И у него есть невеста. ГЛАВА 16 Первым охватившим меня чувством была растерянность. Как же так? Почему? Ответов на эти вопросы я не находила. На фотокарточке Тигран выглядел как обычно — суровым и сосредоточенным, а вот девушка буквально сияла от счастья. Очень красивая, в дорогом платье и украшениях, она воплощала собой все то, что я когда-то придумала, сидя в тюрьме Варракша. Светлые волосы, наивный взгляд, манящие губы, шикарная грудь, узкая талия… Ног под платьем не было видно, но на что угодно готова спорить, что они под стать своей хозяйке. Мою грудь сдавила боль, а в горле встал ком. Нет, я не была удивлена. Такой мужчина наверняка популярен у дам, и удивительно уже то, что он до сих пор не женат. Наивно было надеяться, что наши отношения продолжатся после того, как мы попадем в столицу, но глупое сердце отказывалось признавать очевидное. У него есть другая. Настоящая невеста, а не вынужденная жена. И ничего невозможно изменить, потому что она маркиза, а я в тюрьме. Их фотокарточку печатают в самом популярном журнале столицы, а наш брак с самого начала фикция. Не было слез, не было ярости. Просто голая констатация факта. Лжи между нами тоже не было, ведь Тигран никогда ничего мне не обещал. Наоборот, всеми силами стремился сохранить фиктивность нашего брака. Думала, что это благородство? Как бы не так! Он просто хотел его расторгнуть, как мы и договаривались. В какой-то момент во мне что-то оборвалось, и я закрыла журнал. Хватит. Хватит изводить себя несбыточным. Подобные помолвки не разрываются по желанию никому не известной простолюдинки. Даже если она придет к самому императору и заявит о своем праве. Да и каком? Фиктивном? Даже не смешно. Дверь открылась без стука в тот самый момент, когда я задумалась о том, что следователи задерживаются. Но нет, на пороге стоял стражник, которого я видела впервые. Если уж быть честной до конца, то я вообще впервые за эти недели видела мужчину, целитель не в счет. — Миссис Грэхем, прошу пройти со мной. Страж выглядел очень внушительно: рост, разворот плеч, мужественное лицо, идеально чистая, прекрасно сидящая темно-синяя с черной окантовкой форма. При всей своей представительности и строгости мужчина вел себя очень корректно: разговаривал вежливо, не торопил, предупреждал о ступеньках, и вскоре, пройдя по безликому серому коридору с несколькими поворотами, мы вошли в большую, светлую, скудно обставленную комнату. Не представляю, что это было: допросная или обычный кабинет, но здесь оказалось невероятно много людей. Кроме вошедшего со мной стража внутри уже находились миссис Марп и Аника, расположившиеся на стульях у окна, и еще трое мужчин, сидящих за длинным столом у стены. Все трое в строгой одежде одного стиля и расцветки, которая вполне могла быть униформой старших чинов, но с различными знаками на груди. Какие-то полосочки, галочки, звезды — я в этом ничего не понимала, поэтому не стала заострять на них внимание. А вот самим мужчинам уделила куда больше времени. Все были примерно одного возраста — около пятидесяти, но выглядели абсолютно по-разному: тот, что справа, был высок, белокур, миловиден и худощав, а чуть заостренные уши намекали на каплю эльфийской крови; тот, что в центре, был темноволос, могуч, хмур и страшен — его лицо пересекал некрасивый шрам, буквально разрезающий лоб и щеку; а тот, что слева, был… вообще никакой. Средний рост, среднее телосложение, блеклые волосы, серые глаза и ничем не примечательное лицо. Одень его в другую одежду, и уже через пять минут не вспомнишь, как он выглядел. На столе перед мужчинами лежал крупный записывающий кристалл, рядом — графин с водой и стакан, в центре комнаты — стул, а больше в помещении ничего не было. — Миссис Грэхем, присаживайтесь, — предложил мне