Девяткин, вот такое ещё дело… Как – то китаец Сун Дао из «Зелёной черепахи» на всё это завязан. Везде его след виден, хоть и краями. Ты приставь, братец, к нему трёх, четырёх филёров, что бы глаз с него не спускали. Вот, деньги им на расходы, – и отдал полицейскому надзирателю красненькую. – Сделаю, Сергей Петрович, – ответил Минаков, записав ориентиры в блокнот, – надо бы и мне прогонные… Стабров кивнул, и протянул ещё один красный банковский билет. Юйлань разгуливала теперь дома только в китайской одёжке, говорила, что бы дурацких вопросов не задавали, кто да откуда. Ну улицу, понятно выходила, в европейской одежде. Сегодня дома отчётливо чувствовался запах благовоний, у статуэтки Си -Ван -Му тлели ароматические палочки. – Всё готово. Садись. Твои любимые щи, – она выговаривала букву «Щ» с некоторым трудом. – Очень вкусно, – говорил он, поедая содержимое тарелки с удовольствием, – Ань, такое дело… Нашёл на Мясницкой отличный чайный магазин. – Приказчик, не женщина, надеюсь? – Нет. Магазин называется «Зелёная черепаха», торговец Сун Дао. Из Гуанчжоу. Она сделала удивлённые глаза, так, будто им было сказано нечто несусветное. Повернулась к нему спиной, закашлявшись. Сергей даже от щей отвлёкся, засмотревшись на красавицу. Она вытерла глаза, словно плакала, быстро глянула на себя в зеркало, поправив макияж. Но посмотрела на пакет с чаем, открыла , понюхала, и недоверчиво покачала головой. – Надо бы посмотреть на твоего чайного мастера. – Послезавтра, в пятницу, не загадывая, съездим. Ты тоже садись, чего я один? Она взяла миску, положив и себе густого наваристого супа. Юйлань почти прониклась к русской кухне, но именно почти. На второе их ждал рис с курицей. После обеда и чая Сергей выразительно посмотрел на китаянку. – Не поставишь иголки опять? – попросил он. – Шея болит? – сразу озаботилась девушка, – раздевайся, ложись. Он мигом переоделся, накинув пижаму- мягкие штаны с курткой. – Куртка тебе ни к чему, – сказала Юйлань, помогая снять лишнюю одежду. Он лег на диван, лицом вниз. Коробка с иглами была под рукой, как и лакированный столик, на котором очутились инструменты. Китаянка ловко оседлала его, прижав к дивану сильными ногами. Протерла шею и спину остропахнущим составом, и начала экзекуцию. Сегодня она ставила иглы нарочито больно, так что он стал охать и вздыхать. – Ты отважный воин, чего тебя маленькая боль? – безжалостно приговаривала лекарка, продолжая процедуру. – А те, из ашрама «Красный Восток»,– вспоминал он, – раскрывают чакры посредством плотского наслаждения. С тем, что бы адепт мог почувствовать мировое «Я». – И я тебе раскрою сегодня чакры, да так, что не просто почувствуешь, но даже с ним соединишься. Сергей решил пока промолчать. Потом, девушка вытащила иглы, протёрла спину и шею, но пока с него и не думала слезать. Но вот, процедура закончилась, и он чувствовал себя просто великолепно. На ночь были проделаны другие процедуры, куда более увлекательные, связанные с чакрами. Заснул Сергей великолепно, но ночью он ощутил, словно продирается через нечто, плотное, но не жёсткое, адский холод в темени и внизу черепа, и словно из своего позвоночника он услышал голос, совсем неживой: – Не он меня убил, не он… Перед кроватью сидела Аглая в белоснежном платье, и смотрела на него. Видно, что при жизни девушка была редкой красавицей. Но сейчас от неё веяло холодом, как от ледника. И она повторила опять: – Не Артур это. Рядом ты совсем. Потом словно моргнуло, и видение пропало. Сергей научился теперь