– Так Трифон Петрович с нами в дружбе, – осклабился весельчак. – Я с Петровки, из сыскной, – громко сказал почти волшебные слова незваный гость. – Так бы и говорили, – поскучнел собеседник. – Ладно. Вот, посмотри, – и показал номер 4515. – Знаем. Ерема. Еремей Гвоздёв. Пошёл в «Углич» чаю с пышкой отведать. – Пошли, проводишь. Извозчик лишь хмуро покосился на своих товарищей, но те лишь пожали плечами. Ничего мол, не поделаешь! Начальство! Интересно всё же, сам из Москвы, как думал Минаков, а здесь сроду не бывал. Стоял громадный пышущий паром самовар, одаривавший страждущих согревающим напитком, несколько сахарных голов, подобных холмам Нескучного Сада, дополняли это невероятное место. Публика да, была самая простая. Извозчики да подённые рабочие. Но все старались вести себя очень чинно, водку никто не пил. – Вот, за третьим столом, перед ним шапка лежит. – Спасибо, понял. – Пойду я, – ушёл провожатый. Минаков не спеша, вынув руки из карманов, подошёл к человеку. Тот увлечённо наслаждался горячим чаем и доел пышку. – Епифан Гвоздёв? 4515 ваш номер? – Вы кто будете? – вежливо произнёс извозчик и убрал шапку со стола. – Так ты, братец не удивлен? – Не совсем глупый я. Вы от Артура? Минаков просто обомлел, схватившись пальцами за стол. Он посмотрел оценивающе на извозчика, и в ответ лишь кивнул, принимая правила игры. – Он говорил, что придёт человек. – Вы же с ним всю пятницу прокатались? – Что делать. Всё же за шпионами мы следили, за японскими. Если что, я согласен и дальше на Военное ведомство работать. – Хорошо.– кивнул Минаков, – И вот, взгляни на фото. Точно за этим субъектом следили? А то вдруг ошибка вышла? Епифан сделал серьёзное лицо, прищурился, даже потом закивал. – Точно он. – А бырашня? Вот эта? – и полицейский подложил фото Аглаи. – Всё верно. За ними и катались. Но Артур приказал его не искать. И я должен после двух по полудни быть на Мясницкой улице, рядом с банком. – Ладно, Епифан. Не буду с тобой играть в кошки- мышки. Вижу человек ты храбрый. Я из Московской Сыскной полиции. Вот, погляди на мой жетон, – и Минаков предъявил свои документы, – не тот человек, Артур, выдает себя за другого. Убил многих злодей, и тебя может порешить. Поэтому забираю тебя с собой, у нас, На Петровке отсидишься. – А экипаж, господин хороший! – Гвоздёв вскочил, как ужаленный, – лошадь-то с голоду помрёт!. – У нас отстоится, на Петровке. Убить тебя злодей пожелает. Нельзя тебе здесь оставаться, помрёшь ни за грош, голова садовая! Поехали. Епифан только кивал головой и вздыхал. – Да вы то хоть не обманете? – Да вот те крест, – и Александр Владимирович истово перекрестился на глазах оторопевшего извозчика. Минаков у приказчика чайной купил две краюхи хлеба да три фунта чайной колбасы, и вручил припасы всё сомневающемуся Гвоздёву. – Теперь не опасаешься? Ну вот тебе ещё, – и отдал ему пять рублей, – за то, что у нас посидишь два дня. – Ладно, – ответил повеселевший извозчик, – поедемте на Петровку. Пролетка довезла их к зданию сыскной полиции, где Минаков пошёл объяснятся к дежурному. Но всё получилось, и извозчик остался ночевать на конюшне. Минаков же опять, привычным курсом поехал в трамвайное депо, брать показания у кондуктора. Верёвки опутали «Красный Восток» Уже был четверг, но на Мясницкой полицейского чиновника и его помошника ожидали четверо городовых. Бравые ребята с саблями встали у дверей, а полицейский чин опрашивал филёра. – Оба гуру на месте? – спросил Девяткин умелого