эльф, указывая на единственный незанятый стул. Я послушно прошла и села, после чего мужчина продолжил: — Позвольте представиться, следователь по особо важным делам Ирвин Кон. Вы знаете, почему здесь? — Да. — У вас есть какие-нибудь просьбы, прежде чем мы приступим к допросу? — Нет. — Вас поставили в известность, что во время допроса будут применены магия и особые препараты? — Да. Я отвечала односложно, не видя смысла делать иначе. После изучения журнала и осознания факта, что Тигран не свободен, во мне что-то надломилось. Я ничего не хотела. Ни сопротивляться, ни дискутировать. Я просто хотела, чтобы все это наконец закончилось. — Тогда, пожалуй, приступим. Миссис Марп, будьте любезны. Подошла целительница и, попросив руку (я была в платье с коротким рукавом), сделала мне инъекцию в сгиб локтя. Немного постояла рядом, внимательно вглядываясь в мое лицо, и, когда у меня слегка закружилась голова, удовлетворенно кивнула и отошла на свое место. Начались вопросы. Мужчины задавали их по очереди, сменяя друг друга без какой-либо понятной последовательности, но если думали сбить меня этим с толку, то зря старались. Мне было все равно. Тягучее, давящее на виски безразличие заглушало остальные эмоции, но не путало мысли и не туманило разум. Я отвечала на вопросы без запинки и раздумий. Имя, возраст, место рождения, образование, род занятий? Конечно. Хотите знать, как мы познакомились? Пожалуйста. Хотите услышать, как прошел тот день? Сейчас расскажу. Интересно, как я жила весь предыдущий год? Будет долго, но скучно. Необходимы подробности заключения и последующего освобождения? Как скажете. Хочется знать каждый мой шаг с момента рождения? Мы все наверняка устанем, но и тут мне скрывать нечего. День за днем, год за годом. Следователи дотошно выспрашивали у меня все, что им приходило в голову, а я не видела смысла скрывать и умалчивать, заново проживая свою жизнь вместе с ними. Как же скучно я жила… Как же неправильно! Считалась с чужим, зачастую нелепым мнением, подстраивалась под обстоятельства, боялась быть не такой, как все, лишь бы не стало хуже. Но вся правда в том, что хуже стало. Я впервые в жизни решила ввязаться в авантюру и спасти государство. Наивная! Я не смогла спасти самое ценное — собственное сердце. И сейчас эти мужчины вытаскивали на свет мои самые сокровенные воспоминания, цинично вдавались в малейшие детали и бесстрастно продолжали допрос. Просто потому, что для них это не представляло ценности… Беда в том, что они ошибались, и во мне ничего не представляло ценности. — Миссис Грэхем, ваш брак консумирован? Я уже не различала, где чей голос, давно глядя не на следователей, а сквозь них. Какая разница, если мои ответы слышат абсолютно все? — Нет. — Почему? — Мы… — Мой голос дрогнул, и перед глазами затуманилось. Я давно не чувствовала собственного тела, так что горячие дорожки, пробежавшие по моим щекам, принесли легкое удивление. Но не больше. — Еще до его заключения мы договорились, что он будет фиктивным. — Для чего? — Чтобы Тигран смог скрыться от преследователей, временно изменив ауру. — И вы не желали нарушить договор? Эти личные вопросы вызывали внутренний протест, но я не могла противиться воле магии и препаратов. Не хотела, но отвечала: — Желала. Не смогла. — Почему? Поначалу мелкая, но вскоре уже весьма ощутимая дрожь охватила все мое тело, перед глазами все расплылось, но и тогда я не смогла промолчать. Что-то сильнее, чем моя собственная воля, выворачивало наизнанку все мои воспоминания и правду. Только правду. Следователи. Требовали. Правду! — Потому что… люблю… а он… против… он… мы… у нас нет ничего… личного… ни-че-го… Сознание двоилось, уплывало, в мозг все сильнее ввинчивалось требование говорить правду и ничего, кроме правды, но язык меня уже