа Дин взирала на Кана широко распахнутыми глазами. Потом она выпалила: — Так вы мужчина! — Теперь все ваши проблемы должны разрешиться, — заметил, уходя, судья Ди. Кан не спускал глаз с госпожи Дин, совершенно не обращая никакого внимания на поэта и на распростертую на постели девушку. Последнее, что увидел судья Ди, — как хозяин медведя заключил госпожу Дин в объятия. Глава 18 Когда они вышли наружу, судья с кислой миной сказал Дао Ганю: — Кажется, мне пора оставить должность судьи и заняться профессиональным сводничеством. Мне удалось свести две молодые пары, но я никак не могу отыскать опасного маньяка! Пойдем-ка к тебе в комнату, поговорим, нам нужно обдумать план действий, и поскорее. Пока они шли вдоль по коридору, Дао Гань извиняющимся тоном проговорил: — Я чувствую себя ужасно виноватым, господин, что, когда я пробегал через галерею, чтобы принести последнюю картину настоятеля из храма, не остановился, чтобы получше рассмотреть ту бедную нагую женщину. Я бы обязательно заметил кровь, и тогда... — Не нужно сокрушаться, — перебил его судья. — Это делает тебе честь. Предоставь своему приятелю Ма Жуну таращиться на обнаженных женщин. Расположившись в маленькой комнатенке Дао Ганя, судья Ди молча попивал чай, приготовленный для него помощником. Потом со вздохом сказал: — Теперь-то мне ясно, что, когда я заметил Мо в его потайной комнате, он что-то вытворял с безрукой статуей из Галереи ужасов. Наконец-то мы обнаружили однорукую женщину, и все же у меня в голове не укладывается, как я мог видеть деревянную статую через окно, которого не существует! Судья помолчал немного и продолжал: — Однако не будем ломать над этим голову, а попробуем разобраться с новыми обстоятельствами, которые стали нам известны. Похоже, госпожа Бао выполняла для Мо роль сводницы, а покойный настоятель, должно быть, попустительствовал их грязным делишкам. Очевидно, Мо решил на некоторое время поместить госпожу Кан в Галерею ужасов. До того, как мы появились там, он, вероятно, убрал из галереи деревянную статую и закрепил крюки на запястьях бедной барышни. Какая наглость со стороны этого мерзавца — продолжать свои кошмарные забавы прямо у меня под носом! — Судья сердито подергал бороду. — Когда Мо и настоятель узнали от госпожи Бао, что Белая Роза отказалась от своего первоначального решения стать монахиней и твердо вознамерилась встретиться с госпожой Оуян, они решили не терять времени даром. Им было известно, что я намереваюсь утром отбыть из монастыря, и, если бы я поинтересовался судьбой девушки, они легко могли бы убедить меня, что она на несколько дней затворилась в запретной части этого монастыря. Потом они настолько запугали бы бедную девушку своими адскими пытками, что она не решилась бы донести на них, и они смогли бы придумать какие-нибудь приемлемые объяснения для госпожи Оуян, вернее для Кан Идэ, и Цзун Ли. А к тому времени ее бы уже изнасиловали, и она сама не пожелала бы видеть ни своего брата, ни поэта. Настоящие изверги! Он нахмурил густые брови. Дао Гань молча подергивал три длинных волоска на щеке. Услышанное его не удивило: он знал, что человеческой мерзости нет предела. Судья же продолжал: — Настоятель избежал земного суда, но Мо Модэ мы поймаем, он-то и является главным преступником. Не думаю, чтобы у настоятеля хватило на это решимости, в душе он был трусом. Ну а мы должны поторопиться, Дао Гань! Я пойду и разбужу наставника Суня. Прикажем всем обитателям монастыря собраться в зале, и пусть Куань Лай и Кан Идэ внимательно их рассмотрят. Если Мо среди них не окажется, придется обыскать весь проклятый монастырь. Но Дао Гань не был уверен в разумности этого плана. — Боюсь, господин, если