наблюдателя. – И их помошница, Падма Патил тоже, – ответил страж порядка. – Начинаем, – скомандовал Стабров, бросая окурок сигары в урну. Дюжие городовые забарабанили пудовыми кулачищами в двери, так что даже бронзовые петли стали издавать жалобный звон. Дверь открылась, и наружу высунулось конопатое девичье личико, как видно, Падмы Патил. – Что случилось, господа? – Должен произвести обыск в помещении «Красного Востока», – церемонно, как он умел, изрёк полицейский чиновник. Девушка была напугана, и едва одета в не слишком длинный халат, под котором другой одежды ввиду раннего времени не имелось. – Госпожа, именующая себя Падмой Патил? Проводите нас к Константину Смурному и Дмитрию Гамалееву. – Меня же Катей зовут,– только промолвила она слабым голосом. Девушка упала прямо на руки полицейского, да так неловко, что грудь красавицы оголилась. Девяткин, держа барышню за плечи, поспешно прикрыл девичьи прелести, и растерянно смотрел на начальника. Тот лишь покачал головой и с усмешкой изрёк: – Вы, как честный человек, Андрей Сергеевич, теперь обязаны на ней женится. Не слушая объяснений помошника, Стабров с двумя городовыми пошёл внутрь. – Елисей Дмитревич, будь любезен, приведи понятых, – обратился начальник к городовому. Тот не ответил, только козырнул и исчез в открытой двери. Сергей Петрович твердо вышагивая, прошёл в гостиную, где оба обладателя павлиньих перьев сидели на кушетке, повесив головы. – Господа, – начал Стабров, – вынужден произвести обыск в вашем клубе… – Ашраме, – добавил Константин. – Не суть. Желаете ли выдать сами орудия убийства? Ну и законом запрещенные к хранению предметы. – Как вы можете? Мы идём духовным путем! – вещал Самарасвати Чандра, – мы ученики Блавтской и Гурджиева. Стабров по привычке хотел поддеть локтём Девяткина, и чуть не упал со стула. Помошника не было рядом, тот, видно, приводил в чувство госпожу Екатерину Саркову. – Тогда дождёмся понятых. Водки, ну чаю там попейте, – предложил он духовным учителям. Но вот наконец, Елисей Дмитриевич Ляхов привёл понятых. Это были два рабочих, и вполне пока трезвых. – Ну, господа, начинаем. Осмотр стали проводить оба городовых. Девяткин пока не появлялся, и Сергей Петрович начал беспокоится о судьбе своего подчиненного. В ящиках, комодах и шкафах нашлось много всякой всячины. Одежда, меха, сущёные финики, чай, кофе, пять бутылок кальвадоса, чьё появление принесло некую радость Стаброву. Как ни странно, оказалось и множество книг, и не все на русском. Наконец, взяв стремянку, Ляхов, звеня саблей, стал осматривать антресоли. И тут, словно по божественному чуду, оказалась бухта веревки с красной нитью. Было видно, что от край обрезан, и налицо явный след от ножа. Стабров, одел замшевые перчатки и с любопытством принялся осматривать срез и саму веревку. – Ну чего? Собирайтесь, прокачу вас на линейке до Петровки 38. – Вы не имеете права! Что вы вменяете нам в вину! – закричал Виджай Сингх. – А, пустяки, – и Сергей Петрвич подошёл к обоим гуру совсем близко, – Убийство восьми девушек. Одну из них удушили, связав перед смертью. Обряд, известный как шибари. Вы в курсе? Вот фото, что бы вы припомнили. И полицейский положил перед ними фото тела Аглаи на смертном одре, залитом её кровью. Константин посмотрел на фото, но не надолго, а поспешно закрыл глаза и отвернулся. Дмитрий Гамалеев побелел, и словно застыл, гуру пришёл в себя не скоро. – Мы не убивали, господин полицейский, – заявил Смурной. – Не убивали, – сказал и Гамалеев.