сдерживаться, не закричал и не вскочил, не стал пугать лежавшую рядом и сладко сопевшую Юйлань. Постарался опять заснуть. Филёрская служба Хорошо быть начальником, рассуждал Кузьма Иванович, старший из филёров, думать не надо, только ходи да приказывай.. А здесь дело хитрое оказалось, хорошо, что он Москву отлично знает… Вроде китаец этот и не местный, а освоился, нехристь, лучше любого извозчика с Лубянки. Хорошо, что вчетвером пошли, а не втроем. Один, Лука, так у дверей лавки и остался, оделся под нищего, всегда толковый парень так работает, бумажки да огрызки собирает. А он -то про подвалы старые знает, да куда ходы ведут ещё помнит. Выскочить можно и на Бульварное кольцо, рядом с церковью Архангела Гавриила, есть там лаз, да на угол Кузнецкого моста, ближе к Пушечной улице, там склады старые, никто не пользуется пока. И в том месте встал Ерема Тулупов, а на Пушечной Илья Жилёв. Ну а он, вроде как извозчик, в тулупе грязном, а его повозка тоже не больно хороша. Зато коняшка, хоть и не видная, что преотлично, но удивительно шустрая. И он, Кузьма, у всех старший и если что, мог и филёров подвезти, и за злодеем поехать, если он экипаж бы взял. Так и сидел пока в повозке, от скуки чёрный хлеб ел. Баранки, понятно, лучше, но – конспирация. А то простой ванька будет баранки хрумкать, сразу, последний московский мальчишка – разносчик догадается, что дело нечисто. Ничего, кажется, засёк Ерема китайца, и типа чтобы покрасоваться, красный колпак напялил. На самом деле ему знак подает, что пошло движение. Так-то им телефон нужен, позвонил- всего и делов, но с проводом бегать? И он представил себе такую картину. Тоже ерунда получается. Кузьма Иванович сразу понял, что подопечный идёт на Бульварное кольцо. Двинул повозку, умный конёк пошёл шагом, Тулупов не зря лучший после него, заскочил на секунду в лавку хлебную, там куртку вывернул и картуз одел, сразу, вышел будто другой человек. Вёл он китайца цепко. и чутьё такое- не подведёт. Услышал трамвай, понял, что Сун Дао надумал. И сел во второй вагон, а китаец прыгнул в первый. Тут пришлось вскачь своего конька послать, за Илюшкой Жилёвым. Но, обернулся быстро, и видел даже хвост трамвая, и так и шёл за ним. *** Тулупов Еремей Петрович, как звался он по паспорту, занимался бездельем, или, сказать точно, гулял с деревянной бадьей и кистью. Показал ему фото китайца Иванович, дал рубль, и поставил здесь, ожидая, что появится этот Сун Дао. Ну, Ерема не первый день на службе, научился делать вид для праздных зевак, что при деле очень давно. Так и стоял бы с бадьёй, но вдруг, прошмыгнул мимо, неслышно так, китаец, словно мышь какая. Филёр поставил бадью, вроде как на работе, присел, и мигом сменил шапку на красный колпак. Шёл спокойно, хоть на него прохожие и оглядывались, вот, мол дурень какой. Китаец подошёл уже почти к Бульварному Кольцу, и Ерёма мигом заскочил в булочную, чуть не упал. – Ты чего? – окликнул его приказчик. Но филёр, сменив шапку на картуз, и вывернув наизнанку куртку, опять оказался на улице. Шустрый китаец обернулся, но на него не обратил внимания. Была его куртка черная, а стала- бежевая. Дальше шёл спокойно, Сун Дао пока не суетился, с удовольствием стучал своей тросточкой о мостовую Чистопрудного бульвара. Послышался грохот трамвая. Еремей, увидев, что китаец отвлёкся, и сел во второй вагон. Рисковал, но Сун не подвёл, запрыгнул в первый вагон. Мелочь была с ним, и Тулупов сунул две копейки кондуктору. Трамвайчик катился к Трубной, к Центральному рынку. Еремей