мы велим всей монастырской братии собраться в зале, Мо сразу заподозрит, что это каким-то образом имеет отношение к нему. Он постарается скрыться прежде, чем мы приступим к обыску монастырских помещений. Гроза кончилась, и только Небу известно, сколько выходов есть в монастыре. Как только он окажется в горах, поймать его будет непросто. Конечно, все обстояло бы иначе, если бы Ма Жун, Цзяо Тай и десятка два тюремщиков были с нами. Но нам вдвоем... — Он не закончил фразу. Судья мрачно склонил голову. Ему пришлось признать правоту слов своего помощника. Но что же в таком случае делать? Он рассеянно поднял палочку для еды, пытаясь установить на ней чайное блюдце. — Какая жалость, что у меня нет плана монастыря, — продолжал Дао Гань. — Будь он у нас, мы, вероятно, смогли бы вычислить, в какую же спальню отвела госпожа Бао Белую Розу. Наверно, это было где-то поблизости от той кладовой, в которой вы видели Мо со статуей обнаженной женщины. И тогда мы могли бы проверить там толщину стен. — Наставник Сунь показал мне чертеж, — сказал судья Ди. — Нечто вроде схемы, по которой построен монастырь. — Он не спускал глаз с блюдца; ему казалось, что вот-вот он сумеет установить равновесие. — Эта схема очень помогла мне ориентироваться в монастыре. Но, разумеется, она передает только самую общую картину. Блюдце со звоном упало и разбилось о каменный пол. Дао Гань нагнулся и собрал осколки. Прилаживая их один к другому, он спросил с некоторым любопытством: — А что это вы пытались сделать, господин? — Видишь ли, — несколько смущенно ответил судья, — я попробовал повторить трюк госпожи Дин. Она вращала блюдце на кончике палочки. Кромка, идущая по донышку, не позволяет блюдцу сорваться. Очень ловкий трюк. А вращающееся блюдце напомнило мне круглый даосский символ, который наставник Сунь изобразил в верхней части своей схемы: два изначальных принципа, постоянно вращающихся в вечном взаимодействии. Странно, что у меня блюдце упало. Когда я видел, как это делала госпожа Дин, все казалось очень просто. — Большинство трюков со стороны кажутся довольно простыми, если их выполняют с должным мастерством, — улыбаясь, заметил Дао Гань. — На самом деле, для этого требуется длительная тренировка. Ну, наконец все кусочки на месте! Завтра я склею это блюдце, и оно сможет послужить еще долгие годы. — Откуда у тебя такая непомерная бережливость, Дао Гань? — полюбопытствовал судья Ди. — Мне известно, что ты довольно состоятельный человек, и притом у тебя нет никаких семейных обязательств. Вовсе не обязательно становиться мотом, но и сокрушаться по поводу каждого потраченного медяка не стоит. Помощник бросил на судью стыдливый взгляд. — Небо подарило нам так много замечательных вещей, господин! Крышу над головой, пищу для желудка и одежду для тела. И мне всегда страшно, а вдруг однажды Небо рассердится, увидев, что мы воспринимаем эти блага как должно е и иногда тратим их безрассудно. Поэтому мне претит мысль выкидывать то, что еще можно так или иначе использовать. Взгляните, господин, заметной останется только эта крохотная трещинка, по горизонтали пересекающая цветочный узор. Но тут уж ничего не поделаешь! Все остальные фрагменты подходят друг к другу так, что швов при склейке почти не будет видно. Судья Ди буквально подпрыгнул на стуле. Пораженный какой-то мыслью, он смотрел на осколки в руках Дао Ганя. Потом он вскочил и начал расхаживать по комнате, что-то бормоча себе под нос. Дао Гань недоуменно смотрел на судью, потом принялся разглядывать разбитое блюдце у себя в руках. Ему было непонятно, что же такое увидел там судья. Судья Ди остановился перед Дао Ганем и возбужденно воскликнул: — Какой же я олух, Дао Гань! Я