А если сбежал, то куда? Куда направился? Покатились, рассыпались по полу не съеденные апельсины. Скорее на улицу!.. Но не спеша, с ленцой, как на прогулку. Спросить тех, кто знает. Кто всё про всех знает. – Здорово, девушки!.. Хотя не девушки, а бабушки. Но им приятно будет. Сидят рядком на скамейке, судачат. Глазками стреляют, всё видят, ничего не пропустят. – Здравствуй, мил человек. Сесть рядом. Улыбнуться обаятельно. Как им парни на посиделках лет сорок назад улыбались. – Чего грустите, девушки? Скучно? – А ничего нам не скучно. – Да ну? Никаких тебе событий, никого – во дворе, ничего – не происходит. Тоска. – Как не происходит?! Еще как происходит! Давеча, вон, Матвей жену свою по двору шваброй гонял… – Да ну? Шваброй?.. Как интересно… И внимательно послушать, потому что старушкам главное, чтобы слушатель был. Благодарный. Такой, как он. Чтобы рот открыть, глаза округлить и ручками всплескивать. – А два дня назад пацаны наши Кузьмича побили. А чего он к ним пристал с нотациями своими, чего жизни учить начал? Вот они ему и наваляли! Сам виноват… Кузьмич, конечно, интересно. Но сильно не по теме. – Так то два дня назад… – Чего – два. И сегодня… А сегодня участковый мужика какого-то забрал. – Откуда? – Да вон с того подъезда. Шел такой весь смурной, с пистолетом, как будто большого преступника словил. А может, и так. Может, маньяка какого словил! – Да ну, он вечно из себя корчит, а сам таким шалопаем был… – А куда же он его повел? – Известно куда – в отделение на Комарова. Вечно ему неймется, вечно кого-нибудь в каталажку таскает. – И не говори. Выслуживается, видать, перед начальством, хочет капитаном стать, а то скока лет уже в лейтенантах ходит… В отделение, значит, «Семена Михайловича». Час от часу не легче! Вот и сходил за переводом от бабушки! Чтоб ее!.. И что теперь?.. Всё – теперь? Закрылась лавочка?.. Нет, так не бывает. Он за него – головой! И значит, ту голову лучше в петлю… Самому. Надо идти, выяснять, договариваться. Ну или что-то еще придумывать. В отделение идти, где в «обезьяннике»… Черт подери – Президент России! Среди!.. Вот это поворот! * * * Отделение полиции. «Предбанник». Какие-то люди толкутся. Какие-то полицейские ходят. И посетитель, обычный, как все. Работяга, который после вчерашнего еще не поправился. А может – уже успел. Притиснулся к стеклу, чуть не мордой размазался. – Слышь, мужики, вы чего кума моего забрали? Он в гости ко мне приехал, на смотрины. Вдовый он, я бабу ему присмотрел, а вы его упекли. Как же так-то? Кто?.. Так участковый ваш. Что он к нему привязался-то? Семен нормальный мужик, справный… Давайте как-то договоримся. Ну, не удобно перед дамой, она намарафетилась вся, нафуфырилась, ждет, в ресторане… Почему нельзя?.. На кого похож?.. На маньяка?! С ориентировки? Да вы что – он мухи не обидит… Я его как облупленного!.. Убогий он!.. Ну, пойдите навстречу. Там невесту его сейчас какие-нибудь кавказцы снимут, как я буду ему в глаза смотреть? Ну, я очень прошу! Ну, блин, ничего не пожалею. Ну, кум же… Переглядываются полицейские, чего-то боятся. Дальше напирать опасно. Можно вызвать подозрения. И что тогда?.. Уходить восвояси? К начальству идти договариваться?.. Поздно к начальству, оно уже дома диваны давит, кончился рабочий день. Только если завтра… Но завтра поздно будет. Завтра маховик может раскрутиться… Завтра сюда могут из Москвы серьезные дяди нагрянуть. И тогда всё – захлопнется капкан. Если что-то можно сделать, то только сейчас. – Ну вы чего, чего, мужики?! Вы чего творите?! – Занервничать, распсиховаться. Чтобы аргументировать. – Вы чего, как не родные? Чего как – менты? – Потише, дядя! Иди отсюда, пока лишнего не сказал. – Куда идти, когда кум здесь? Отпускай его давай, а то я у вас тут всё покрушу! Да я за него любого!.. – Долбануть кулаком по стеклу, чтоб звякнуло. – Эй, ты чего? – А вы чего, волки позорные? Хватаете людей. Отпускай давай! – Степанов!.. Выведи гражданина, пока он тут чего-нибудь не наделал. Подошел дюжий полицейский. Вот и хорошо, что подошел. – Гражданин, пройдемте. – Отцепись от меня! Не трожь! Не трожь, я сказал! У-у, ментяра!.. – Толкнуть его, чтобы отлетел. Не нравится?.. И не должно было. Схватился за дубинку… Но надо добавить, чтобы добиться, чтобы наскрести суток на пятнадцать. Удар. – Ах, ты так, да?! Достать его ногой по мягкому месту. Не сильно, но чувствительно. Еще один прибежал, сбил с ног. – Степанов! Тащи его в «обезьянник» к куму. Пусть посидит, подумает. Что и требовалось доказать. Потащили за руки, подталкивая дубинкой в бок. Обиделись, сердешные. Ну, конечно, кому понравится, когда его ногой… – Отпусти меня, ты, здоровый! Чего руку ломаешь! – Но уже тише, уже покладистее. Открыли дверь, толкнули в «обезьянник», где маячили какие-то тени. Где он?.. Где?.. Не дай бог!.. Тогда всё будет напрасно! И очень глупо! Пройти, раздвигая каких-то людей. Ага, вот он, сидит на скамейке, как воробушек, потерянный, нахохлившийся, испуганно по сторонам поглядывает. Ну, ясно дело, это тебе не кремлевский кабинет, здесь всё всерьез. – Привет, кум! Повернулся, глянул удивленно, похоже, не признал. Не мудрено, потому как пришлось потрудиться над своим внешним видом. – Вы, простите, кто? – Приятель твой… Привет, кум. Ты ко мне в гости приехал, невесту себе присмотреть. И сюда угодил. Как? Узнал, обрадовался, заморгал часто. – Участковый пришел. Позвонил. Я открыл. – Зачем? Я же говорил – никому. – Он сказал, спасателей вызовет дверь ломать. – На понт он вас взял. Ничего он ломать не может. Пугать – может. Тех, кто боится. Поколотился бы да ушел восвояси. Эх! – А вы как сюда?.. Смотри-ка, на «вы» перешел. Видно, пуганулся малость. Видно, зауважал. Жизнь – она такая, кого угодно перекует. Теперь они на одну «досочку» встали. Вровень. – За вами я. Следом.