не слушался. Холодели руки, замедлялось сердцебиение, я не видела смысла в дыхании. — Господа, требую прекратить допрос! — донеслось до меня откуда-то издалека. — Вы узнали все, что требовалось! Прекратите сейчас же, вы ее убьете! А затем я умерла. Возвращение к жизни происходило тяжело и болезненно. Еще в первое свое пробуждение я осознала себя лежащей в кровати, но на этот раз комната была куда шикарнее предыдущей. Больше, светлее, богаче обстановка, шире кровать, мягче матрас… Но мне это было неинтересно. Душу захватила апатия. И если тело постепенно выздоравливало, за этим тщательно следила регулярно навещающая меня миссис Марп, то душа все глубже погружалась в беспросветный омут равнодушия. Да, я знала, что с меня сняты все обвинения. Да, находящаяся у моей постели служанка, чье лицо и имя я так и не запомнила, охотно поведала, что я в столичном особняке семьи Монс, в гостевых покоях. Да, все мои вещи здесь, и мне почитают любую книгу, какую я только захочу. Да, меня очень хочет навестить господин Варт, как только это будет возможно. Но мне ничего не хотелось. Открывала глаза, потому что просыпалась. Ела, потому что кормили. Вставала, потому что этого требовала миссис Марп. Неделю спустя ходила по комнате, но только лишь потому, что этого снова требовала дотошная целительница. Мне самой это было не нужно. За окном было лето, иногда до меня долетал щебет птиц и человеческие голоса, но и это не вызывало интереса. Я понимала, что как только миссис Марп объявит меня здоровой, то сразу покину этот дом. Здесь мне не место, даже в гостях. Его будущая хозяйка вряд ли будет рада, если узнает обо мне. Я же… Я не хочу, чтобы у Тиграна были из-за меня проблемы. Я не хочу, чтобы у меня были проблемы из-за него. Достаточно с меня всего этого. Хватит! — Милая, мне это не нравится, — решительно заявила целительница после очередного осмотра. — Что происходит? — О чем вы? — О тебе! — резко вспылила обычно добродушная миссис. — Ты стала собственной тенью! Что отражается в зеркале? Видела? В чем душонка только держится?! В свой первый день в Лакшире, распластанная по брусчатке, ты выглядела в сотню раз лучше! И я повторяю вопрос: что происходит?! — Ничего. — Я прямо взглянула в ее глаза, вновь требующие раскрыть свою душу, и безразлично пожала плечами. — У меня ничего не болит: ни голова, ни тело. Боль в груди тоже не беспокоит, прошло. Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать. — А душа? — Карие глаза целительницы полыхали жаждой информации, а лицо стало неприязненно хищным, словно она почуяла след. — Как насчет души, милая? — Считаете, она у меня еще осталась? — Мой сдержанный хмык вышел грубовато, хотя я и не хотела. — Расчетливо вывернули, цинично выпотрошили и еще чему-то удивляетесь? Несмотря на всю мою отстраненность, разговор начинал давить и тревожить те эмоции, о которых я старалась забыть. Но нет! Пришла! Копается! А кто ей позволял?! Кто она вообще такая, что имеет доступ везде, где хочет?! — Ну конечно! — Миссис Марп вынула из своей сумки с лекарствами незнакомый мне пузырек с зеленоватой жидкостью. — Налицо глубокая душевная травма, а я, глупая, грешила на телесную. Выпей-ка вот это. Погоди, разбавлю. Держи. Женщина вручила мне стакан с водой, в который влила не меньше половины бутылька, и выжидающе замерла. — Что это? — Пей. Я с подозрением прищурилась, но на лице целительницы не дрогнул ни один мускул. Глупо было надеяться, что она решит меня отравить, а остальное мне не страшно. И я выпила. Горькая дрянь комом ухнула в желудок и взорвалась болью. Но не тело болело, нет. Болела, как ни странно, именно душа. Она рыдала, стонала, скулила и требовала воли. Движений, эмоций, мести! Рассказать, поделиться, выплакаться и оставить в прошлом. Освободиться!