опять вывернул куртку, и точно, надо было выходить. К счастью, уже во все копыта лошадки спешил Кузьма Иванович на своей повозки, и видно, с Ильей. Прямо от сердца отлегло. Китайца не отпускал, как привязанный, шёл по линии, купил кошёлку, разжился французским батоном, чайной колбасой. Китаец же оживлённо говорил с европейцем, прилично одетым субъектом. Человек был весьма высокого роста, гладко выбритым до синевы. Но, было видно, что китаец дико злится, пытался ухватить джентельмена за рукав, но тут увидел, как блеснул вороненый ствол револьвера, который европеец прижал к животу китайца. Тут, словно ниоткуда, к этому господину подошли ещё двое мужчин. И вот, словно случайно, к Ереме подошёл Кузьма Иванович: – Принимай знакомого китайца. Адрес, и всё, что о нем разузнаешь. – Понял. – Кошёлку можешь оставить. Тулупов отдал провизию, и нырнул в людскую толпу, словно в быструю речку, и взял на заметку сурового мужчину с револьвером, собеседником китайца. За этим ходить было совсем просто. Никаких проблем он не создавал- ресторан, Елисеевский магазин, Кузнецкий мост и номера в гостинице Берлин. Документы были с филёром, и предстояло попугать работников отеля, желательно, наименее храбрых. У стойки стоял усатый мужчина, весьма героического вида. В подобные места брали тех, кто отслужил срочную службу. А этот, судя по комплекции, был в армии гренадёром или гвардейцем. – Добрый день, – представился полицейский. – Добрый день, – вежливо ответил портье, но смотрел на него почти осуждающе. Видно, своим видом Тулупов просто позорил этот аристократический отель. – Ладно, – и он показал свои бумаги, – сомневаешься- позвони на Петровку. – Ну хорошо, – с сомнением выдавил из себя слова портье. – Что это был за господин, который зашёл передо мной? Фамилия, его номер в гостинице. И прошу, строго конфидициально… – Чего? – не понял богатырь. – Никому об этом…И номер телефона. Работник кивнул, и быстро стал водить карандашом на листе с золотым обрезом, и отдал записку филёру. – Благодарю. Он быстро вышел, держа в руке вожделенную бумагу, где было написано: Эндрью Симпсон, «Виккерс- Армстронг» номер 25 , телефон № ...... Лубянская биржа Ехать в полицейскую часть, и поднимать книги записей Минакову сегодня не хотелось. Надо было проверить биржу извозчиков, и знаменитый трактир «Углич», где собиралась эта сложная публика. Место в Москве было весьма известным, здесь был дом знаменитого коллекционера Мосолова, обладателя множества картин, в том числе и «Спасителя Мира» великого Леонардо да Винчи. По слухам, Мосолов завещал своё собрание Румянцевскому музею. Тогда, глядишь, пообещал сам себе Минаков, можно будет сходить и в Дом Пашкова, где размещался известный музей. Но пока он, одевший ради этого дня сапоги попроще, да и брюки, заправил штанины в юфтевые голенища, подобно приказчику с Замоскворечья. Александр Владимирович осторожно пробирался мимо куч конского навоза, и колоритных личностей, собравшихся здесь. Самые разные повозки были здесь- от линеек, где могло поместится восемь, а то и десять человек, усевшись лицом друг к другу, так и лакированные тройки лихачей. Раздавался ехидный смех людей, увидевших человека, старавшегося вляпаться не очень сильно. – Барин, чего потерял? Так здесь навоз-то везде одинаковый! – крикнул один из извозчиков. – Да ты братец, такой весёлый, да видно и самый знающий! – крикнул полицейский, – подойди – ка сюда. – Сам и иди, если тебе надо. – Желаешь в полицейской части объясняться? – начал свирепеть Минаков.