позволил водить меня за нос! Нет никакой необходимости собирать всех монахов; теперь я знаю, где его нужно искать. Я иду прямо в библиотеку к наставнику Суню. Ты подождешь меня на квадратной площадке над храмом. Он прихватил фонарь и выбежал вон. Дао Гань последовал за ним. Они спустились по лестнице вниз и расстались на пустом дворе. Судья Ди направился к западному крылу, прошел через главные двери трапезной и поднялся по лестнице к покоям Суня. Несколько раз он постучал в резную дверь, но ответа не последовало. Он толкнул дверь и, и она открылась. Судья переступил порог комнаты. Библиотека, слабо освещенная угасающими свечами, была погружена в полумрак. Судья подошел к узкой двери позади письменного стола и обнаружил, что она заперта. Ди огляделся, внимательно изучая комнату. Потом приблизился к свитку с изображенной на нем схемой и некоторое время всматривался в круглый символ, изображавший взаимодействие двух изначальных принципов. Затем Ди вышел и, окинув беглым взглядом сломанную балюстраду, направился к восточному проходу, ведущему к площадке с колодцем посредине над храмовым залом. Снизу, из храмового нефа, до него слабо доносилось бормотание молившихся монахов. Дао Ганя нигде не было видно. Судья пожал плечами и направился к коридору, ведущему в кладовые. Дверь длинной комнаты с низким потолком была распахнута настежь. Судья зашел внутрь и поднял фонарь над головой. Здесь все было в точности как в тот раз, когда он пытался застать там Мо Модэ. Только двойные дверцы старинного шкафа в дальнем углу были распахнуты. Судья заглянул в шкаф и приблизил фонарь к изображению драконов на задней стенке. Между ними действительно был круглый даосский символ двух Первоначал, но разделяющая их линия была горизонтальной. Когда он спрашивал об этом Суня, то совсем забыл, что именно здесь видел ранее подобный даосский символ. Рассуждения Дао Ганя и разбитое блюдце напомнили ему об этом. Более того, судья заметил то, что прежде ускользнуло от его внимания: в каждом полукружии была маленькая точка, тот самый зародыш противоположной силы, о которой говорил ему Сунь, объясняя символику. Присмотревшись, судья понял, что эти точки на самом деле представляют просверленные отверстия. Он постучал костяшками пальцев по кругу. Это явно был не деревянный, а металлический диск, и узенькая бороздка отделяла его от лакированной внутренней поверхности шкафа. Судья догадался, что означают эти два отверстия в металлическом диске. Вставив шпильку в одно из отверстий, он попытался повернуть диск влево. Никакого результата. Тогда судья попробовал повернуть диск в другую сторону, держа шпильку обеими руками. Диск относительно легко повернулся пять раз, а потом будто застопорился. Затратив некоторые усилия, Ди сделал еще четыре поворота и заметил, что правая половина задней стенки шкафа начала медленно двигаться, как это бывает, когда кто-то тихонько приоткрывает дверь. Из-за стенки шкафа до него донеслись слабые звуки. Он мягко притворил дверцу и отступил назад в комнату, затем выбежал в коридор и осмотрел лестничную площадку. Дао Ганя все еще не было. Что ж, придется действовать без свидетеля, решил Ди. Он вернулся в кладовую, залез внутрь шкафа и резким толчком распахнул потайную дверь. Его взору предстал узкий проход шириной не более трех чи, уходивший направо параллельно стене. В два шага он оказался за углом и попал в крохотную комнатку, слабо освещенную подвешенным к низкому потолку запыленным светильником. Высокий широкоплечий человек стоял, нагнувшись над бамбуковой лежанкой, и вытирал ее какой-то тряпкой. На полу в луже крови судья заметил кухонный тесак. Глава 19 Человек выпрямился и обернулся. Увидев