– Очень вам обязан. А адрес господина Светозарова? – Да тут два. Один, это дача на станции Люберцы, и комнаты на Никольской, – и собственноручно карандашом на листе записал два адреса. – Спасибо, премного обязан, – благодарил Стабров. Благодарить то он благодарил, но голова заболела, надо было теперь Аркадию Францевичу докладывать. Филёров в Люберцы посылать… Поездка на дачу Ранним утром, ещё затемно, несколько мужчин шли к пригородному поезду. Среди них был один, в форме капитан- лейтенанта Российского Императорского флота. Начал накрапывать унылый дождик, но они успели спрятаться под навес перрона. – Рано совсем, Сергей Петрович. – Надо до семи успеть, а то вдруг наш подопечный уедет куда. А филёрам его брать нельзя, не по закону. Мне можно. – Так судя по убийствам, совсем всё плохо у Артура Григорьевича Светозарова, – и Минаков выразительно постукал себя по голове. – Может быть, – со страхом прислушивался к себе Стабров, вспоминая свои ужасные сны. Он и сам был ранен и контужен, и представлял, что творится в голове Светозарова, особенно ночью. Стабров дал себе слово что сделает всё правильно, по закону, а там пусть выгоняют. Они успели покурить, купить по газете, и всё с нетерпением смотрели на часы. Но вот, окутываясь паром, локомотив стал подавать вагоны. Пригородный поезд прибыл на перрон. Ранние пассажиры принялись занимать свои места. Их вагон был первого класса, с мягкими диванами. Команда расселась, сам Стабров с интересом смотрел в окно, когда поезд тронулся. Какое-то время прошло в молчании, пока не разговорился Девяткин. – А в 1905 году здесь, в Перово, большие бои были. Семёновцы много народу набили. И дружинников, да и всех подряд. И в Люберцах тоже. Жуткое время, прости господи. – А полиция чего? – Да куда нам… Кто разбежался, кого убили, кто дома сидел, боялся. Стабров только нахмурился. Он в то время сидел в плену, потом в госпитале отлёживался. Стук колёс успокаивал, и морской офицер задремал. Но, через пару минут вскочил с места с широко открытыми сумасшедшими глазами, перепугав сопровождающих. – Ещё две станции, Сергей Петрович, – успокоил его Девяткин. – Что с вами? – не понял Минаков. – Всё хорошо, – глухим, не своим голосом ответил начальник. Стабров уставился в окно, так, что бы его глаза не видели другие полицейские. Чего тут скажешь, если опять всякая чертовщина сниться стала. Наконец, полицейские сошли с поезда, и пошли договариваться с извозчиками. Вскоре три пролётки поехали к даче господина Светозарова. Солнце уже поднялось, Сергей Петрович, Девяткин и Минаков ждали возвращения агентов Летучего отряда. Но вот, все вернулись и с филёром. – Всё в порядке, ваше благородие, – не очень понимая, говорил наблюдатель, увидев офицера флота, – субъект вечером вернулся, заночевал. Дачу не покидал. – Спасибо. Прикрывайте нас сзади, что бы не ушёл жилец. Его подчиненные достали револьверы, и рассыпались вдоль забора дачи. Дом был отличный, в два этажа, с мансардой и балконом, на каменном основании. – Давайте я первым пойду, – вызвался Девяткин, – не в первый раз. – Нет, Андрей Сергеевич, так не годится. Всё будет хорошо, не волнуйтесь. Стабров снял плащ, не обращая внимания на капли дождя, поправил фуражку, одёрнул мундир. Кортик висел на поясе идеально. Он твердым шагом подошёл к двери, и громко постучал, потом ещё и ещё раз. Наконец раздался банальный, но долгожданный вопрос: – Кто это? – Откройте. Мы за вами, капитан второго ранга Светозаров! – Ладно, – и дверь отворилась, – Я Артур Григорьевич Светозаров. – Вынужден вас арестовать, – начал Стабров, глядя на высоченного офицера, – по обвинению в убийстве. – Меня может арестовать только офицер. Вы знаете. – Так я и есть. Капитан- лейтенант Стабров, нахожусь в бессрочном отпуску после ранения. – Тогда прошу, пройдите в дом. Но только вы. Этих господ я не приглашаю, – заявил он, глядя на полицейских. Полецейские, с револьверами наготове, стояли ожидая приказа, но его не было. Сергей Петрович, не раздумывая, вошёл внутрь. Светозаров показал на диван, приглашая присесть, сам начал быстро передеваться, меняя пижаму на щегольски пошитый мундир. – В чём меня обвиняют? – В убийстве вашей знакомой, Аглаи Павловны Мирской. – Что? – крикнул Артур и присел на стул, – Я? – он словно не поверил, – Да вы что! Аглая мертва? – всё равно не сразу понял он. – Убита. В связи с этим вы и задержаны. Я вас сам отвезу на офицерскую гауптвахту. Вот, смотрите. Ваши запонки найдены в комнатах на Никольской. – Да, точно, – сказал он, – запонки мои. Так и комнаты я снимал, на своё имя. Так что вполне естественно, что там были мои вещи. – А связь с Аглаей Павловной не отрицаете? – Но я не убивал, я не убивал, – говорил он, держась за свою голову, и посмотрел на Сергея Петровича мутными глазами. – Одевайтесь, да поедем в Москву. Всё станет на свои места. Светозаров с трудом оделся, и шатаясь, вышел из дома. Подкатила коляска, и задержанного офицера флота усадили в экипаж, а с обеих сторон от него сели полицейские. Стабров просто выдохнул когда всё закончилось, словно тяжкий камень упал с его плеч. Тот, да не тот После того , как Светозаров оказался на гарнизонной гауптвахте, последовал доклад Аркадию Францевичу Кошко. – Ну, что … Молодцы, нашли…– говорил он, смотря в окно своего кабинета, а не на своих подчиненных, – Джунковский будет разочарован, газетчики нас порвут на флаги. Я смотрел и показания. и …Всё правильно. Благодарю, идите. Девяткин всё дёргал начальника за рукав, но сейчас Стабров предпочитал помалкивать. Сказать решительно было нечего. Как он понимал, Кошко крепко наделся, что Светозаров застрелится у себя на даче, и тут Сергей Петрович типа сплоховал, не помог боевому офицеру избежать позорного ареста. – Что такое, Андрей Сергеевич? – спросил наконец, когда они спускались вниз по лестнице. – Да не срастается с билетом. Светозаров всё в коляске разъезжал. Кондуктор говорил, что не было в вагоне морского офицера, а был только китаец. И зачем на Никольской Светозарову раму ножом колупать? – Со следа сбить. Что, мол не он девушку порешил, – добавил Минаков, – да у него и с головой очень не хорошо. – И в квартире след на окне обнаружен. Также след краски на лестнице с Никольской, что вполне объяснимо – приставлял лестницу. Так что этот неизвестный любит по окнам лазить, – не унимался Девяткин. – Мотива нет, – выдавил из себя Минаков, – здесь больной офицер, контуженый в помрачении всех убил женщин. Хоть как то объяснимо. И веревка ведь с одной бухты отрезана. – Морская веревка. Так на даче у Светозарова верёвку не нашли, – говорил Девяткин, – и зачем душить так? – Объяснить проще. Мол, сумасшедший, – согласился Стабров, – но, если не он, не Светозаров, зачем было вообще убивать? Давайте присядем, подумаем. Они сели втроём на лавке, и замолчали минут на десять. Заговорил первым Минаков: – Убивают из мести, обиды, ревности, по случайности, как свидетеля, корыстный мотив… – Корыстный? С сокровищами у барышень было не очень. И убийца стремился устранить всех в один день, – говорил Стабров, – все убиты в субботу вечером. – Логично…Ревность – тогда убийцами могли быть наши гуру, – отметил Минаков. – Свидетели – так же гуру вполне годятся. Набедокурили, испугались, что методы познания истины откроются, и убили. постаравшись свалить на Светозарова. – Они все были телефонистками, – вдруг добавил пару слов добавил Девяткин, – могли устранить, что бы не открылась какая-то тайна. – Ладно, всё равно всё сходится на ашраме «Краса Востока». Завтра нагрянем с обыском. Так что в восемь утра. господа. А вы, Минаков, постарайтесь объехать биржи извозчиков. Нам нужен экипаж номер 45-15 , и кучер, который в пятницу вечером возил морского офицера. Раз с Артуром не всё понятно, вот вам фотография Артура Светозарова. Покажете извозчику- видел ли он нашего морского офицера. И будьте добры, опять съездите в трамвайное депо, покажите фото Артура и ему.