Романов уточнил: — В смысле? — Ну, вы же писатель. В каком жанре пишете? — Психологический триллер. — Вона куда завернули! — хмыкнул режиссер. — Пишу о жизни, о смерти, о любви. — А-а-а-а… — О чем же еще писать? — Ну-ну… — Напрасно иронизируете. — Романов по-хозяйски налил себе чаю. — Моя задача провести героя через кризисные ситуации и предложить эффективную модель их разрешения. — Вы психолог? — догадался лысый в сером костюме. — Можно сказать и так. — Это не ответ. Где вы учились? — Педагогический колледж. Специальность — психология детей дошкольного возраста. — Тогда вам нужно писать для детей дошкольного возраста. — У меня есть серия детских книг. — Выходит, и швец, и жнец, и на дуде игрец? — Вот только не нужно утрировать. — Тогда вернемся к вашей новой книге. О чем она? — В ней идет речь о непростом выборе человека в сложных жизненных обстоятельствах. — Да-да… Вы уже говорили. — Если позволите, я продолжу… — Остап Романов охотно развил тему, но его идеи слишком явно были заимствованы у других, более талантливых писателей. Дайнеке показалось, что он не тот, за кого себя выдает, и что на самом деле он проще, неинтереснее, незначительнее. Романов был не в меру многозначительным и в меру брутальным. Во всем его обличье был диссонанс: не подходящие к продолговатому телу короткие ноги, подвернутые джинсы, широкоплечий пиджак. «Несоответствия — вот ключевой момент для понимания этого человека», — решила Дайнека. — Как он тебе? — шепотом спросила Азалия. — Врет… — В каком смысле? — Говорит неинтересно. Темы заимствованные. — В прошлом году Романов вошел в десятку самых востребованных российских писателей. Его издают за рубежом. — Это не имеет значения. — А что имеет? — Стрельнув глазами в Остапа, Азалия прошептала: — Тихо… Он идет сюда. — Несравненная… Богиня! — Романов поцеловал Азалии руку и широко обернулся к Дайнеке: — Я — Остап. Как зовут вас? — Людмила. — Для своих — Дайнека, — уточнила Азалия. — И все-таки Людмила или Дайнека? — Людмила, — не слишком дружелюбно повторила Дайнека. В комнату заглянула помощник режиссера: — Прошу всех пройти на площадку! Съемочный павильон изнутри был полностью увешан черными тряпками. На их фоне красно-белыми пятнами «кричали» знакомые декорации. В остальном антураж съемочной площадки оказался до обидного прозаическим — жующие по углам статисты, связки кабелей и сквозняки, колышущие пыльные полотнища ткани. Звукооператор сунул Дайнеке за шиворот радиопередатчик и прицепил микрофон: — Говорить нужно громко и четко. Она села на диван, поерзала по искусственной коже и, услышав специфический треск, приказала себе не двигаться. По правую руку от нее сидела Азалия, по левую — старенький композитор, сочинивший музыку к давнишнему сериалу о Шерлоке Холмсе. Ведущий программы, с иголочки одетый молодой человек, вымеривал шагами площадку и нервно учил текст. На ярусах расположились усталые статисты. Для многих из них эта программа была сегодня не первой и не последней. В студии прозвучал невидимый голос: — Приготовиться! Начинаем! Молодой человек выдохнул и вышел на исходную точку между диванами: — Добрый вечер! Мы — в прямом эфире. Сегодняшний выпуск посвящен выходу нового детективного сериала… Дайнека покосилась на Азалию. Дождавшись демонстрации трейлера, она чуть слышно спросила: — Нас транслируют? — Это запись… — неподвижными губами прошептала Азалия. — Тогда зачем он соврал? — Заткнись. По ходу программы в студии один за другим появлялись главные гости, которые отсиживались в другой, отдельной гостиной. Они садились на особый поперечный диван, рассказывали о своем участии в сериале или о своем к нему отношении. Со второстепенных диванов наперебой вступали менее важные гости из их гостиной. Повторяя друг друга, они отчаянно пытались запомниться, как будто прыгали на результат в высоту. Наконец в эфир прорвался писатель Романов и бодро, с огоньком съехал на любимую тему непростого выбора человека в сложных жизненных обстоятельствах. Поискав кого-то глазами, ведущий программы остановил свой взгляд на Дайнеке. Она догадалась, что про нее ведущему в наушник сказал редактор, и представила надпись: «Людмила Дайнека, фотомодель». Ей тут же был задан вопрос: — Как вы, человек творческой профессии, относитесь к современным экранизациям детективов? Дайнека дернулась, и новое платье проехалось по дивану, издав надтреснутый провокационный звук. После этого осталось только сказать, что к экранизациям она относится положительно. Всю дорогу домой Азалия Волкова подшучивала над Дайнекой, пока не заметила, что та упорно молчит. — Обиделась? Я же любя… — сказала Азалия и снова прыснула в кулачок. — Но как же это было смешно! Похоже на пердеж… — Хватит! — Дайнека покраснела от злости. — Ты сама выбрала это платье. Я не виновата, что оно прилипло к дивану. — Ну хорошо. — Азалия обняла ее свободной рукой. — Сейчас я тебя порадую. Знаешь, кто просил у меня твой телефон? — Кто? — Писатель Остап Романов. — Зачем? — Неужели не понимаешь? — И ты дала? — Конечно. Такими, как он, не бросаются. — И он будет звонить?