судью, он сказал, мягко улыбаясь: — Значит, ты сам нашел эту потайную комнату! Аты смышленый парень, Ди! Присаживайся и расскажи, как ты до этого додумался. Можешь сесть на лежанку, я только что ее вытер. Но будь осторожен, не наступи в кровь на полу. Судья Ди быстро взглянул на стоявшую в углу деревянную статую обнаженной женщины в натуральную величину. Гипс с нее осыпался, а на месте левой руки был только изъеденный древоточцами деревянный обрубок. Судья сел и осмотрелся. Комната была без какой-либо мебели, если не считать этой самой лежанки. На стене напротив было круглое отверстие, очевидно, для вентиляции. По правую руку судья заметил темную нишу. — Я подозревал, что недалеко от угла этого здания имеется потайная комната, но, судя по толщине стены в оконной нише в коридоре, это казалось невозможным. Я решил, что даже самой маленькой комнаты здесь не поместится. — Совершенно верно, — хмыкнул Сунь. — Но снаружи к углу этого здания пристроена еще одна стена, и эта уютная комнатенка находится как раз в образовавшейся полости. Со стороны ущелья стену не видно, нельзя ее обнаружить и из окон восточного крыла, что напротив. Как видишь, древние строители знали свое ремесло! А почему ты решил, Ди, что здесь должна быть потайная комната? — Благодаря чистой случайности, — со вздохом ответил судья. — Прошлой ночью, вскоре после моего прибытия сюда, окно в этой комнате распахнулось, и я мельком успел ее увидеть. Я увидел, как вы передвигаете эту статую, доставленную сюда из Галереи ужасов. Вы стояли ко мне спиной, и я ошибочно принял ваши гладко зачесанные волосы за облегающий голову шлем, а статую — за настоящую женщину. Это и была та галлюцинация, о которой я вас спрашивал. — Ничего себе! — удивленно воскликнул Сунь. — Выходит, ты спрашивал меня обо мне? — Он искренне рассмеялся. — В результате, — ровным голосом продолжал судья Ди, — я начал охотиться за актером Мо Модэ, на голове у которого во время танца с мечом был, как мне показалось, именно такой шлем. Но я никак не могу понять, почему это окно с правой стороны не видно снаружи. Через него-то я все и разглядел. — Не удивительно, — ответил Сунь. — Дело в том, что это потайное окно. Я непричастен к этому изобретению, оно уже было здесь, когда в прошлом году я обнаружил эту комнатушку. Как видишь, ставни открываются внутрь, а снаружи оно покрыто промасленной бумагой, плотно прилегающей к поверхности стены и разрисованной под кирпичи. Мастера использовали прозрачную краску; таким образом, в дневное время ставни можно открывать, и свет проникает в комнату, а снаружи — полная иллюзия кирпичной стены. — Он задумчиво погладил свою бородку и продолжал: — Да, теперь я припоминаю, что прошлой ночью я распахнул окно, чтобы проветрить помещение. Дело в том, что окно находится с подветренной стороны. Я решил, что особой беды в этом не будет, поскольку знал, что ставни всех окон напротив закрыты из-за сильной грозы. Потом я услышал, что одно из противоположных окон распахнулось под порывом ветра, и сразу же затворил свое, но, очевидно, сделал это недостаточно быстро. Боюсь, что тогда я не проявил должной осторожности. — Вы проявили еще большее безрассудство, когда объясняли мне даосский символ в вашей библиотеке. Вы утверждали, что это круг из двух Первоначал, разделенный по вертикали. А я был абсолютно уверен, что где-то видел подобный символ, но разделенный по горизонтали, вот только в тот момент не мог припомнить, где и когда мне довелось такое видеть. Если бы вы сказали мне, что разделяющая кривая линия может проходить и по горизонтали, я выкинул бы эту деталь из головы и позабыл бы обо всем. Сунь хлопнул себя по коленке и сказал, улыбаясь: