— Это вы про то огромное красное строение с зеленой черепичной крышей, что мы видели высоко на склоне горы, когда проезжали здесь две недели тому назад? — спросила Вторая госпожа. Судья кивнул. — Вам будет там удобно, — заверил он. — Это самый крупный даосский монастырь во всей провинции, и во время религиозных праздников сюда стекается множество людей. Я уверен, что у них найдутся хорошие покои для гостей. Он взял полотенце, которое протянула ему Третья госпожа, и попытался досуха вытереть бороду и бакенбарды. — Нас это вполне устроит, — заключила Первая госпожа. — Развлекаясь в столице, мы так разнежились в особняке вашего дядюшки, что небольшие трудности нам только на пользу. Да и любопытно взглянуть, на что похож этот монастырь изнутри! — Возможно, там есть призраки! — с улыбкой заметила Третья госпожа и в преувеличенном испуге передернула острыми плечиками. Судья Ди нахмурил густые брови. — Смотреть там особенно не на что, — медленно проговорил он. — Обычный старый монастырь. Мы поужинаем в отведенных нам покоях и пораньше уляжемся спать. Если завтра мы отправимся в путь на рассвете, как только монастырские конюхи заменят ось, то еще до обеда будем дома. — Хотела бы я знать, как там наши дети? — с тревогой в голосе произнесла Вторая госпожа. — Не сомневайся, старина Хун и управляющий хорошо смотрят за ними, — заверил судья. Они говорили о домашних делах, пока снаружи не послышались голоса, оповещавшие о прибытии людей из монастыря. Дао Гань, один из помощников судьи Ди, просунул внутрь длинное хмурое лицо и доложил, что четыре паланкина для женщин прибыли. Пока жены со служанками перебирались в паланкины, судья Ди и Дао Гань наблюдали, как монастырские служки подкатывают большие камни под колеса повозки. Возницы выпрягли лошадей, и все двинулись по дороге навстречу ветру и дождю, хлеставшему по матерчатым крышам паланкинов. Судья и Дао Гань уныло потащились следом. Они уже успели вымокнуть до нитки. На таком сильном ветру было бессмысленно пытаться раскрывать зонты из промасленной бумаги. Когда они переходили через ущелье по промытой рекой арке, образующей естественный мост, Дао Гань спросил: — А не тот ли это монастырь, который ваша честь намеревались посетить, чтобы провести расследование по делу трех молодых женщин по именам Лю, Хуан и Гао, что умерли там в прошлом году? — Тот самый, — подтвердил судья. — Не самое лучшее место, где я хотел бы остановиться на ночлег со своими женами. Но ничего не поделаешь. Опытные носильщики быстро семенили по скользким ступеням крутой лестницы, петлявшей среди высоких деревьев. Судья Ди старался не отставать, но обнаружил, что это требует немалых усилий. Поэтому он весьма обрадовался, когда откуда-то сверху донесся скрежет открываемых ворот. Они вошли в большой, обнесенный стенами передний двор. В конце двора носильщики подняли паланкины еще на один пролет лестницы и затем поставили их под высокой кирпичной аркой с потемневшими от времени сводами. Несколько монахов в шафрановых одеяниях, с фонарями и дымными факелами в руках стояли в ожидании гостей. Судья Ди услышал, как главные ворота, через которые они вошли в монастырь, захлопнулись с глухим стуком. Его вдруг охватил озноб. Он подумал, что, должно быть, простудился под дождем. Тучный низкорослый монах выступил навстречу и, отвесив низкий поклон, бодрым голосом произнес: — Добро пожаловать в монастырь Утренних Облаков, ваша честь! Я здесь староста, и всецело к вашим услугам! — Надеюсь, наше внезапное появление не доставило вам особых хлопот, — вежливо отвечал судья Ди. — Это особая честь, господин судья! — воскликнул староста, моргая глазками навыкате. — Это придаст великолепия сегодняшнему знаменательному дню! Каждый год в этот день мы празднуем годовщину основания нашего монастыря. Сегодня это уже в двести третий раз, ваша честь. — Я этого не знал, — сказал судья. — Пусть ваш монастырь процветает во веки веков! Порыв холодного ветра пронесся сквозь арку. Судья бросил встревоженный взгляд на своих жен, выходивших из паланкинов с помощью служанок, и попросил: — Пожалуйста, проведите нас в покои. Нам нужно переменить одежду. — Конечно, конечно! — воскликнул коротышка староста. — Прошу вас последовать за мной! И, ведя их по узкому темному переходу, добавил: — Надеюсь, вы ничего не имеете против лестниц. Я проведу вас в восточное крыло кружным путем. Здесь у нас бесконечные ступеньки, но так вам, по крайней мере, не придется вновь оказаться снаружи и опять мокнуть под дождем. Он шел впереди, держа бумажный фонарь ближе к полу, чтобы судья Ди и Дао Гань могли разглядеть, куда ставить ноги. За ними следовал послушник с фонарем на длинном шесте, затем жены судьи Ди. Шесть монастырских служек, замыкая шествие, несли поклажу на бамбуковых жердях. Когда все преодолели первый марш лестницы и повернули за угол, стало вдруг очень тихо, здесь даже звуки бури были не слышны. — Наверное, стены очень толстые, — заметил судья Ди, обращаясь к Дао Ганю. — В те времена знали, как строить. И не жалели средств. — Но когда начался еще один подъем, Дао Гань вздохнул: — Однако они понаделали слишком много ступеней! Процессия миновала еще два лестничных пролета, и староста распахнул тяжелую дверь. Они вступили в длинный холодный коридор, освещенный фонарями, подвешенными к толстым, почерневшим от времени балкам. Оштукатуренная правая стена была слепой, а слева тянулся ряд узких высоких окон. Снаружи снова донеслись завывания бури. — Сейчас мы в восточном крыле на третьем этаже, — пояснил староста. — А вот эти ступени слева ведут в зал, что на первом этаже. Если ваша честь прислушается, то вы сможете услышать звуки праздничной мистерии, которая сейчас там разыгрывается. Судья остановился и вежливо прислушался. Он различил слабо доносившийся откуда-то издалека снизу бой барабанов. Но вскоре его не стало слышно из-за шума дождя, хлеставшего по ставням. Ветер набирал силу, и судья порадовался, что они находятся в помещении. — Впереди, за углом, — торопливо продолжал староста, — покои вашей чести. Смею надеяться, они не покажутся вам очень уж неуютными. Я провожу вас, а потом отведу помощника вашей чести в его комнату, этажом ниже. Там у нас остановились на ночлег несколько гостей. — Он подал послушнику с фонарем знак двигаться вперед, и они пошли дальше. Судья Ди оглянулся. Его жены и служанки только что появились наверху лестницы, ведшей в их коридор. Он пошел следом за старостой. Вдруг необычайно сильный порыв ветра распахнул ставни окна на левой стене, и внутрь ворвался ледяной дождь. Раздраженно вскрикнув, судья высунулся, пытаясь поймать раскачивающийся ставень... и вдруг замер. Окно в постройке напротив было открыто. Совсем небольшое расстояние отделяло судью от тускло освещенной комнаты. Он заметил в глубине широкую спину мужчины, как будто в железном шлеме, пытавшегося обнять какую-то обнаженную женщину. Та правой рукой заслоняла лицо, вместо левой руки у нее был лишь жалкий обрубок. Мужчина отпустил ее, и женщина, откинувшись назад, стукнулась о стену. Но тут ветер вырвал из рук судьи крючья ставней, и они сами захлопнулись перед его носом. С проклятием он снова распахнул их, но не увидел уже ничего, кроме темной пелены дождя. К тому моменту, когда он вновь подтянул к себе оба ставня, подоспели Дао Гань и староста и помогли ему задвинуть ржавые засовы. — Надо было предоставить это дело мне, ваша честь! — сокрушенно произнес староста. Судья промолчал. Он дождался, пока женщины и носильщики догнали их и прошли вперед, а затем спросил: — А что это за здание там, напротив? — Всего лишь кладовые, ваша честь, — ответил староста. — Лучше бы вам... — Я только что видел, что одно из окон там открыто, — резко прервал его судья Ди. — Но кто-то тотчас же его захлопнул. — Окно? — спросил пораженный староста. — Должно быть, ваша честь ошиблись! С этой стороны в кладовых нет окон. Там глухая стена. Сюда, пожалуйста! Глава 3 Следуя за старостой, судья Ди молча повернул за угол. В глазах ощущалась тупая боль, — очевидно, он простудился. Кроме того, увиденное предстало его взору только на одно мгновение и сквозь серую пелену дождя. При этом судью еще и знобило. Так что, скорее всего, это была просто галлюцинация. Он взглянул на Дао Ганя, но тот, похоже, ничего необычного за окном не заметил. — Тебе бы лучше пойти переодеться, Дао Гань! И возвращайся как можно скорее. Староста подобострастно откланялся и пошел назад к лестнице вместе с Дао Ганем. В обширной гардеробной Первая госпожа указывала служанкам, какие короба следует открывать. Две другие жены следили за тем, как носилыци-ки наполняют горящими углями бронзовую жаровню. Некоторое время судья молча наблюдал за всеми ними, затем отправился в опочивальню в глубине покоев. Это было весьма просторное помещение, скудно обставленное массивной старомодной мебелью. Хотя плотные шторы на окнах были опущены, снаружи доносились звуки разбушевавшейся стихии. У задней стены стояло огромное ложе. Тяжелые занавеси из старинной парчи свешивались с резного купола из эбенового дерева, достигавшего потолочных балок; балдахин над постелью был просто огромен. В углу судья увидел туалетный столик из черного дерева, а рядом — небольшой чайный, с четырьмя табуретами. Никакой другой мебели, не считая большой бронзовой жаровни, не было, пол был устлан толстым выцветшим коричневым ковром. Комната выглядела не слишком привлекательной, но судья прикинул, что, если насыпать угли в жаровню и зажечь свечи, будет, вероятно, не так уж плохо. Он раздвинул занавеси балдахина. На просторном ложе свободно могли поместиться он сам и три его жены. Вообще-то он не любил, когда они спали все вместе. Дома у каждой госпожи была отдельная спальня, и он либо проводил ночь у какой-нибудь из жен, либо приглашал одну из них к себе. Как истинный конфуцианец, он считал возможным только такие порядки. Он знал, что многие мужья спят вместе с тремя женами в одной спальной комнате, но судья Ди этого не одобрял, полагая, что подобная практика подрывает уважение женщин к себе и нарушает гармонию семейных отношений. Однако во время путешествий иного выхода не было. Он вернулся в гардеробную и чихнул несколько раз. — Вот тебе хороший теплый халат! — сказала Первая госпожа. И приглушенно спросила: — Следует ли мне дать чаевые монастырским служкам? — Лучше не надо, — прошептал судья. — Завтра, уезжая, мы сделаем пожертвование монастырю. — Громким голосом он добавил: — Этот халат — то, что мне нужно! Вторая жена помогла ему переодеться в сухое платье, предварительно согретое над жаровней. — Принеси мне новую шапочку! — попросил судья Ди Первую госпожу. — Мне придется сейчас спуститься вниз и сказать настоятелю несколько вежливых слов. — Прошу тебя, возвращайся побыстрее, — сказала она. — Мы приготовим горячий чай, а потом поужинаем здесь. Тебе бы не мешало лечь пораньше, ты очень бледен. Мне кажется, ты заболеваешь. — Я постараюсь, — пообещал судья. — Ты права: мне нездоровится. Должно быть, я серьезно простудился. Он повязал черный пояс, и супруги проводили его до дверей. Дао Гань поджидал в начале коридора. Рядом стоял послушник с фонарем. Долговязый помощник судьи Ди был облачен в длинный халат из полинявшей синей ткани, на голове у него была квадратная шапочка из потертого бархата. — Настоятель ждет вашу честь в приемных покоях внизу, — почтительно произнес послушник, когда они пошли по коридору, ведущему к лестнице. Судья Ди на мгновение застыл на ступеньках, затем сказал: — Мы вскоре пойдем туда. Он еще постоял некоторое время, прислушиваясь. Казалось, дождь утихал. Судья распахнул ставни окна, через которое видел загадочную сцену: лишь капли дождя стучали в темноте. Прямо перед ним находилась массивная кирпичная стена. Выше, на башне, было два окна; нижняя часть глухой стены образовывала глубокий колодец, разделявший две постройки. Снова раздался удар грома. Он закрыл окно и как бы между прочим сказал послушнику: